Александр Риттер - Когда палач придет домой Страница 50

– Смотри-ка, Фредди, а это не тот старый пень, который имел наглость оскорбить нас сегодня? – громко, с издевкой в голосе, спросил один из них.

– Черт возьми! Это тот самый старый …! Но теперь он перед нами извинится! – отозвался другой.

– А куда он на… денется? – засмеялась одна из девиц.

Вот невезение. Надо же было натолкнуться на компанию молодежи, причем именно на ту, одного из членов которой я вчера днем избил как следует. Как не вовремя я избавился от грима и оружия.

– Катитесь к чертовой матери, – немного неуверенно сказал я.

– Придется поучить папочку, чтобы он больше никогда не забывал правила хорошего тона, – грозно сказал один из них. Они надвигались на меня, словно лавина, неудержимые в своем порыве переломать мне кости.

А ведь разрядником я не успею воспользоваться, просто не успею вытащить его из кармана, к тому же он не очень скорострельный, а другого оружия у меня с собой нет. И убежать я не успею, потому что ноги налились свинцом после беготни около дома Браунлоу. Но не стоять же столбом, ожидая своей безвременной кончины? Я выкинул ногу, целясь в челюсть ближайшего ко мне парня. Попасть не попал, так как он был неплохим бойцом и легко увернулся от моего удара, но зато по инерции развернулся спиной к ним и тотчас со всех ног бросился бежать, напрягая остатки своих сил.

Моим шансом спастись были охранники на автостоянке, однако они предпочли не ссориться с местной бандой и на всем протяжении этой великолепной развлекательной программы оставались исключительно зрителями.

Мои юные друзья побежали вслед за мной, крича что-то неразборчивое, смеясь и улюлюкая. Я не мог противостоять такой толпе, как бы хорошо ни подготовили меня в спецназе и нашем бюро. Это было бы просто самоубийством, а я этого совершенно не хотел, особенно после того, как сегодня с блеском выпутался из двух опаснейших ситуаций. Я побежал на автостоянку, где в машине лежало смертоносное, но пока совершенно бесполезное для меня оружие.

«Я убью вас всех!» – подумал я на бегу, прислушиваясь к яростным воплям за спиной. В них мне чудился рев средневековой толпы, некогда кричавшей: «Огня, еще огня!»

«Эда бы сейчас сюда, – неожиданно подумал я. – Мы бы с ним на пару порвали бы их к чертовой матери!»

Мне надо было немного задержать их, чтобы успеть достать автомат из машины. Я повернулся и выстрелил в двоих передних из разрядника, который я на бегу вытащил из кармана. Те, в кого я стрелял, упали. О них споткнулись задние, и в результате образовалась куча, как минимум, человек восемь, которая на полминуты задержала остальных преследователей.

Я добежал до машины и торопливо, не сразу попав ключами в замочную скважину, открыл дверцу. Один из них, видимо, догадавшийся, зачем я так тороплюсь к машине, с разбегу прыгнул и, обхватив меня поперек тела, сбил меня с ног. Мы вместе покатились по асфальту. Мой противник попытался применить пару грязных приемов ближнего боя, однако я был гораздо лучше подготовлен в этой области и потому уже через секунду освободился от его хватки и вскочил, оставив его без движения лежать на земле.

Ко мне уже бежали еще двое, наиболее успешно преодолевших затор, вызванный моим разрядником. Они смеялись на бегу, воспринимая погоню как веселую игру. Для них она действительно была веселой. И совершенно, на их взгляд, безопасной. Полиция в этот богом забытый район не часто заглядывает даже днем, а я был один, без друзей и без серьезного оружия. В общем, легкая, на их взгляд, добыча.

Бежавшие в авангарде разделились, чтобы обогнуть машину и при этом не дать мне ускользнуть. Я нырнул влево и в подкате сбил своего противника. Он с металлическим звуком ударился о корпус соседней машины, а я нырнул в салон своего автомобиля, и мои руки нащупали рубчатую рукоятку автомата. Я повернулся, чтобы выбраться наружу как раз в тот момент, когда мой второй преследователь с ножом в руке метнулся к открытой дверце. Я выстрелил в него сквозь окно, и осколок стекла рассек мне шею, а мой противник, продырявленный по крайней мере пятью автоматными пулями, рухнул на асфальт.

Я выпрыгнул из машины и ударил автоматом по голове парня, которого я сбил с ног подсечкой, а затем вскочил на крышу своего автомобиля. Это дало мне прекрасный обзор местности.

Со стороны входа на автостоянку ко мне неслась целая толпа народу. Секунды две я смотрел на это сборище крепких, здоровых, молодых парней. Почему они не нашли себе более безопасное занятие?

Один из них остановился на секунду и выстрелил в меня. Попасть не попал, наркоманы всегда плохо стреляют, потому что руки у них трясутся от зелья, однако грохот выстрела и визгливый рикошет пули от крыши машины почти у самых моих ног вывели меня из состояния задумчивости. Я поднял автомат и с яростным криком нажал на спуск. За Эда, сгубленного зря, который был много лучше, чем все они, вместе взятые, за всех убитых мной, потому что я был вынужден делать это из-за таких же глупцов, как они, которые сто лет играли в солдатики и, наконец, доигрались, за всю мою загубленную жизнь, да просто за то, что они осмелились поднять руку на человека, который бог знает сколько раз спасал жизни им всем, убивая очередного вирусоносителя. Нет, просто за то, что они осмелились поднять на меня руку.

