Василий Орехов - Зона поражения Страница 51

— Ты же сказал, что Клещ тебе чем‑то обязан, — произнес Стеценко. — Отчего же тогда цены взлетят до небес?

— Чувство благодарности и стоимость услуг у темных никак не зависят друг от друга, — пояснил я. — И вообще здесь лучше держать ухо востро и лишнего не болтать.

Мы выпили и закусили ржавой селедкой на черном хлебе. Не удивлюсь, если темные до сих пор добывают консервированную сельдь времен второго взрыва из брошенных продовольственных складов на Милитари.

— Давно хочу спросить, — нарушил сосредоточенное молчание Камачо. — А почему тебя так смешно назвали — Хемуль? Это имеет какое‑то отношение к хэм — ветчине?

— Нет, к ветчине это отношения не имеет, — усмехнулся я. — А почему назвали? Черт его знает. Любил в детстве Туве Янссон. Вообще‑то Хемуль — это тот же самый Мумми‑тролль, только уже взрослый, подросший, умеющий постоять за себя. То самое добро с кулаками, о котором некогда сказал классик. Понимаешь?

— Понятно. — Альваро кивнул и, помолчав, спросил: — А кто такой Мумми‑тролль?

— Ладно, проехали. — Я прислушался к своим ощущениям: мочевой пузырь еще на подступах к Мертвому городу начал подавать осторожные сигналы, и теперь настало самое время его облегчить. — Значит, так, бродяги: я в туалет. Без меня скандалов и драк не устраивать, на лавку не присаживаться. Здесь это может кончиться плохо, это вам не «Шти».

Выбравшись из‑за столика, я направился к выходу. Туалет в баре «Сталкер» расположен прямо под лестницей, рядом с ружейной комнатой, в которую запирают отобранное у посетителей оружие. Когда сталкеры покидают бар, оружие им выносят наверх и выдают уже за железной дверью бара — просовывают в щель. На всякий непредвиденный случай, как говорит один страус.

Ружейная комната была отделена от неширокого коридора крепкой металлической решеткой с узкими ячейками, в которые едва ли пролезла бы детская рука. За решеткой, сидя на табуретке и положив на колени заряженный «калаш», маялся от безделья темный охранник по кличке Сотовый, шкафчик под стать Гоблину. Может быть, даже чуть повыше. Этот зверь вызывал у меня почти физиологическое отвращение, поскольку, в отличие от большинства собратьев, не мог спрятать свое уродство под одеждой. У него было три глаза; третий глаз, мертвый, вечно прикрытый полупрозрачной белой пленкой и время от времени пульсирующий, словно ворочающийся в яйце птичий зародыш, был расположен точно в центре лба. Ходили слухи, что Сотовый умеет читать мысли; брехня, думается мне, этого даже контролеры не умеют. Проходя мимо, я с серьезным видом кивнул ему (он сделал вид, что слишком занят разглядыванием серийного номера своего автомата, чтобы обращать внимание на такую мелочь, как я) и бросил беглый взгляд за решетку, где слева от Сотового в оружейной пирамиде стояли наши с туристами «хопфулы». Как там моя лапушка, не обидел ли ее злой темный дядька?.. Нет, с моим автоматом, так же как и с автоматами охотников, все было в порядке, они спокойно сидели в деревянных гнездах наклонного ящика, дожидаясь, когда мы допьем водку и наймем приличного помощника. Но я все равно вдруг остановился перед решеткой как вкопанный.

— Послушай‑ка, — обратился я к Сотовому, — это чье оружие?

Демонстративно не обращая на меня внимания, Сотовый с щелчком откинул приклад «калаша», потом снова сложил его. И только когда я повторил вопрос, изволил обратить на меня свое драгоценное внимание.

— Твое какое собачье дело, радиоактивное мясо? — недовольно пролаял он. Голос у него был слишком высокий и визгливый, никак не подходящий такому буйволу. — Ступай куда шел!

— Зубы‑то не жмут, организм? — серьезно поинтересовался я и, сопровождаемый несущейся в спину грубой бранью, направился в туалет.

Четыре «калаша» и «М‑16», размышлял я, приближаясь к железной двери туалета. Один «калаш» с раздолбанной затворной рамой — края затворной щели отполированы до блеска, затвор гуляет с заметным люфтом. Рискованно с таким оружием идти в Зону, если ты не полный отморозок и идиот — скажем, не Грек.

Вот и встретились, ребята.

Значит, за столом с Греком четверо. Где же незнакомец, схлопотавший в морду от Патогеныча? А где же ему еще быть, родимому. Куда можно деться из этого бара?

Туалет в баре «Сталкер», как и все остальное, сумрачный и тесный. В нем умещаются только три фанерные кабинки с унитазами и два пожелтевших от времени писсуара с противоположной стороны. Дверь одной из кабинок, свободной, была приоткрыта. Вторую дверь мне пришлось дернуть — внутри нее тоже никого не оказалось. А вот третья кабинка была заперта.

