Ивона Наварро - Музыка смерти Страница 50

А пока она закроет глаза и немного отдохнет.

Глава 23

— Теперь в любую секунду. — Деймон был возбужден до предела, тяжело дышал и обливался потом. — В любой момент. Это будет красиво, так ново, так не похоже…

Он больше не видел ни Моцарта, ни Вэнс — оба исчезли в спасительном тоннеле, и Деймон не мог отделаться от какой-то обманчивой, отеческой гордости за Дарси. Несмотря на то что она была единственной женщиной, оказавшейся лицом к лицу с Моцартом, да еще просто биоинженером без малейшей подготовки к борьбе за выживание, Дарси оказалась вторым человеческим существом, добравшимся до тоннелей, — это настоящий подвиг, если учесть, что не все ее предшественники были наркоманами и пьяницами. Отключая питание ее электрошокового ружья, Деймон не сомневался, что сражение тут же и закончится. Но она выкрутилась и удивила его не меньше, чем напугала Моцарта, когда швырнула в голову этой твари оружие.

Но Деймона никогда и ни в малейшей степени не привлекали картины совершавшихся Моцартом убийств, они не могли ничего дать. Ему и теперь незачем видеть, как умрет Дарси Вэнс или чем отличится сам Моцарт, совершая этот свой подвиг. Жизнь Деймона отдана звукам, музыке. Он быстро вернулся к стойке смесителя и зафиксировал рычажки настройки звука на максимальную громкость, не желая потерять даже самый незначительный шорох, который достигнет установленных в тоннелях микрофонов. Все диапазоны звучания, от самого низкого басового до самого высокого, какой еще способен воспринимать человеческий слух, все усилители — абсолютно все было установлено на уровень предельных возможностей звукозаписывающей аппаратуры, и Деймон, затаив дыхание, ждал крика Моцарта, громкого и величественного, такого, каким ни один чужой еще никогда…

Послышалось едва уловимое шуршание, затем далекий металлический щелчок, какой бывает, когда происходит перегрузка и предохранители размыкают цепь питания. Все стойки медицинского оборудования, подключенные к той же системе питания, как ни в чем не бывало продолжали весело сверкать индикаторами. Погрузилась во тьму только обесточенная панель стойки звукозаписи Деймона. На долгие две секунды воцарилась гробовая тишина.

— Нет! — взревел Деймон. — Провались все это к дьяволу в ад, но только не сейчас!

Он ударил кулаком по панели, но аппаратура была мертва, обесточена, его чудо техники приказало долго жить. Деймон нерешительно отвернулся от стойки, судорожно сжимая и разжимая кулаки, чувствуя, что начинает сводить пальцы. Коробка автоматических предохранителей… где она? Где? Брэнгуин как-то попытался показать ему, но он нетерпеливо отмахнулся от старика, не желая забивать себе голову подобными пустяками, — сейчас ему хотелось растерзать себя за тупость.

Лаборатория громадна, вокруг многокилометровые трассы защищенных металлическими экранами электропроводов и масса разъемных коробок, которые соединены с другими коробками и щитами. Ему ни за что не найти среди них свою. Обратиться за помощью в службу технической поддержки он тоже не может. Или все-таки должен, несмотря на то что Моцарт в любую секунду может добраться до Дарси? Что он скажет дежурному? «Ради всего святого, не могли бы вы побыстрее прийти, пока чужой не убил ее, чтобы я успел записать предсмертный вопль?» Инструмент его творчества не подавал признаков жизни, но вопли Дарси, несомненно, очень скоро огласят своды тоннелей.

Там… на столе, рядом с пластмассовыми тарелками и подносом с остатками их ужина, лежал портативный магнитофон Брэнгуина. Он оставил его, зная, что от датчиков входа в Зал Пресли записывающее устройство не утаить и магнитофон у него наверняка отобрали бы. Аппарат очень низкого класса, устаревшей конструкции. Вряд ли он подходит для целей Деймона… но, к несчастью, ничего другого под рукой не было. Он достаточно натерпелся от необходимости пользоваться примитивными способами звукозаписи, и опыта ему не занимать… может быть, еще не все потеряно…

Деймон помчался к столу, схватил магнитофон, быстро проверил, работает ли аппарат и на месте ли синдиск для звукозаписи. Переносной микрофон, которым Деймон пользовался для записи голоса на пробные диски, свалился со стойки и болтался на проводе. Он выдернул штекер и помчался к клетке-кормушке, на бегу подключив микрофон к портативному магнитофону, но…

Остановился как вкопанный и похолодел.

