Андрей Быстров - Эффект проникновения Страница 51

Стивен Брент хорошенько подумал, прежде чем ответить. Импровизировать не хотелось, от его слов могло зависеть слишком многое. Наконец он осторожно проговорил:

– Например, мне известно, что именно вы подстроили катастрофу «Скай Скрутинайзера». Об этом знают и в Агентстве национальной безопасности, и в ЦРУ, и в ФБР. Неизвестны только ваши мотивы…

– Отлично. – Тейлор хлопнул в ладони. – Диалог налаживается. Я охотно объясню… Полагаю, было бы смешно теперь держать это в тайне от вас… А вы потом расскажете мне все остальное, хорошо? Откровенность за откровенность. Вес дело в нейтринно-торсионном сканере, Стивен.

– Та шпионская штучка, установленная на «Скрутинайзере»?

– Да… Только шпионаж здесь ни при чем. Мы в Фоксхоле давно занимаемся торсионным сканированием и знаем о нем намного больше, чем американские ученые. Побочные эффекты, Стивен. Применение торсионного сканера неминуемо привело бы к обнаружению Фоксхола. Ну, сначала умники почесали бы в затылках… А потом быстренько смекнули, что к чему. Не прошло бы и года, Стивен, не прошло бы и шести месяцев, как туристические компании начали торговать маршрутами в Фоксхол, где на каждом углу уже торчал бы «Макдональдс»… Вы меня понимаете?

– С трудом, но это интересно. Дальше.

– А дальше мне помогли ребята из Гаррисберга, и я подключил одного программиста, который и внес небольшие изменения в программу вычисления параметров участка выведения спутника. Так, подправил две-три цифры…

Брент отсутствующим взглядом смотрел в окно, где громадные птицы чертили круги в небе. Он тщетно старался осознать смысл признания Тейлора. Фоксхол, Сопряженный Мир? Что это, другая планета? Он попал в лапы пришельцев? Ерунда какая-то. А может быть, не ерунда? Тот голубой купол, и день вместо ночи…

Подойдя к Бренту, Тейлор участливо положил руку на его плечо:

– Давайте договоримся, Стивен. Вы и я – мы оба разумные люди. Оба мы понимаем, что либо мы расстанемся друзьями, либо одному из нас придется умереть. Не мне, к вашему огорчению.

– Сожалею, но мне нечего рассказать, – вымолвил изрядно деморализованный Брент.

– Стивен, Стивен. – Тейлор укоризненно покачал головой.

– Мне очень жаль.

Тейлор потянулся к шлему, похожему на сушилку для волос, покрутил там какие-то винты, снял шлем со штанги и нахлобучил на голову Брента.

– Не хотелось бы прибегать к этому средству, – сказал он сердито, – но раз вы упорствуете…

– Мистер Тейлор!

– Мистер Брент! – зло перебил Тейлор. – Ваш героизм просто изумителен. Флэш Гордон перед вами – щенок. Но поймите, АНБ не наградит вас большой серебряной медалью весом в тридцать граммов. В Фоксхоле нет АНБ. И ЦРУ тоже нет, и ФБР. Здесь некому оценить ваше самопожертвование.

В руках Тейлора появились очки с темными стеклами, наподобие тех, какие носят мотоциклисты. К оправе очков был присоединен тонкий длинный провод. Из-за ограниченности сектора обзора Брент не мог видеть, куда он ведет.

Тейлор надел эти очки на лицо Брента. Стекла оказались совершенно непроницаемыми.

– В последний раз предлагаю вам быть благоразумным. – Голос Тейлора доносился до Брента как из пустой бочки. – Молчите? Воля ваша… Начнем.

Стекла очков полыхнули ослепительной белой вспышкой, такой яркой, словно Брент смотрел на эпицентр атомного взрыва. Одновременно голову пронзила от виска к виску страшная, опрокидывающая боль, столь невыносимая, что в мире не осталось ничего, кроме этого импульса боли.

Стивен Брент закричал.

12

Наверное, подходящий к заминированной машине сапер испытывает чувства, похожие на те, какие испытывал Олег Мальцев, приближаясь к джипу. Однако ничего экстраординарного с ним не произошло. Сидящий справа от водителя белокурый атлет в пушистом свитере приоткрыл заднюю дверцу и просто сказал:

– Садитесь, пожалуйста.

– Могу я задать вам вопрос? – осторожно спросил Мальцев.

– Сколько угодно. Постараюсь ответить исчерпывающе. Но видите ли, товарищ Мальцев (старомодное обращение несколько удивило Олега), там, куда мы едем, специально собрались люди именно для того, чтобы отвечать на ваши вопросы. Не лучше ли немного подождать?

