Владимир Чистяков - Несносная Херктерент Страница 50

Вышедшие из дыма набрели на минное поле. Да ещё с боков по ним ударили замаскированные пулемёты. Стон зрителей чуть ли не громче стрельбы. Посредник выпускает белую ракету, означающую полное уничтожение подразделения.

Над позициями поднимается какой-то гул. Сначала тихо, потом все громче и громче. Кажется, он даже перекрывает грохот пулемётов. Весёлая песенка из предвоенного мирренского фильма. Незамысловатый сюжет, незамысловатый мотивчик. Зато известен всем.

На бруствере появляется маленькая фигурка. Размахивает пистолетом в сторону топчущихся грэдских цепей. Что-то кричит таким знакомым голоском. На бруствере появляется вторая фигура. Третья. Пятая. Двадцатая. Миррены поднялись в контратаку.

Впереди — словно чудовища из сказок. Белые каски — тарелочки, маски с круглыми глазами, кирасы, немного не доходящие до колен. Бойцы штурмовых групп — своеобразный символ мирренского пехотинца.

Раздаются свистки офицеров, и миррены снова поднимаются.

— Да что там творится? — снова недоумевает директор.

— Где?

В указанно направлении — один из самых рослых «мирренов». Идёт с пулемётом на плече. Останавливается. И не снимая пулемёта с плеча, дает очередь. Рукоятка с курком за спиной!

— Как он это делает!?

Полковник усмехнулся улыбкой старого разбойника.

— Мы тоже такое делали! У дульного среза ставили второй спусковой механизм, соединенный тягой с первым.

— Они-то как до такого додумались? Они же не старые окопники, вроде вас!

— Да там ничего сложного, если мозги применить. В любой оружейной мастерской такое можно сделать! Они ничуть не глупее нас!

— А мы вот не слишком умны оказались, раз им скоро придётся заниматься тем же, чем и нам…

«Коты» скандируют, словно на спортивном матче «Херк-те-рент». «Кошачью» считают полувоенной школой, и знатоков, сообразивших, что в отбитой атаке «виноват» в первую очередь, командир мирренских саперов, хватает. За «мирренов» «коты» болеют из вредности. Если на межшкольных соревнованиях в спортивных дисциплинах они почти всегда обходят «сордаровцев», то по всему остальному, «сордаровцы», уделывают их. Ну, вот и представилась возможность поквитаться с умниками. Пусть и чужими руками.

Сюжет откровенно начал буксовать. Над высотой 89,6 несмотря ни на что развивается мирренский флаг. История явно решила пойти альтернативным путём.

Кто-то догадался поставить у громкоговорителя патефон, и теперь над укреплениями раздаются бравурные мирренские марши.

«Коты» то и дело орут «Херк-те-рент». Некоторые уже успели вымазать лица чёрным. Все знают, что Марина обожает этот цвет. К тому же Чёрная Змея- герб Еггтов.

Марш смолкает.

В настороженной тишине над полем раздается усиленный динамиками львиный рык.

Коты скачут как обезьяны и восторженно орут.

Как бы то ни было, а надо атаковать снова.

С одной стороны, «резервные части» довольны, что пойдут в атаку (ещё несколько часов назад они и не надеялись, что им удастся повоевать), но с другой — количество хмурых «убитых» в перепачканных комбинезонах наводит на грустные мысли. Да ещё посредники раздавали раненым стандартные карточки с учений, где памятка для «раненого» звучит примерно так: «Вы лежите неподвижно, помогать работе медперсонала не можете».

Песня. В ответ на мирренскую раздается знаменитая «Песня сотой дивизии». Хотя пишут — музыка и слова народные, все знают — в народ песню запустил император.

Чистый и звонкий голос. Софи поднимается. В руках — знамя. Каски нет, волосы развеваются.

Шла дивизия вперед,

Что бы с боем взять Поморье,

Белой армии оплот…

Мирренов иногда зовут «белым» — за цвет мундиров гренадер Тима I и парадной формы нынешних гвардейцев.

Большинство мин уже сработало. Песню подхватывают. Гул нарастает.

— Что она делает?!

— Она здесь почти императрица. В неё не станут стрелять.

У самой траншеи Софи зацепилась за растяжку и получает заряд красной краски прямо в грудь. Картинно оседает на снег, не выпуская знамени. А песня гремит. С нарастающим гулом, словно сокрушающий скалы морской прибой накатывается на позиции.

Этих дней не смолкнет слава,

Не померкнет никогда!

Психическая атака возымела успех. Под радостный вопль знамя сброшено на землю. И водружено то самое, что выпало из рук «убитой» Софи.

Выискивают по дотам уцелевших. Трое забегают в непроверенный дот. Секундой позже — громкий хлопок, из амбразуры и из-за дверей валит разноцветный дым. Вскоре вываливаются эти трое и выволакивают четвертую — в ней далеко не сразу опознают Эриду.

