Василий Сахаров - Солдат Страница 50

Две недели уже идет рубилово за этот, по большому счету, никому нафиг ненужный заштатный городок, лишь волею судьбы ставший столицей Горского Содружества, а нас все еще не растоптали и не уничтожили. С каждым днем нас все меньше. Мы выполняем приказ, цепляемся за каждый подвал, за каждую развалину, и каждый переулок. Потеряно больше половины Нальчика, а из всех дорог, войска нашего корпуса удерживают только ту, что идет на Нарткалу. Еще немного, и нас возьмут в кольцо, но ничего, одни сутки остались. Пройдут всего двадцать четыре часа, и нас здесь уже не будет.

Наконец, вражеские пулеметы смолкают, а я продолжаю:

– Эй, кончелыги трабзонские, дергайте домой, пока живы и здоровы!

С той стороны проспекта откликается знакомый мне голос, как мне кажется, это Остап, вожак пиратов из Одессы, которых я у Тенгиза-работорговца по поручению Кары выкупал:

– Парень, чего ты надрываешься? Ночь на дворе, дай выспаться, а завтра посмотрим, кто круче.

– Остап, ты что ли?

С полминуты было тихо, и вновь послышался голос украинца:

– Откуда меня знаешь?

– Я Саня Мечников, помнишь меня?

– Да, помню тебя. Чего ты хочешь?

– С Карой поговорить желание есть. Слышал, что он где-то рядом, позови его Остап. Сделаешь?

– Ладно, жди, – спустя мгновение ответил наемник.

Все затихло, а я, привалившись к стенке, продолжал думать о завтрашнем дне, который должен был быть очень долгим. Минометные батареи, от которых осталась половина, и основные части нашего Кавказского корпуса, уже сегодня вечером ушли на Нарткалу, и здесь остался только наш батальон, полторы сотни воинов и около четырехсот местных горцев, которые решили остаться в родном городе до конца. Выстоим завтрашний день, значит, сможем вырваться из погибшего города, перезимовать на новых оборонительных позициях и дожить до весны, а нет, значит, все здесь и поляжем.

За думками, я даже вздремнул немного, минут двадцать, и очнулся от крика с вражеской стороны:

– Сашка, – в темноте пронесся яростный голос Бурова. – Ты еще здесь, сучонок?

– Привет Кара, – не высовываясь в проем, ответил я ему. – Рад, что ты еще жив. Как поживаешь?

– Ха-ха, – рассмеялся командир наемников. – Получше чем ты, Саша. Иди к нам.

– Нет, лучше уж вы к нам.

– Что же ты меня продал, парень?

– Продают за бабки, Кара, а ты меня знаешь, для меня главное в жизни, Родина и Идея. Впрочем, не об этом разговор. Хочу спросить тебя, как семья твоя поживает и как там Марьяна.

– Ах, ты падла, – донеслось до меня, и в дыру, через которую я переговаривался с вражеской стороной, влетело несколько пуль. Понятно, как я и думал, подошли снайпера и на голос шмалять стали. – Не стрелять! – раздался голос Буров. – Саня, ты жив?

– А что мне сделается, дядя Коля, жив, конечно. Так как насчет семьи?

– С семьей все хорошо, парень.

– А Марьяна?

– Ребенка ждет, пятый месяц уже пошел. Опытные люди говорят, что будет мальчик.

Теперь уже я замолчал. Значит, все же был прав пленный наемник, и не привиделось ему, что дочь Бурова беременна. И что мне теперь делать? Хм, совершенно непонятно. Есть не рожденный ребенок, мой, а не чей-то, и это понятно. А еще есть девушка, теперь уже женщина, к которой я относился с глубокой симпатией, но без любви, и которая носит под своим сердцем моего сына. Мозги от таких раздумий, выносит к чертям собачьим. Ну, ничего, будет поспокойней, отойдем в тыл, и тогда решу, как мне поступать и что делать.

– Мечников, чего замолчал-то?

– Думаю.

– Нечего тут думать. Завтра я с тебя живого кожу снимать буду. Я ничего не забыл, и то, что ты отец моего внука, ничего не меняет, и награду за тебя, никто не отменял.

– Нет проблем, тогда до завтра, Кара. Посмотрим, кто и с кого шкуру снимать будет. Бывай, Буров.

Осенний рассвет наступал чрезвычайно медленно. Минуты тянулись одна за другой и, наконец, словно нехотя, солнце взошло над разрушенным практически до основания городом Нальчик, и осветило городские руины. Между развалин домов высились голые и обрубленные стволы немногочисленных опаленых деревьев, некогда даривших людям свою тень и прохладу. Все пространство проспекта Маршала Головко, разделявшего позиции враждующих сторон, было усыпаны грудами кирпичей, кусками железа, обломанными ветками и просто непонятным полусгоревшим мусором.

