Вячеслав Шалыгин - Бессмертие наемника [сборник] Страница 51

— Сайкин Борис Петрович, — представился он, размешивая сахар, — Местный, так сказать, старожил…

— Очень приятно, — ответила Алена и, указывая на нас, сказала: — Это Леонид, а это Григорий, мои друзья-товарищи по несчастью. А я — Алена.

— Рад познакомиться, — Сайкин улыбнулся. — Только почему вы решили, что ваше появление здесь — несчастье?

— Потому, что любое воздействие на человека против его воли, даже приятное или необходимое, — зло, то есть несчастье, — Алена говорила легко и убедительно.

— Отчасти вы, конечно, правы, сударыня, но лишь отчасти, потому что нет ничего плохого в том, чтобы попасть после неких естественных событий в место, подобное этому. — Борис Петрович напустил на свое лицо тень загадочности и продолжил: — Альтернатива проста — место с условиями, совершенно противными. Правила игры при этом, замечу, те же — против воли и все прочее…

— А что прочее? — тут же уцепилась за недомолвку Алена.

Сайкин поднял на девушку театрально-печальные глаза и, влажно моргнув, произнес:

— Увы, мы все не вечны…

— Стихи? — бесхитростно поинтересовался Антончик, откусывая приличный кусок от огромного бутерброда.

— Реалии данной минуты. — Борис Петрович развел руками и, откинувшись на спинку стула, щелкнул над головой холеными пальцами.

Перед столиком мгновенно объявился белоснежный официант с услужливой улыбкой на лице и подносом в руках. На столике возникли наполненные бокалы и бутылка вина.

— Предлагаю выпить за знакомство, — Сайкин двумя пальцами ухватился за тонкую ножку своего фужера и пригубил напиток.

— Не рано? — укоризненно спросил Гриша. — Или здесь принято пить прямо с утра?

— Здесь нет утра, милостивый государь, — небритый Борис Петрович вдруг опрокинул смакуемое до того вино в рот и проглотил его одним большим глотком. — Как, впрочем, вечера, дня или ночи. Все зависит от ваших собственных биологических ритмов…

— Странное место, — не выказывая столь явных сомнений, как Антончик, я отпил из своего бокала вина и, решив «закинуть удочку», спросил: — Где же мы оказались? В космосе?

— Ну что вы, — Сайкин отрицательно покачал головой, — гораздо глубже!

Я не успел расспросить, что находится глубже космоса и как такое вообще возможно, потому что к столику подсели недостающие двое. Парочка была, пожалуй, самой молодой в нашей случайно формирующейся компании, но взгляды юноши и цепляющейся за его рукав девушки были исполнены той же опытности, что и у седеющего Сайкина. Парнишка молча принялся поглощать свой завтрак — или что там у него за прием пищи значился по внутренним часам, — не удосужившись ни представиться, ни даже посмотреть в нашу сторону. Девушка не была столь невежлива и, прежде чем начать обед (ужин, завтрак?), коротко нам кивнула и тихо пробормотала свое имя: то ли Нина, то ли Инна — никто толком не расслышал.

— Молодежь! — с многозначительным снисхождением сказал Сайкин и почти изящно ковырнул мизинцем в белых зубах.

Я почувствовал, как под столом к моей ноге прижимается бедро Алены. Я покосился на девушку и обнаружил, что ее бокал пуст, а в глазах горят те же огоньки, что очень часто украшали ее взгляд, когда мы оставались одни. Я вдруг осознал, что все происходящее направлено на то, чтобы не дать нам ни единого шанса хоть немного задуматься. Сверхнепривычный комфорт располагал только к отдыху, и ничему другому. Нас совращали, причем успешно. Именно поэтому белоглазые, похитив Алену, не спрятали ее, чтобы потом попытаться заставить меня сделать нечто неприемлемое, а поместили ее рядом со мной. Я налил еще вина Алене, себе и, отсалютовав Сайкину, выпил. Антончик хотел было что-то сказать, но махнул рукой и тоже осушил один за другим пару бокалов.