Все с ног до головы в пятнах краски. Черной, желтой, зеленой, красной, а также неизвестных в природе оттенков. Посредники тут же объявляют всех четверых убитыми, заодно интересуются, что произошло. Оказалось — Эриде оружия так и не дали. Оставили сидеть на складе боепитания. Когда УР прорывали, она догадалась схватить гранату и хотела кинуть в вошедших. Получилось. Почти.

Только Эрида могла промахнуться с трёх метров. Но зато граната угодила в ящик с неиспользованными. Результат был… Налицо, точнее, на лицах и других частях тел всех, находившихся в доте. О талантах Херктерент как химика и взрывника ещё долго можно было слышать массу интересных подробностей. О криворукости Эроин комментариев не было.

Стрельба в воздух несколько преждевременна.

Победа не полная — на левом фланге доты и траншеи по-прежнему дружно огрызаются огнем. Цепи дружно поднялись и здесь — и попали на минное поле. Херктерент не зря не спала две последних ночи. Про это поле не знало большинство своих, так что для чужих оно стало совсем неприятным сюрпризом.

Развевающийся над высотой флаг не сломил воли к сопротивлению.

Атака захлебнулась перед самой траншеей — и там проворная Марина успела поставить мин.

Для следующей атаки на высоту втащили мало поврежденные танки. Один подорвался, другой застрял во рву, третий забросан гранатами.

Пока забрасывали гранатами прикрывавших отход пулемётчиков, штурмовики и Херктерент скрываются в лесу.

Погоню организовывать не стали — первый же сунувшийся по их следам, подорвался на мине.

Часовых у дверей столовой не оказалось. Двери заперты.

Окна первого и второго этажей резко распахиваются. Летят световые гранаты. В окнах появляются пулемёты. Очереди в упор. Первые ряды валятся не хуже, чем от настоящих пуль. Из-за парапета появляется Херктерент с пистолетом. И моноклем в глазу. Орет по-мирренски.

— За Родину! За Императора!

С дружным «Харра!!!» штурмовики выпрыгивают из окон. На втором этаже надрываются пулемёты.

Директор кричит в мегафон.

— Херктерент! Война кончилась полчаса назад! Остановите своих людей!

— Да? А я и не заметила!

Монокль выпал, теперь раскачивается на цепочке.

Дружное «Харра!!!» ей в ответ.

Штурмовики и Херктерент держаться особняком. Истинными героями сегодняшней битвы они считают себя.

Командир штурмовиков вытаскивает тщательно скрываемую фляжку редкого бренди «Южная звезда». Хотел всех удивить на Выпускном. Вздохнув, открывает. Повод ничуть не хуже. Протягивает Херктерент, та честно отхлёбывает… Рот разинут, глаза вытаращены. Показывает себе на горло. С хохотом ей протягивают стакан сока. Фляжка идёт по кругу.

Софи почти все выходные проводит в столице. Марина поинтересовалась у одной из её подруг (из тех, что с Мариной здороваются без разницы, отвечает она или нет) что она там поделывает.

— На самолете катается.

— Чего?

— Я думала, ты знаешь. Она же много кого с собой приглашала.

— Куда? — спросила Марина, чувствуя себя дура-дурой.

— На аэродром авиационного музея. Там по выходным на старом самолете можно полетать. Билеты дорогие, но Софи всем купила. Мальчишкам понравилось, а нам — нет.

Марина мысленно скорчила гримасу. Любовь девчонок говорить о себе во множественном числе откровенно раздражает. Мы да мы. Такое впечатление, что у каждой мозгов нет, один коллективный разум на всех.

— Потом ещё раз звала покататься, но я больше не хотела. А она купила себе билеты на все полёты в тот день. На следующий — тоже. И вроде бы, сразу на третий.

— Что за самолёт такой?

— А разве они бывают разные? Я думала, они все одинаковые.

Марина чуть не выругалась в лучших традициях Сордара.

— С одним крылом или с двумя?

— С двумя. И колёса, словно в штанах.

Марине все ещё хочется ругаться. Ну, как же можно настолько не разбираться в технике? Ну, и что с того, что подружка Софи — художница? Они ведь тоже на этой земле живут.

— Сам темно-синий, с белой полосой от носа до хвоста?

— Да! Ты на нем тоже каталась?

— Делать мне больше нечего! Историю я просто хорошо знаю. Это ПС-5, первый серийный цельнометаллический пассажирский самолет. Знаменит тем, что за время эксплуатации не было ни одной аварии с человеческими жертвами. Самолёт лет десять на всех плакатах «Имперских авиалиний» изображался. В музее — последняя серийная машина. Это на нем и катают всяких бездельников.