Мальцев пожал плечами и сел в джип. Водитель развернул машину, придавил акселератор. На возрастающей скорости джип помчался по дороге, подпрыгивая на ухабах. Слева промелькнули дома какой-то деревеньки, железнодорожная станция, потом потянулись необозримые поля. Черные, напоминающие ворон птицы носились низко над землей, у обочины бродили обыкновенные лохматые собаки. Любопытно, подумал Мальцев, все окружающее в самом деле таково или только притворяется? А та многоногая тварь, что выскочила из кустов? Она-то уж точно не притворялась.

Через полчаса лихой гонки джип въехал в город, где не было ни ресторанов, ни театров, ни бутиков, ни коммерческих киосков – только однообразные серые дома. Магазины, правда, тут были, но располагались они в первых этажах тех же унылых зданий и обнаруживались лишь по вывескам типа «Гастроном» или «Промтовары». На улицах Мальцев не увидел обилия прохожих, зато часто попадались люди в униформе, какую Мальцев помнил по фильмам о жизни в Советском Союзе тридцатых годов. Эти вооруженные люди шли поодиночке и по трое, и при их виде у Олега почему-то сжималось сердце.

Квартал за кварталом оставался позади, и ничего не менялось в облике мрачного города, словно сошедшего со страниц знаменитых антиутопий. Так было до тех пор, пока джип не остановился у перегораживающих улицу глухих железных ворот с телекамерами наверху. Водитель взял телефонную трубку, пробурчал в нее несколько неразборчивых слов, и металлическая плита со скрежетом отъехала в сторону.

За воротами располагался совсем другой город. Широкие проспекты утопали в зелени, из окон красивых особняков современной архитектуры слышались звуки музыки. По бульварам прогуливались кричаще одетые женщины, в зеркальных витринах магазинов отражались дорогие автомобили. Но и здесь хватало персонажей в униформе защитного цвета…

Джип замер у подъезда солидного трехэтажного дома с декоративными коваными решетками на окнах первого этажа. Атлет вышел, открыл дверцу для Мальцева:

– Сюда, пожалуйста.

Внутри здания, несмотря на ковры, цветы и уютные рекреационные холлы, пахло казенным учреждением. Мальцева провели на второй этаж, и он оказался в просторном, обставленном комфортабельной мебелью кабинете, куда блондин за ним не последовал.

У длинного стола светлой полировки сидели трое и с неподдельным интересом смотрели на вошедшего. Тот, что находился ближе всех к Мальцеву, выглядел не слишком располагающе. Выражение его глаз, серых и немного навыкате, не обещало ничего хорошего, но в то же время он будто по обязанности приклеил ненастоящую улыбку. Второму было лет пятьдесят, и в его утонченном лице проглядывали признаки интеллигентности, что подчеркивалось очками в стальной оправе. Третьей была женщина – как принято говорить, без возраста, в неописуемо экстравагантном, вызывающем костюме попугайского цвета. Она воззрилась на Мальцева жадно и похотливо.

– Проходите и садитесь, – сказал тип с приклеенной улыбкой. – Нет, не сюда. Вон туда, в кресло. Давайте знакомиться. Вас мы знаем, но вы не знаете нас. Меня зовут Михаил Яковлевич, фамилия моя Гордеев, а должность – народный комиссар внутренних дел…

– Кто?.. – У Мальцева отвалилась челюсть.

Улыбка Гордеева стала еще противнее.

– Скоро вы все поймете. Это, – он кивнул на женщину, – Валентина Алексеевна Лаухина, министр культуры.

– Мадам Помпадур Фоксхола, – добавила Валентина с каким-то вампирским хихиканьем. Бывшая (а по сути, и теперь) проститутка, любовница могущественного Гордеева могла позволить себе подобные шуточки.

– А это, – продолжал Гордеев, не обратив внимания на выходку Лаухиной, – директор Института Фоксхола, Геннадий Андреевич Ратомский.

Интеллигентный мужчина привстал и церемонно поклонился. Народный комиссар упер в Мальцева тяжелый взгляд, наконец-то стер улыбку и заявил:

– Не скрою, товарищ Мальцев, я был против вашего посвящения. Но таково желание товарища Зорина, которого мы все глубоко уважаем… И прислушиваемся к его мнению, да. Так что беседуйте с Геннадием Андреевичем, а мы с Валентиной Алексеевной вас покинем. Очень много дел…

Он поднялся и, не прощаясь, направился к выходу. Лаухина стрельнула глазами в Олега, облизала ярко-алые губы и пошла за Гордеевым, вихляя бедрами, шурша синтетической тканью своего немыслимого одеяния. Казалось, она сожалеет о невозможности повторить для Мальцева трюк героини фильма «Основной инстинкт». Олега даже передернуло, но в общем его занимали проблемы поважнее, нежели вульгарные авансы старой шлюхи, и он тут же забыл о ней.

Гордеев и Лаухина ушли недалеко, всего лишь в соседнюю комнату, где были включены телемонитор и видеомагнитофон.