Олег Языков - Гром и молния Страница 50

– Я бы попросил, товарищ полковник, чтобы вы дали мне своего сотрудника, желательно – молодого врача, мужчину. Не люблю дамами командовать… Чтобы он нас консультировал по медицинским проблемам. Одну санитарку, молоденькую, чтобы она бегала и приглашала раненых на беседу. Кабинет, где можно поработать. А еще – представьте меня вашему офицеру контрразведки. Нам с ним надо переговорить…

– Хорошо. Это все?

– Нет, товарищ полковник! Я к вам тоже не с пустыми руками. Со мной концертная бригада! Да-да, не удивляйтесь. К вам в гости приехал Константин Симонов, военный корреспондент, поэт и писатель. Да, автор стихотворения «Жди меня». С ним его жена – киноартистка Валентина Серова. Ну, да, совершенно верно! «Девушка с характером»! И еще – замечательный артист, мастер разговорного жанра – Лев Свердлин. Они просто горят желанием выступить перед ранеными военнослужащими и персоналом вашего уважаемого медицинского учреждения! Я тоже думаю, что замечательно! Ну, что, за работу?

Все сладилось просто отлично. По коридорам и палатам забегали и заголосили санитарки, а мы вышли во двор, и я представил друг другу обе стороны. И визитеров, и принимающих. Последовали «охи и ахи», обмен любезностями, гостей подхватили под белы руки (их уже успели обмундировать в стерильные халаты) и потащили внутрь здания. Наверное, повели по палатам. Ходячие раненые уже куда-то брели, многие волокли стулья и табуретки. Видать – занимать места в зале пошли.

– Товарищ майор!

Я обернулся. На меня смотрел молодой, крепкий на вид капитан с медицинскими эмблемами на погонах.

– Капитан Петраков! Вы просили о встрече? Какие вопросы?

– Контрразведка? – поинтересовался я. Капитан улыбнулся и кивнул. – Вот и хорошо! У меня к вам… слушай! Давай на «ты»?

Капитан снова улыбнулся и снова кивнул. Не болтун.

– У меня к тебе такой вот вопрос будет… Я приехал подбирать людей в особую авиационную часть… – Я подумал и уточнил: – Темнить не буду, да и не такой это уже и секрет… Слушай. Я формирую особую эскадрилью «охотников». Даже не «охотников», а… ну, как вы называете специалистов контрразведки, которые осуществляют силовые акции?.. Нет, не диверсанты! А те, кто против немецких диверсантов и вообще – сильных и хорошо подготовленных противников? Во! «Волкодавы»! В точку! Вот таких вот «волкодавов» и я буду готовить. Только для воздушных боев, ухватил? Есть. Пойдем дальше… Сам понимаешь, тут мало хорошо летать, ясно? К вам ведь не всякий отличный стрелок и спортсмен попадет, так? Нужен особый склад характера – резкий, агрессивный, готовый сразу в «бубен» зарядить. Да, в «бубен» и значит – в «пятак». Все правильно ты понял. Ты тут осуществляешь контрразведывательное прикрытие, с людьми знаком, наверняка можешь посоветовать, а? Только учти! Мне нужны опытные бойцы, орденоносцы, асы. Трусов, хвастунов, себялюбцев и фон-баронов всяких мне не нужно. Я сам барон. Усмехаешься? Ну-ну, смейся-смейся… Где я разместился? Пока не знаю.

Я обернулся к подошедшему и топчущемуся в отдалении молодому человеку:

– Где мы будем работать? Вас ведь ко мне в помощь прислали? Так?

Он подошел и кивнул.

– Пойдемте, я провожу…

В общем, все закрутилось! Молодой врач получил задачу и корпел за столом, составляя список летунов с не очень сильно подорванным здоровьем. Контрик умчался к себе, готовить рекомендательный список по летчикам, а я заложил руки за спину и вышел в коридор. Там маялась молодая медсестричка.

