Юрий Волгин - После нас Страница 51

– Оно не наше. Оно мое, – сказал Семен с нажимом на последнее слово.

– Ну хорошо, хорошо, твое.

Вика вела себя непринужденно, и Густав отдал ей должное за это, потому что охотник всем видом показывал, как ему неприятно ее общество. И, чтобы не мешать им разговаривать, странник решил уйти. Возможно, это развязало бы языки когда-то любящей друг друга паре.

– Я пойду, вы тут без меня разберетесь, – сказал он.

– Нет, останься! – одновременно воскликнули Семен и Вика, переглянулись и умоляюще посмотрели на странника.

Он развел руками и остановился, опершись спиной о дверной косяк.

– Я ненадолго, – быстро выпалила Вика. – Мне только узнать, как ты себя чувствуешь, Семен, и все.

– Зачем тебе это?

– Как зачем? Я же волнуюсь!

– Кто я тебе такой, чтобы волноваться за меня? У тебя есть за кого волноваться, – сказал Семен, меланхолично глядя в потолок.

– Да, у меня есть Дима, но это не мешает мне волноваться за тебя. Как и за других… мужчин, – сказала Вика, запнувшись. – Зря ты так думаешь о себе, что один такой, уникальный.

– Прекрасно. Вот и волнуйся за других мужчин, меня только трогать не надо.

– Я неправильно выразилась, Семен! Перестань вести себя как ребенок. Может, повзрослеешь уже, не настала ли пора?!

– А я не хочу взрослеть. – Семен, помогая себе одной рукой, принял полусидячее положение и наконец посмотрел в глаза Вике.

Густав по-настоящему огорчился, что не сумел уйти в нужный момент, потому что присутствовать при ссоре двух людей, еще недавно не мысливших себя друг без друга, ему не хотелось. Но Семену и Вике необходима была помощь беспристрастного арбитра, судьи, не позволяющего спортсменам сбиться в клубок из тел и как следует отдубасить каждого, кто попадется под горячую руку. Его присутствие волей-неволей помогало им сдерживать себя, чтобы не ляпнуть чего-нибудь лишнего, о чем в дальнейшем, остыв и поразмыслив на свежую голову, они могли бы пожалеть. Короче, он скрестил руки на груди и принялся наблюдать за столь диковинным для одинокого странника зрелищем.

– Если ты не повзрослеешь, то тебе придется плохо, – грустно сказала Вика. Она нервно теребила в руках шуршащий пакет.

– Что с того? Плохо мне, хорошо мне, тебе-то какая разница?! Я исчез из твоей жизни, исчез, понимаешь? Я пытался вернуться, все наладить, пытался простить, но ты не хотела, и ничего не получилось. К чему сейчас эти игры в благородные чувства и сострадание? Ты хочешь, чтобы все видели, какая ты добрая и не помнишь прежних обид? Объясни мне! – Семен говорил тихо, спокойно, но, судя по жилам, вздувающимся на его шее, ему стоило большого труда удерживать себя в рамках приличий.

– Я просто хочу, чтобы у нас с тобой были отношения человеческие, все же мы с тобой не чужие друг другу люди когда-то были. Но сейчас я понимаю, что ошибалась, идя сюда с такими мыслями. Ты на самом деле уже чужой мне человек. Уже, понимаешь? Здесь и сейчас. – Вика встала. – Я ошиблась в тебе, Семен, но все равно хочу попросить у тебя прощения.

Семен дернул головой и устало закрыл глаза.

– За что? Ты мне не сделала ничего плохого, – сказал он монотонно.

– Просто за все, целиком и сразу. Густав, ты можешь покормить его? – обратилась Вика к страннику.

Он встрепенулся, скинув с себя образ отстраненной безразличности, и ответил:

– Да, конечно.

– Тогда вот, держи, их не нужно мыть, я уже помыла, просто порежь, чтобы он не обрызгался соком.

Она протянула Густаву пакет с одуряюще вкусно пахнущими персиками, на бархатных боках которых еще блестели капли воды.

– Никаких проблем, накормлю и напою нашего героя, ни к чему не придерешься!

– Спасибо. У тебя сильные руки, ловкое тело, не сомневаюсь, что ты не оставишь его в беде. – Вика улыбнулась и быстро прошла мимо странника, задев его плечом.

От этих ее слов и касания у Густава внутри что-то щелкнуло, а в паху он почувствовал приятное шевеление и тепло.

Он вдруг осознал, что уже довольно давно не вкушал женской ласки. Именно ласки, флирта, потому что почитать за подобное мимолетные сношения с гостиничными шлюхами, коих в ночлежках для странников водилось великое множество, ему даже не приходило на ум.

За всю свою жизнь он мог припомнить и буквально по пальцам пересчитать небольшое количество таких отношений, от которых в груди вспыхивал и разгорался жаркий костер, трещавший и разбрасывавший по сторонам раскаленные угольки.