Ровно в 7.00 началась вражеская артподготовка. Снова, как и каждый день в течении этих двух недель, снаряды и мины падали сверху, крушили и разбивали остатки городских зданий, вновь что-то горело, хотя казалось бы, что гореть в Нальчике особо уже и нечему. Как и всегда, обстрел мы пересидели в подвалах и блиндажах, и когда через час все стихло, противник перешел в наступление.

Против нас, как я уже говорил, стояли наемники, а это не вчерашние крестьяне из «Басидж», да и профессионалам из «Кодс», с которыми мы уже сталкивались, было до них далеко. Воины Кары разбились на небольшие штурмовые группы, и грамотно передвигаясь по развалинам, короткими бросками и, прикрывая друг друга огнем, быстро приближались к нашим позициям.

Плотно прижав приклад своего «Абакана» к плечу, ловлю на мушку одного из наемников, неосторожно приподнявшего над кирпичами, за которыми он прятался, и короткой очередью вышибаю ему мозги. Вражеский боец падает, а меня накрывает огонь сразу нескольких автоматов и пары пулеметов. Отбегаю вглубь дома, и вовремя. Плотность огня наемников по амбразурам и бойницам дома настолько высока, что мы даже ответить не можем. На миг вражеская стрельба стихает, и под нашим домом оказываются гранатометчики.

– Отход! – разносится голос Геры, сбегающего по остаткам лестницы со второго этажа, и мы уходим.

Всего на пару секунд, наша группа из семи бойцов опережает наемников Кары. В доме, оставшемся позади, грохнули несколько гранат. Затем крик, и враги проникают внутрь здания. Они хорошие бойцы, но позади себя наш радиоминер оставил несколько сюрпризов, и ОЗМ-72, последняя из тех, что осталась у нас в запасе, рванула как надо и как минимум нескольких врагов эта мина уложила. По дворам мы смещаемся к окраине города, и закрепляемся в следующем здании. По нашим следам бегут наемники, десятка полтора из передовой группы. Открываем огонь, и неосторожные вражеские бойцы, обнадеженные легким захватом нашего первого опорного пункта, падают на землю один за другим.

Снова отход, позади нас противно визжат мины, заказанные наемниками, а мы закрепляемся через несколько домов дальше по улице Мечиева. Рядом с нами обнаруживаются парни из Третьей группы нашей же роты, двенадцать солдат и их группник, а с ними трое угрюмых бородачей из местных жителей. У нас на всех, кроме автоматов, с ограниченным боезапасом, и нескольких десятков гранат, два пулемета и один гранатомет РПГ-7 с тремя выстрелами к нему. Не густо, но есть один конкретный плюс, нам не надо стоять здесь насмерть, а требуется дотянуть время до темноты, и уже пользуясь этим, отступить на самые окраины, где километров через пять по дороге, нас должны прикрыть территориалы из нашего корпуса.

Вокруг нас идут бои, а на наш дом, пока никто не вышел. Тактика противника с прибытием Кары и его наемников резко изменилась. Мелкие штурмовые группы, под прикрытием минометов, а в редких случаях гаубиц, прочесывали дом за домом, никуда не торопились, и методично давили каждую огневую точку, на которую напарывались. Да, это не голодные крестьяне из ополчения, тупо идущие на смерть, а самые лучшие наемники на всем Черноморском побережье.

Проходит час, стрельба смещается на фланги, а чуть позже, она уже идет в нашем тылу. Еще немного и наш маленький отряд попадет в окружение. Снова отход, бежим разрушенными скверами и дворами, и влетаем в один из более-менее уцелевших домов, где идет бой. Здесь царит полутьма, и куда бежать, не совсем ясно. В нас не стреляют, а в соседних помещениях слышны яростные вопли и крики. Что кричат, и кто с кем бьется, мы не понимаем, это какой-то дикий рев, но по любому, одна из сторон наши товарищи.

– Вперед, бойцы! – командует Гера, и мы вламываемся в большой зал без крыши, где кипит жестокая рукопашная схватка.

Здесь семеро наших парней с Еременко во главе, сдерживают два десятка солдат из «Кодс», только они таскают на плечах своих мундиров зеленые погоны. Вражеские спецназовцы замечают нас, но поздно, мы вступаем в схватку и уничтожаем их одного за другим. Не успеваем отойти от рукопашки, как совсем рядом снова раздались выстрелы. Это наемники нас догнали, и снова боестолкновение, и снова наш отряд, ведомый уже не командирами групп, а самим комбатом, откатывается к городской окраине.

Дело уже к вечеру, день прошел как-то незаметно, еще час-другой, и мы должны будем выйти в лес, а после этого, придерживаясь дороги покинуть город. Можно было бы и прямо сейчас уйти, однако не все так просто. На самой окраине Нальчика, в частном секторе, идут сельхозугодья под картофель, и эти пустоши, простреливаются вражескими пулеметчиками, засевшими на высотках неподалеку. Надо дождаться полной тьмы, и только тогда отходить.