Я отстреливал их, когда они бежали ко мне, словно пластиковых болванов в тире, аккуратно, короткими точными очередями, и после каждого выстрела кто-нибудь снопом валился на землю. В первую очередь я отстреливал всех, у кого было огнестрельное оружие. Таких, на мое несчастье, было много. Лидеров этой шайки я пока старался не трогать, потому что без лидеров они скорее всего разбегутся, а я хотел уничтожить их всех. В этом районе это, несомненно, самая крутая группировка, и мир станет намного чище без них. Я уничтожу их всех.

Если бы не Красная Смерть и постоянная опасность нового Великого Мора, то первоклассные профессионалы, занятые в службе палачей, без труда извели бы всю эту нечисть. В России вскоре после Великого Мора было создано специальное подразделение палачей, которое занималось ликвидацией уличной преступности. Правда, это подразделение вскоре было расформировано как противоречащее Гаагской декларации прав человека. Как будто наша деятельность, направленная на отстрел инфицированных вирусом Витько, не противоречила этой декларации.

Я выпустил последнюю пулю из автомата прямо в лицо одного из них и соскочил с машины. Они поначалу залегли, прячась от моего огня за стоявшими вокруг автомобилями, но теперь вновь вскочили на ноги. Я нырнул в машину, ударом ноги отделавшись от кого-то, кто очень близко подобрался ко мне, и торопливо сунул руку в сумку. До пистолета я дотянулся как раз в тот момент, когда один из них набросился на меня. Выпустив пистолет, я развернулся и ударил своего противника ребром ладони по горлу. Тот всхлипнул и отпустил меня, а в следующую секунду я прострелил ему грудь. Зажав в руках пистолет, я выкатился наружу и лежа выстрелил в упор, уложив наповал бежавшего впереди. Он упал на меня и этим спас, закрыв от клинка, который со страшной силой метнул в меня его товарищ.

Я застрелил еще двоих, сбросил с себя труп и перекатом убрался подальше от машины. Спустя несколько секунд на нее обрушился такой шквал пуль, что та мгновенно превратилась в решето. Осколки стекол разлетались во все стороны, как праздничный фейерверк.

Развлекаясь таким способом, мои друзья расстреляли весь боезапас, и пока они перезаряжали свои автоматы, я вскочил на ноги и побежал как можно быстрее, заманивая их, и затем, развернувшись, подстрелил троих бегущих на меня.

Они не ожидали такого поворота событий. Тем более что их теперь осталось всего четверо. Я побежал на них, как берсеркер, сжимая в руке нож коммандос, и двое из них умерли, так и не успев перезарядить оружие. Один из оставшихся двоих успел вставить магазин в пистолет и прицелиться, но мой спецназовский нож застрял у него в горле. Парень всхлипнул, выронил оружие и упал на асфальт рядом со своим оружием. Второй, не сумев справиться с затвором, бросил оружие и пустился наутек. Я со всех ног побежал за ним следом. Мне не нужны были свидетели. Охранники автостоянки видели меня только мельком, да к тому же я тогда еще не успел избавиться от грима, а этот гад успел рассмотреть меня как следует. И я, как назло, был без грима. К тому же я дал себе слово убить всех нападавших. А если я что-нибудь обещаю, то я это делаю.

Человек никогда не бегает так быстро, как тогда, когда он спасает свою жизнь. Однако и я тоже поставил все на эту карту. Как бы крепко ни любили эти парни полицию, мое описание наверняка завтра же появится во всех участках города.

Откуда только силы взялись. Мои разбитые при падении с водосточной трубы на Кроуфорд-стрит ноги огромными прыжками несли меня вслед за последним из этих ублюдков. Я явно нагонял его.

Моя жертва тоже почувствовала, что не сможет уйти от меня. У ворот автостоянки беглец резко развернулся, припал на одно колено и выкинул вперед руку с зажатым в ней ножом. Меня спасло только то, что я в этот момент находился примерно в паре метров от него и успел прыгнуть вверх и влево, перебросив свое тело через руку с ножом прежде, чем мой противник сумел проткнуть меня. Перекатившись через плечо, я почти одновременно с ним вскочил на ноги. Он бросился на меня, решив воспользоваться выигранным у меня мгновением, и нанес резкий, очень непрофессиональный удар сверху вниз. Я перехватил его руку и завернул ее, одновременно нанеся несколько ударов по всем болевым точкам, до которых только мог дотянуться. А потом резко нажал на его руку с ножом и отпустил его. Безжизненное тело мешком повалилось на землю, все еще сжимая свой собственный нож, рукоять которого теперь торчала из-под левой лопатки моего противника. Я уже собрался уйти, когда увидел украшение на шее. Это, конечно, ничего не значило, сейчас украшения носят и мужчины, и женщины, поскольку табу на трансвестизм и все прочее из этой же оперы, существовавшее в XX веке, было отменено веком XXI. Кое-кто называл это полным уравнением в правах, о которых все еще кричат как в лагере мужчин, так и в лагере женщин.