Обычно после таких встреч Густав надолго оставался в одном месте, потому что путешествовать вдвоем с любимой женщиной ему не хотелось. В такие дни он был чертовски уязвим в плане целостности и нерушимости собственной философской теории. Странники существа одинокие, но и ранимые этим самым одиночеством. Как рыцари, чьи доспехи намертво приварились к коже воина. Кажется, что он защищен с ног до головы, но стоит слегка нажать на броню, как она надавит на оплавленную, изуродованную кожу. И станет больно. Не смертельно, но…

Густав знал, что такое внутренняя боль. Не то чтобы это было слишком уж сокрушительно, нет, иначе он остепенился бы еще лет пять назад и завел бы себе жену и ребенка (обязательно мальчика), благо в корабле достаточно места для троих. Просто эти чувства и воспоминания нельзя было навсегда выбросить из памяти. Забыть на время – да, но стереть – никогда, они имели свойство всплывать в самый неподходящий момент.

И именно поэтому странник удивился, когда Семен отчетливо и с ненавистью произнес, глядя вслед ушедшей Вике:

– Долбаная шлюха.

– Ты о чем, дружище?

Густав опять сел на табурет, взял с прикроватной тумбочки тарелку и выложил на нее пару персиков. Достал нож, который, в отличие от пистолета, всегда носил тут с собой, и взрезал первый плод. Тот действительно брызнул липким соком, которого вылилось очень много. Странник протянул Семену янтарную дольку, и охотник не стал отказываться, видимо, любовь к персикам пересилила нелюбвь к Вике.

– О ней, об этой суке. Терпеть ее не могу. Видел, как она флиртовала с тобой?

– Нет. О чем ты?

– Да ладно! – Семен засунул весь кусок себе в рот и теперь злобно и сосредоточенно чавкал, впитывая прохладный сок. – Она же чуть ли не отсосала у тебя прямо тут, несмотря на то что любит своего Димочку! Если у тебя не встал после того как она призывно смотрела своими коровьими глазами, то ты импотент, странник, спешу тебя огорчить.

– Нет, ну как, я немного почувствовал, конечно, но чтобы называть ее шлюхой…

– А кто она есть?! Она же со всеми себя так ведет! Ей все интересны, разве ты не слышал? – Кусочек персика вылетел изо рта Семена, но он этого не заметил. – Все мужчины ее заботят, со всеми можно мило посмеяться. Но выбирает она тех, кто сильный и имеет какое-то значение в нашей семье. Зато флиртовать может с любым, с любым уродом, понимаешь?!

– Я понимаю, конечно, – уклончиво сказал Густав, – но уродом себя не считаю.

– Речь не о тебе, а о ней. Об ее отношении ко всему. Она жизнь мне испортила. Нет, ну ушла бы от меня, ладно, я же понимаю. Жила бы с этим доктором, трахалась, рожала детей, строила семью, восстанавливала бы новый мир. Так нет! Ей надо прийти ко мне, заявиться мне на глаза, и зачем? Чтобы смиренно попросить прощения? Или после всего, что между нами было, она рассчитывала на дружбу? Я не понимаю.

– Честно сказать, это ваше с ней личное дело, в которое я лезть не хочу, – ответил Густав. Он разрезал еще один персик и сложил нож.

– Мне бы только правду узнать.

– Ее, скорее всего, и нет. Она сама ее не знает, делает так, как велит сердце. У женщин так принято.

– У женщин да, а вот у нее нет сердца. У нее есть только компьютерный жизненный навигатор в голове, который мерзким голосом говорит, в какой поворот лучше заехать, – уныло сказал Семен, опять принимая лежачее положение. – Я посплю, ладно? Что-то глаза слипаются. Ночью вроде и спал, и не спал, как будто под веки песка насыпали. А сейчас прям набросилось на меня все и сразу, включая эту суку. Не обидишься?

– Нет. Мне тоже пора. Нужно забрать твой квадроцикл, который там остался. А тот, на котором мы вернулись, надо отмыть от крови. Если забросить это дело, она протухнет и вонять будет неслабо.

– Точно! – Семен ухмыльнулся, потирая глаза. – Один-то квадро там остался, я и забыл. Передавай привет нашему маленькому другу. Скажи, что он хороший человек, несмотря на то что мут.

– Обязательно.

Густав поднялся, отсалютовал, приложив ладонь козырьком к виску, как видел это в одном из старых фильмов, и ушел. В коридоре, как ему показалось, еще витал слабый аромат Вики. Запах женщины. Или персиков? Странник уже не мог сказать точно.

Глава 24

Квадроцикл стоял у ворот с прошлой ночи, когда Густав привез Семена к подъезду, где охотника уже приняли люди. Времени и сил на то, чтобы перегонять квадроцикл в гараж, у странника тогда не было. Да и глупо это выглядело бы с учетом того, что он нужен был Густаву на следующий день.