Сергей Слюсаренко - Константа связи Страница 51

В. Бутусов

Трайк мягко, с утробным урчанием, пожирал пространство. Шип вытребовал в качестве моральной компенсации право вести мотоцикл и был на седьмом небе от счастья. Бай, сославшись на то, что он знает тут каждую аномалию в лицо, вызвался провешивать трассу ракетницей и время от времени пускал заряд с дымным шлейфом, проверяя безопасность маршрута. Сначала Байкалов сильно возражал против идеи заехать на Радар по пути в ДК. Но загадка Сухого требовала ответа, и Вадим настоял на своем.Через десять минут спокойной езды Шип внезапно притормозил.

— Вон смотрите, на обочине впереди. — Юрий ткнул пальцем в осенний мокрый воздух. — Вон там лежит что-то, мне не нравится. Дайте бинокль глянуть. — Шип припал к окулярам и долго всматривался в дальний кювет. — Вот же хрень. Это точно «монолитовцы» поработали.

Малахов взял из рук Юрия бинокль и приложил его к глазам, подкрутив настройку. Там, вдали, в придорожной канаве возвышалась гора кабаньих туш. Даже отсюда было видно, что они были убиты из крупнокалиберного оружия. Рваные раны на черных мохнатых боках говорили об этом очень явно.

— Лихо стреляют мужики, — сказал Шип и поморщился. Легкий ветерок донес от трупов запах. — Непонятно, зачем оно им нужно. Такая стая может только при согласованной атаке нестись. Значит, их кто-то вел, но вопрос вот же хрень, зачем?

— А что, «монолитовцы» — они на Радаре крепко сидят? — спросил Вадим, пряча бинокль в футляр.

— Ну, там такая история запутанная. Они же еще совсем недавно сидели под Радаром, охраняли его. А зачем охраняли — фиг поймешь, — начал рассказывать Шип. — С одной стороны, вроде они под излучение попали и поэтому как бы охраняли его. Но сейчас Радару давно капут пришел, а они все равно там сидят. Конечно, не все, несколько человек. Говорят, они просто не допускают, чтобы кто-то опять включил эту штуку.

— Тогда о чем говорит эта кабанья бойня? — вмешался в разговор Бай и сам же ответил на свой вопрос: — Возможно, кто-то опять стремится к Радару.

— Ну, мы стремимся, правда, сами не знаем зачем, — отозвался Шип. — Слушай, Вадим, я тебе тот артефакт могу в полчаса найти в любой канаве, и близко к Радару подходить не надо.

— Я то же самое говорю, — обрадовался идее Бай. — Зачем нам эти руины древние, надо в ДК сразу, пока не поздно. Надо же дело доделать.

— Так, отставить бунт на корабле! Я сказал на Радар, значит, на Радар. Ты, Байкалов, знаешь, кто я, так вот давай расставим точки над «i» и все прочее, что можно расставить. Это моя миссия, и я теперь буду, не скрываясь, командовать. Ясно? — Малахов говорил это, а у Шипа от удивления округлялись глаза.

— Слушай, чего это он? — Шип толкнул локтем Бая.

— Ничего не поделаешь, школа есть школа, — сморщил нос Байкалов. — Ты понимаешь, сталкер, Вадим — он не просто так погулять вышел, он, в общем, был командиром и начальником раньше, и возразить тут ему трудно. Это все-таки его миссия. Я тебе потом объясню, а пока слушаем его.

— Да я сразу понял, что он человек не простой. Всю дорогу только и выполнял его приказы, — неожиданно пожаловался Шип.

Вадим от неожиданности закашлялся. Кашель словно сломал что-то в окружающем пространстве. Тишина Зоны разорвалась резкими птичьими криками.

Малахов, который до сих пор не видел здесь, в Зоне, ни одной птицы, тревожно вскинул ТОЗ.

— Вот это попали! — совершенно спокойно, словно на приеме в высшем обществе, сказал Байкалов. — Вот теперь и вправду — дрова.

— Ты о чем? — Шип в отличие от Бая был тревожно возбужден. — Какие, нах, птицы? В Зоне нет птиц!

— Это кому как! — Байкалов озирался по сторонам словно в тревожном ожидании.

Пронзительно крича, на Малахова спланировала ворона и стукнула по голове когтями. Болезненный удар заставил Вадима пригнуться. Черная фурия, истерично махая крыльями, устремилась в небо, удовлетворившись тем, что ударила человека.

— Это что за ерунда? — не смея поднять голову, спросил Вадим.

— Ты знаешь — это птицы, — с каким-то особым смыслом сказал Бай. — Это значит, что мы, кажется, влипли. Ты посмотри!