Исподволь наблюдая за реакцией небритого старожила на свое поведение, я заметил, что, когда завтрак перешел в застолье, Борис Петрович заметно расслабился. Видимо, в его задачи входила именно такая трансформация, и, выполнив задание, он мог немного отвлечься. Антончик, продолжая разыгрывать из себя туповатого простачка, изредка обменивался с нами совершенно трезвыми взглядами, оставаясь в то же время «захмелевшим» для Сайкина и Нины-Инны с партнером. Мы с Аленой пожирали глазами друг друга и рассеянно поддерживали никчемный разговор, пытаясь косвенными вопросами все-таки выведать, куда же занесла нас судьба, где находятся остальные сотрудники нашей лаборатории и чего от нас, собственно, хотят. Все трое «старожилов» были подсажены специально, это было ясно сразу, но кто их подсадил и с какой целью — оставалось неразрешимой загадкой. Как, впрочем, и очень многое другое.

— Отдыхайте, друзья мои, — Борис Петрович радушно улыбнулся и пропустил нас вперед, к выходу из лифта.

Мы, нетвердо ступая, подошли к двери своих апартаментов и уставились бессмысленными взглядами на белую поверхность. Дверь отъехала в сторону, и мы вошли внутрь, не пожелав ничего Сайкину на прощание потому, что чувствовали себя не самым лучшим образом. Героическая борьба с опьянением отнимала у нас все силы. Антончик, шатаясь, добрел до своей кровати и рухнул на нее ничком. Я держался более уверенно. Пройдя в душ, я открыл воду и встал под горячие струйки прямо в одежде. Алена уселась рядом со своей кроватью на пол и принялась что-то негромко напевать, безуспешно пытаясь раздеться.

Когда сопение Гриши перешло в раскатистый храп, я закончил принимать водные процедуры и, шлепая босыми ногами по мгновенно высыхающему полу, вышел из ванной. Алена подняла на меня плавающий взгляд и, с усилием шевеля губами, спросила:

— Нас отравили?

— Не совсем, — бодро ответил я, стягивая мокрую сорочку и выжимая ее на пол.

— Иди ко мне… — томно позвала Алена, медленно снимая наконец-то расстегнутую блузку.

Я подошел, осторожно снял с нее остальное и легко подхватил на руки. Алена страстно обняла меня за шею и, пытаясь что-то шептать, прижалась к моему лицу горячей щекой. Я даже на секунду заколебался, раздумывая, не поддаться ли на ее исключительно заманчивую провокацию, но потом развернулся и решительно отнес девушку в душ. В себя Алена пришла довольно быстро. После первой же смены горячего потока мелких капелек холодным она взвизгнула и попыталась выпрыгнуть из кабинки. Я со смехом втолкнул ее обратно и, выдержав несколько секунд борьбы, сменил гнев на милость. Сидя под «дождиком» сносной температуры, Алена лихорадочно промывала от косметики глаза и громко ругалась. Я же стоял у двери и, усмехаясь, любовался этой картиной с видом большого ценителя искусства.

— Что ты смеешься, изверг?! — наконец, снова обретя способность видеть, крикнула девушка. — И нечего рассматривать меня, как в зоопарке!

— Что ты сказала? — Я вдруг оттолкнулся плечом от косяка и подошел к ней поближе.

Что-то крутилось в голове, никак не находя верную дверцу, чтобы вырваться наружу точным словом. Единственное, что я знал наверняка, — наше положение будет описано всего одним словом. Коротким и правильным. Только это случится немного позже, когда у нас будет достаточно информации.

Алена почему-то отпрянула и удивленно посмотрела на меня, словно я собирался ее ударить. Спустя несколько секунд она помотала головой и совершенно трезвым голосом произнесла:

— Наше положение, конечно, напоминает… пребывание в зоопарке, но…

— Но что?

— Не знаю, как-то не укладывается такое в голове. — Алена, совершенно забыв о наготе, перешагнула невысокий порожек душевой кабинки и, небрежно прихватив с вешалки толстое полотенце, вышла из ванной.

Я натянул влажную рубаху и прошел следом. Мы наспех вытерлись одним полотенцем и, не сговариваясь, стащили Антончика с кровати. На полпути к душу Гриня попытался вырваться, но в поле его зрения попала еще не одевшаяся Алена, и он сразу же пришел в себя.

— Я сам дойду, — сказал он, пытаясь встать.

Мы опустили его на пол, и он, поднявшись, побрел в ванную.

Когда Антончик, потряхивая головой, как гвардейский рысак, вышел из душа, дверь в комнату внезапно распахнулась, и к нам вошли семь или восемь крепких ребят с короткими дубинками в руках. Мне вовсе не хотелось испытывать острые ощущения, но было похоже, что нам предстояло довольно контрастное, в сравнении с завтраком, испытание.

Все могло обернуться весьма скверно, если бы не внезапно подоспевшая «кавалерия».