Упершись ботинком в писсуар, я подтянулся на краю кабинки и заглянул внутрь. Внутри со спущенными штанами обнаружился какой‑то малолетка из «Чистого неба».

— Эй, алё! — недовольно крикнул он. — В чем дело‑то?!

Я спрыгнул на пол и задумчиво покусал нижнюю губу. Не было здесь товарища, схлопотавшего в морду от Патогеныча. Может быть, он действительно остался возле Периметра, разорванный на куски ракетой? Но отчего тогда эти ублюдки продолжают нас преследовать?..

Я приблизился к писсуару и, расстегнув ширинку, начал поливать его, продолжая размышлять. Как вообще такое получилось? На Агропроме они нас потеряли, совершенно точно. За каким чертом они поперлись после этого в бар «Сталкер»? Непонятно. Если бы не потеря Хе‑Хе, мы бы сюда даже не заглянули. Нет, заглянули бы: мне нужно было сбыть артефакт. Вот он, в герметичном контейнере у бедра. В любом случае предвидеть все эти форс‑мажоры никто не мог. Даже я не мог предвидеть, что уж говорить об этих гавриках. Они могли еще долго тут сидеть, ожидая нашего появления.

Потеряли надежду нас найти? Ага, и с горя поперлись пить пиво в бар «Сталкер». В принципе, здесь можно, конечно, получить кое‑какую информацию, но все равно глупо. Сидеть здесь и надеяться, что какая‑нибудь случайность приведет нас в бар к темным, — это чересчур даже для Грека. Грек, кстати, отличный следопыт. Забавное совпадение, правда?

В конце концов, может быть, мы действительно все время пересекаемся с ними совершенно случайно?.. Ага, щас. Не бывает в Зоне ничего случайного, случайно только кошки родятся. Значит, они точно знали, что мы идем сюда. Кто еще знал об этом? Охотники, само собой. Вроде бы они ни с кем не трепались через ПДА, но пес его знает. Надо бы спросить еще раз. Ну, Хе‑Хе, само собой, потому что я при нем сказал, что собираюсь отнести артефакт сюда. И кто еще? Правильно — Доктор. Он нас сюда и направил. Черт, неужели Доктор?..

В кабинке зашуршала бумага, потекла вода. Когда я уже застегивался, раздался протяжный скрип двери, и выбравшийся из кабинки за моей спиной бродяга возмущенно подал голос:

— Ну, в чем дело, земляк, я не понял? Ты педик, что ли?..

Парнишка явно нарывался на скандал. Я лениво повернул голову, продемонстрировав ему свой профиль с перебитым носом, и сталкер, поперхнувшись собственным негодованием, умолк на полуслове. Узнал наконец.

— Прости, брат, обознался, — проронил я, продолжая стоять вполоборота к нему.

Это позволило молодому сталкеру отступить, не теряя лица. Он поспешно выкатился в коридор. В другое время я вбил бы ему его слова обратно в глотку, но сейчас мне было не до того. Я сосредоточенно размышлял, как мне поступить дальше. Наверное, самое лучшее — покинуть бар «Сталкер» и все‑таки устроить неподалеку небольшую засаду. У меня перед глазами снова встала саркастическая ухмылка Грека, которой он одарил меня из‑за своего стола. Снова это мерзостное ощущение, как в лагере ученых, — словно ловушка уже захлопнулась. Но ведь не атакуют же они нас голыми руками на нейтральной территории? Во‑первых, это объявление войны, причем против них встанут все кланы плюс темные. Не знаю больше ни одной причины, которая заставила бы абсолютно все кланы выступить на одной стороне, и если «Свобода» не выдаст этих уродов, ей придется воевать со всей Зоной. Ну и во‑вторых, пусть попробуют нас атаковать. Пусть рискнут. Охотничков своих я уже посмотрел в деле и за исход рукопашной был вполне спокоен.

Сполоснув руки под одиноким краном, из которого текла мутная техническая вода, я направился обратно в зал. Сотовый больше не сидел на табуретке — он стоял в дальнем конце оружейки, возле ружейной пирамиды, уперев приклад автомата под мышку и направив дуло в коридор. Интересно, это я его переполошил или тот сопляк, что выкатился отсюда полминуты назад с выпученными глазами?

Проходя мимо Сотового, я направил на него указательный палец и сказал:

— Бабах!

Охранник опалил меня злобным взглядом, но промолчал, злобно мотнув стволом автомата в сторону зала: проходи, дескать. Ладно, один — ноль.

В зал я вернулся как нельзя вовремя. Ситуация за время моего отсутствия разительно изменилась. Мои туристы стояли рядком возле дальней стены, положив на нее ладони и широко расставив ноги. Местный вышибала по кличке Космонавт, близнец Варвара, неторопливо охлопывал их по карманам, выгружая оттуда на стол всякую мелочь. С двух сторон туристов держали под прицелами «калашей» Махмуд и Ковригин. Вольные бродяги за столами перестали пить и с недоумением наблюдали за этой сценой. Только темные за обеденным столом, похоже, не слишком впечатлились увиденным и продолжали с энтузиазмом поедать свои порции.