– Здравствуйте, девушка! Это вас ко мне приставили?

Она быстро закивала головой. Что они тут все кивают и кивают?

– А молодого старшего лейтенанта-летчика с во-от такой вот широкой улыбкой вы здесь не видели? – Базиль куда-то исчез. – Нет? А-а, он с гостями? Ну, пусть его!

Пусть там и будет – посмотрит на предмет обожания. А нам работать надо. Вон и контрик со списком бежит. Та-ак, начали! Я зашел в кабинет.

– Ну, кто у нас «номер раз»? Сестренка, зови ранбольного Коптеева из одиннадцатой палаты!

Дело пошло. Из неприкрытой сестрой двери раздался взрыв громкого смеха и оглушительные аплодисменты.

Лед тронулся, дорогие мои будущие сослуживцы!

Лед тронулся!

Глава 7

Мы сидели за столом втроем, своими сосредоточенными и деловыми мордами неприятно напоминая заседание «особого совещания». Или трибунал инквизиции. Я – в центре, по бокам – доктор и «молчи-молчи». Перед нашим столом стоял стул для «обвиняемого».

Просматривая списки, подготовленные доктором и контрразведчиком госпиталя, я красным карандашом подчеркивал совпадающие фамилии. Это и были те, с кем мне предстояло встретиться и переговорить.

Послышались чьи-то тихие шаги по чуть скрипящему паркету коридора, дверь приоткрылась, и в кабинет заглянуло улыбающееся лицо. Наш посетитель, видимо, все еще был под впечатлением рассказанной Свердлиным смешной истории.

– Разрешите?

Я встал и со списком в руках пошел к двери. Проходя мимо молодого парня в байковой пижаме, я сказал: «Да проходите, проходите, конечно! Вон стул, присаживайтесь!» Выйдя за дверь, я показал сестричке следующую фамилию из списка, подмигнул ей и негромко сказал: «Минут через десять тащи этого!»

Когда я вернулся на свое место, парень все еще продолжал стоять. Теперь улыбки на губах уже не было. Взгляд его стал строже, собраннее.

– Товарищ майор! Старший лейтенант Коптеев по вашему приказанию прибыл!

Очень хотелось сказать, что прибывают поезда, но я подавил это желание. Да, Туровцев, а ты еще тот дуб военный…

– Садись, старлей! Не тушуйся. Как тебя звать-величать?

– До сих пор Степаном звали, товарищ майор!

– А по батюшке?

– Нифонтович… – немного смутился Коптеев.

– А что? Чудесные старые имена. Так вот, Степан Нифонтович, я пригласил тебя по такому вот вопросу. Скоро в строй…

Я покосился на военврача. Он пошелестел бумагами, кивнул и сказал:

– Множественные осколочные ранения левого плеча и шеи от разрыва фугасного снаряда авиапушки. Лечение прошло успешно. Дней десять, максимум – двенадцать.

– Ну, вот видишь. Пара недель – и на фронт. Я хочу предложить интересное дело. Но сначала расскажи немного о себе…

Парень, запинаясь и не зная, о чем, собственно, говорить, начал свой рассказ. Я покосился на контрразведчика. Он молча прикрыл глаза. Хорошо.

– Достаточно, старший лейтенант! А теперь расскажи мне о своем первом бое… и о последнем тоже. Когда тебя ранили.

Парень ссутулился, переплел пальцы рук и, не отрывая взгляда от пола, начал неспешный рассказ:

– Ну, значит, так… Воевать я пошел осенью сорок первого года, в октябре, на Западном фронте. Защищали подступы к Москве. Как раз немцы прорвались к Вязьме… Особых воздушных боев как бы и не было – в основном мы на штурмовку противника летали. Да и что мы могли там немцам противопоставить? Ни скорости, ни оружия, эх-х… – Он безнадежно и горько махнул рукой.