Роман Глушков - Побег Страница 50

Все найденные по дороге использованные шприцы, пустые пузырьки и разорванные упаковки из-под лекарств Кальтер тщательно собирал и раскладывал по карманам. Напарники смотрели на него в недоумении, но вопросов пока не задавали. Багнер узнал о том, что Обрубок — человек с большими странностями, еще год назад, когда они с Ковачем нашли его в бесчувственном состоянии у черной кляксы, одетого в космический скафандр. Рамос убедился в странности Куприянова лишь сегодня, но уже понял, что он не делает ничего впустую, даже когда начинает откровенно чудить. И раз Кальтер занялся собиранием мусора, то уж точно не потому, что с ним случился приступ такой мании, а с явным практическим умыслом.

Частично это стало понятно, когда компаньоны наткнулись на груду изрешеченных пулями мертвых тварей. Это было одно из мест, где охранники сдерживали их ожесточенный натиск, и среди трупов обнаружилось также несколько человеческих. Эйтор и Харви решили было обойти дохлых монстров стороной, как до этого обходили всех попадавшихся им на пути мертвецов, и двуногих, и четвероногих. Однако Кальтер неожиданно для всех решил тут задержаться. И взялся ходить вокруг смердящей кучи, что-то или кого-то в ней пристально высматривая. А когда высмотрел — это оказалась тварь, а не человек, — то вонзил клевец ей между ребер и взялся оттаскивать ее в сторону.

Гадина весила не меньше полутора центнеров, но благодаря ее склизкой шкуре и залитому кровью полу Обрубок справился с этой работой в одиночку. Хотя напарники и сами не горели желанием прикасаться к такой мерзости и даже не дернулись, чтобы ему помочь.

Заинтересовавшая Куприянова туша принадлежала плевуну. Это можно было определить по большому количеству слюны, что до сих пор сочилась из пасти монстра, хотя, по всем признакам, он издох несколько часов назад. Зачем он понадобился Обрубку, выяснилось, когда тот достал собранные в коридорах шприцы — их оказалось четыре штуки — и, соблюдая предельную осторожность, наполнил их ядом. После чего упаковал их в коробочку, которую не доверил никому, и положил ее себе в нагрудный карман.

Последней подобранной находкой Кальтера была валявшаяся в коридоре распечатанная банка с белой краской. Само собой, ее оставили здесь не маляры, а все те же искатели кайфа. Которым не досталось лекарственной «химии», вот они и решили использовать бытовую, занявшись банальной токсикоманией. Краски в банке оставалось всего на донышке — надышавшиеся химическими парами зэки в итоге уронили банку на пол и разлили почти все ее содержимое. Но Обрубок, заглянув в нее, удовлетворительно кивнул. И, обернув банку подобранным тут же обрывком чьей-то робы, вручил сверток Рамосу.

— Смотри, не потеряй и не пролей остатки, — наказал ему при этом Куприянов. — Там, куда мы идем, подобного добра наверняка нет, а оно нам обязательно понадобится.

Сомнительно, чтобы кто-то сумел опознать переодетого в тюремную робу Эйтора. Прежде он нес вахту на внешней линии обороны, где зэки видели его издалека и в другой одежде. У них мог возникнуть к Рамосу другой вопрос: почему никто не может вспомнить, кто он вообще такой. Хотя в нынешней суете это тоже было маловероятно. За минувший год перед глазами Кальтера прошло столько лиц, но даже он со своей тренированной памятью не запомнил их все. Да и сама по себе мысль, что охранник может переодеться в заключенного и навязаться в компанию к другим зэкам, вряд ли придет кому-то в голову. Скорее, такие любопытствующие зададут вопрос, почему у Обрубка вдруг отросла вторая рука, да еще и железная. Но пока никто из встреченных им зэков этим не интересовался. Что Куприянова вполне устраивало, поскольку ему не хотелось отвлекаться на пустые разговоры.

Там, где прежде на культе был привязан «молот», теперь крепился протез. Поэтому Кальтер полностью оторвал себе левый рукав и с помощью Эйтора закрепил артефакт уже на плече. Так, чтобы его по-прежнему можно было легко извлечь из-под эластичного бинта, и при этом он не бросался никому в глаза. Сама повязка подозрений не вызывала. Многие зэки после отгремевшего сражения ходили по тюрьме перебинтованные и в разорванной одежде. Разве что странная железная рука отросла лишь у одного Кальтера, но кому какое дело, где инвалид раздобыл себе протез.

Обычно Кальтер не любил делиться сырыми, толком непродуманными планами даже с ближайшими соратниками. Но держать Эйтора и Харви в неведении тоже было неправильно. Поэтому Обрубок вкратце обрисовал им, что будет дальше.

— Электричество. — Обрубок указал на горящие повсюду лампы и фонари. Троица ренегатов как раз выбралась на верхнюю площадку, куда еще вчера зэков выводили на прогулку. И где теперь в ограждении зияли огромные бреши, поскольку многие пролеты в нем были выломаны и сброшены в океан. — Штернхейм поступил мудро, что захватил тюремную подстанцию, прежде чем вертухаи вывели ее из строя. Однако, насколько я в курсе, в цитадель питание подается отдельно.

Он указал на Поднебесье — пятиэтажную надстройку величиной с какой-нибудь провинциальный железнодорожный вокзал. Она была возведена на северной части «Рифта-75» и венчала его, словно сбитая набекрень угловатая шапка. Вертолетный ангар располагался на нижнем уровне этого сооружения, а его ворота выходили прямиком на площадку. Которая, после того как с нее выпроваживали зэков, и использовалась для взлетов и посадок вертолетов.

— Так и есть, — подтвердил Рамос. — С береговой электростанции до Поднебесья проложена по дну отдельная линия. Поэтому обесточить цитадель из тюрьмы нельзя. Так же, как тюрьму из цитадели. Разве что ван Хейс может сделать это, связавшись с дежурным по станции по проводной связи. Однако, сами видите, директор почему-то до сих пор не отдал ему такой приказ.

— Ясное дело, почему. — Багнер, похоже, знал разгадку этой странности. — У Штернхейма есть заложники-вертухаи. Человек десять, кажется. Которых он пообещал прикончить сразу же, если ван Хейс отрубит нам свет.

— А почему Дикие Гуси не пригрозят убить заложников, если директор не откроет им ворота Поднебесья и не сдастся вместе с Ковачем и остальными выжившими? — спросил Эйтор.

— А сам-то как считаешь, дурень? — хмыкнул Скарабей. — В следующий раз сначала мозгами пошевели, прежде чем глупые вопросы задавать. Если Поднебесье сдастся, тогда у Отто станет уже не десять заложников, а в четыре раза больше. И как минимум трем из них они моментально пустят кровь. Чисто ради удовольствия, не выдвигая никому никаких требований.

— Ты говоришь о Коваче? — догадался Рамос.

— О нем, разумеется, о ком же еще!.. И о парочке его самых мерзопакостных подручных, которых даже я с удовольствием лично прирезал бы… Однако Кальтер завел речь об электричестве. Наверное, решил провернуть с его помощью какую-то уловку…