Мозг отсчитывал исчезавшие в небытие секунды, а он стоял возле стеклянной клетки-кормушки, уставившись на разверзшееся перед ним за рамами небьющегося стекла царство Моцарта. Проникнуть в него так легко: надо просто освободить защелки, поднять прозрачный колпак, открыть дверь, сделать всего один шаг внутрь, держа наготове магнитофон и микрофон; затем выйти, когда все будет кончено, опустить колпак, и он сам защелкнется на месте.

— Так легко, — хрипло произнес Деймон, не осознавая, что повторяет свои мысли вслух. — Я просто шагну внутрь и подержу микрофон, чтобы записать музыку. Он будет… занят в тоннелях с Дарси, а я… я просто послушаю его крик, запишу его песню. Он не учует меня, даже не догадается, что я там.

Боясь решиться, он раскачивался с пяток на носки и обратно, как зачастую делал это чужой в своей клетке. Входить опасно, слишком опасно, но… в конце концов, ведь он — Деймон Эддингтон. Он не таков, как все эти наркоманы и пьяницы или даже безымянный работник компании «Медтех», которого Ахиро приволок сюда по причинам, ведомым только этому японцу и тому, кто им командует. И Вэнс совсем не такая, как он. Она здесь для того, чтобы он мог ее использовать в своей программе так, как это необходимо для достижения обещанного компании «Синсаунд» результата… поэтому-то она и отдана на растерзание Моцарту, а его, Деймона, место — снаружи, у пульта управления. В этом помещении, в нынешней ситуации Деймон Эддингтон — инспектор, единовластный руководитель. Бог.

Глубоко вздохнув, Деймон осторожно нажал кнопку гидравлического привода прозрачного колпака, зная, что хорошо смазанный механизм справится со своей работой без рывков и шума, что не будет слышно скрипа, которым всегда сопровождалось движение по полозьям металлической двери, отделявшей от загона чужого стеклянную клетку-кормушку. Жужжание включившейся гидравлики было низким, почти бесшумным. Деймон со страхом всматривался в открывшийся проход. Все было тихо — ни скрежета роговицы когтей по скользкому покрытию кривой внутренней поверхности тоннелей, который говорил бы о приближении Моцарта, ни знакомого шипения, которое биоинженеры называли ровным дыханием этой твари.

Деймон освободил легкие от воздуха, стараясь производить как можно меньше шума. Несколько крохотных осторожных шагов — и он окунулся в атмосферу запахов гниющих объедков Моцарта. Почти тропические температура и влажность, которые более всего подходили этому чудовищу, превратили человеческие останки в невообразимо смрадные ошметки гнили. Лучше здесь не оставаться, решил Деймон. Я просто поставлю магнитофон снаружи возле двери — длины провода микрофона вполне достаточно, чтобы оставить его за порогом внутри клетки. Как только музыка кончится, я закрою дверь. Провода, конечно, оборвутся, но магнитофон с бесценным содержимым останется снаружи.

Деймон аккуратно опустил магнитофон и уже разгибал спину, когда Моцарт, словно выпущенный из катапульты, выскочил из тоннеля. Зубы бешено лязгали; чудовище только шипело, но в этом глухом звуке было больше ярости, чем Деймон слышал прежде в его криках в полный голос.

— Нет!

Его сдавленный голос прозвучал с трудом выдавленным из себя согласием отказаться от затеянного. Он повернулся, чтобы бежать, но поскользнулся, потом поскользнулся еще раз, словно ноги приклеивались к полу и не могли вынести из этого ярко-красного прямоугольника вес его тела, перегруженного королевским желе.

— Не меня… НЕТ!

Наконец ему удалось обрести равновесие, покинуть злосчастный красный прямоугольник и ударить ребром ладони по кнопке привода прозрачного колпака клетки-кормушки. Деймону показалось, что колпак остановился, и он в панике шлепнул по кнопке еще раз, действительно переключив механизм на обратный ход. После третьего удара колпак снова двинулся вниз. Он лихорадочно искал средство ускорить его приближение к блокирующим канавкам на полу и в отчаянной попытке помочь гидравлике вцепился в край опускавшегося стеклянного ящика и повис на нем.

Колпак уже почти достиг пола, когда все его пространство заполнила голова Моцарта, оскалившаяся всеми зубами обеих ужасных челюстей. Деймон инстинктивно разжал пальцы, отскочил в сторону и закричал от ужаса, когда темные, покрытые двойной чешуйчатой броней пальцы передних лап Моцарта высунулись из-под кромки стеклянной клетки, не дав ей войти в защелки канавок пола.