Над лесом кружила гигантская стая ворон. Они тревожно орали что-то свое и кружили в адском танце, делая небо еще темнее. Сначала стая просто описывала большие круги, словно выбирая место для посадки, но потом как по команде их движение стало упорядоченным — птицы полетели по кругу, образуя гигантский вихрь. Крики ворон прекратились. Черный живой конус вращался медленно и зловеще. Форма конуса была идеальной и движение настолько равномерным, что картина гипнотизировала и парализовала волю.

— Что это они? Что задумали? — спросил Вадим, впервые видя такую большую воронью стаю.

— Сейчас узнаешь, если спрятаться успеем, — прошипел Бай.

Шип как опытный сталкер немедленно нырнул под днище прицепа. Места ни для кого там уже не оставалось.

— Туда! — заорал Бай, показывая на телефонную будку.

Малахов готов был поклясться, что только что здесь не было никакой будки. Хотя, может, он и не обращал внимания. Бай и Вадим как по команде ринулись к телефонной кабинке и, добежав, еле втиснулись в нее. Будка была маловата для двоих не маленьких мужчин, да еще с оружием. Чтобы закрыть двери, пришлось выставить наружу и ТОЗ, и арбалет.

А воронка, раскрутившись до невероятной скорости, вдруг выпустила из себя черную струю. Часть ворон ринулась к тому месту, где были люди. Уже на самом подлете к телефонной будке стая разделилась на две. Одна, поменьше, атаковала трайк, пытаясь достать Шипа из-под прицепа. Вторая, побольше, атаковала телефонную будку. Нападение началось с того, что на землю полетели тонны помета, застилая все кругом мерзкой жижей. Догоняя свои нечистоты, с небес сверзились и сами птицы.

Град ударов сотрясал утлую кабинку. Кровь и перья покрыли узкие, вставленные в металлическую оправу стекла. Вороны таранили будку, совершенно не щадя себя, как будто ими управляло безумие. Не выдержав ударов, хрустнуло первое стекло, немедленно в него ударилась очередная птица. Осколки стекла сработали как ножи, и птица проникла в кабину уже располосованная на куски, намертво закрыв собою дырку.

Тут Вадим заметил, что даже металлическая крыша начала прогибаться от ударов птиц, пикирующих на нее с неба.

— Мы не продержимся, — сказал Бай. — Надо что-то делать.

— Что? Я идиот, не взял патроны с дробью, а стрелять большим калибром по птицам бесполезно, — промычал Вадим, с содроганием наблюдая за атакующими.

Вороны, словно догадавшись, что просто так кабинку не взломать, стали ломиться в одну точку, пытаясь проникнуть в щель в двери. Их удары стали прицельнее. У Малахова, державшего ручку изнутри, было ощущение, что снаружи ее кто-то дергает и пытается открыть. Да и сама дверь, ненадежная, на проржавевших петлях, предательски скрипела и вибрировала.

Когда казалось, что выхода нет, сквозь птичий гам и треск ударов прорвался звук пулеметной очереди. Шип, понимая, что спастись под прицепом у него шансов еще меньше, чем в телефонной будке, ухитрился надеть свой мотошлем и проскочить к пулемету на трайке. Огненная лавина разрезала стаю ворон пополам. Птицы сначала отступили, но потом, перестроив ряды, сосредоточились на мотоцикле единым клином.

Черной струей они ринулись на Шипа. А ему это было как раз на руку. Плотный птичий поток разбивался о смертельный огневой вал шестиствольника, разлетаясь в стороны ошметками птичьей плоти. Две струи — одна из раскаленного свинца, вторая из черных птичьих тел — встречались в небе и словно пытались побороть одна другую. Юрий, выбрав момент, на мгновение перенес огонь на основную воронку, в которой, как будто она была монолитная, очередь пробила брешь в том месте, откуда отделялась атакующая стая.

Потеряв связь с основной стаей, все еще вращавшейся в адском круговороте, птицы перестали двигаться сплошным потоком и, словно потеряв всякий интерес к людям, разлетелись в стороны тысячами черных точек. Шип, видя, что ему уже ничего не грозит, перенес всю мощь огня на воронку. Он полосовал ее вдоль и поперек. В воронке возникали бреши, и она теряла свою практически идеальную форму. Это только раззадоривало сталкера. Наконец воронка утратила силу, стала проседать, уменьшать скорость вращения, и вдруг, словно устав от борьбы, вся стая огромной бесформенной тучей ринулась прочь.

Байкалов с Вадимом, озираясь, вышли из будки. Вокруг лежали черные сугробы из перьев, вся телефонная кабинка была покрыта смесью помета, крови и черного пуха. Сотни раненых птиц лежали на земле, беспомощно хлопая переломанными крыльями. И тут раздался телефонный звонок. Древний таксофон разрывался от унылого звука. Вадим автоматически вернулся в кабинку и снял с крючка тяжелую черную трубку.

— Алло, — сказал он в микрофон, чувствуя, что совершает нечто безумное.