Василий Сахаров - Солдат Страница 52

Здесь все сложилось вполне нормально, наемников все же удалось отбить, с серьезными потерями для нас, не без этого, но получилось. Вражеские бойцы снова отступили в руины города, а мы, все же дождавшись, так необходимой нам кромешной тьмы, перебежали через сельскохозяйственное поле за нашими позициями, и по спасительной «зеленке», превозмогая усталость и боль от полученных ранений, двинулись в сторону Нарткалы.

Глава 24.

Северный Кавказ. Нижний Черек. 14.02.2060.

Зима в этом году выдалась на удивление мягкой и совсем не снежной, по крайней мере, в горах Северного Кавказа, она была именно такой. Впрочем, мягкой она была для нас, а для войск Халифата непривычно жесткой, так как к нашему климату южане приспособлены были плохо. Для нас температура в -12 градусов по Цельсию, вполне так ничего себе, а для них, ай-вэй, ухи мерзнуть и попа к камням примерзает. Опять же, снаряжение и одежда у халифатцев плохие, а про питание и говорить нечего, с ним у захватчиков очень туго.

После занятия столицы Горского Содружества Третья Северная Группа Войск остановилась на месте, и только две другие вражеские группировки, еще некоторое время пытались наступать, но вскоре, и они окопались в занятых населенных пунктах и стали ждать весны. По-другому поступил Кара, который сильно разругался с командирами Халифата. Наемник, поняв, что с южанами серьезных дел не сделаешь и что вояки они никудышные, вернулся на побережье, восполнил свои потери за счет подкреплений из Трабзона, и стал готовиться к наступлению на Туапсе. Таким было положение Южных фронтов на начало и конец зимы.

В других местах, где воевали войска Конфедерации, все обстояло намного лучше, чем у нас. В Крыму, как говорили по радио, караимам в очередной раз вломили по первое число, а на Дону, как только там появилась наша родная Четвертая гвардейская бригада, война моментально окончилась. Царь Иван сразу же замирился с Симаковым и, даже, был такой слушок, просил принять его вместе со всем своим царством в Конфедерацию. Хм, лично я, думаю, что это всего лишь пропагандистская утка, направленная на граждан, все еще населявших Донское Царство.

Теперь, что касаемо нас. В Нарткале, в которую мы добрались через сутки после ухода из Нальчика, остатки нашего батальона не задержались, и нас перебросили на пополнение и отдых в поселок Майский. Три месяца пролетели быстро, на линии фронта все замерло, и нас не дергали. Прибывали обозы из Конфедерации, и с ними батальон получал новых бойцов, подготовленных Черепановым и Еременко-четвертым в бригадном лагере под станицей Павловской. К началу февраля у нас уже было сто семьдесят бойцов и, в большинстве своем, все они были ребята опытные и хваткие. Та хрень, которая творилась в Нальчике, не то чтоб совсем забылась, но отступила на второй план, воины отъелись, отдохнули, настроение у нас было бодрое, и батальон был готов вновь принимать участие в боевых операциях.

И тут, как гадалка подгадала, нашлось дело по нашей специфике. СБ получило информацию, что на реке Черек в районе моста возле аула Нижний Черек, остановился лагерем сам главнокомандующий всеми силами «Басидж» Мохаммед Палави. Что он там делает, наша госбезопасность не знала, но то, что при нем всего только триста солдат, было известно точно. Пленить такую фигуру как Палави, это идея очень заманчивая, а для нашего комкора Геннадия Симакова еще и для престижа необходимая. Нашему комбату дали задачу, он, в свою очередь, озадачил всех нас, и уже через трое суток, пройдя лесами и горами сквозь боевые порядки войск Халифата в районе Кахума, мы вышли к вражескому лагерю, который расположился на берегу Черека.

За базой халифатцев, находящейся на правом берегу реки, мы наблюдали двое суток, и выяснили, что каждый день Мохаммед Палави на чистокровном арабском скакуне, и в сопровождении конной охраны, отправляется по дороге в Озрек, а в семи километрах от Старого Черека, останавливается на бывшей лесной пасеке. Что он там делает, вот первый вопрос, которым заинтересовался Еременко, и ответа на него не получил. Палави приезжал в небольшую избушку, оставшуюся от пасечников и весь день, никуда не отлучаясь, сидел на месте. Единственное, что можно было предположить, это то, что главком «Басидж» кого-то ждет.

Комбат решил организовать ночной налет на пасеку и уже там встретить Палави и его полусотню охранников. Идти на захват объекта, одиноко стоящего на лесной поляне дома, выпало нашей Второй группе, хотя сейчас она не Вторая, а пожалуй, что сводная. Из лагеря, оборудованного нашим батальоном в лесных чащобах, вышли около полуночи, и в это же самое время пошел густой снег. Командир группы, Гера, через пару километров марша, на подходе к пасеке, на некоторое время потерял ориентировку, но вскоре определился, где мы находимся, и наша группа, укомплектованная ветеранами из остатков других подразделений, снова топает вперед. Все верно, Гера не ошибся и вот, перед нами ограда и контуры хижины.

При вчерашнем наблюдении за пасекой мы выяснили, что здесь постоянно расквартировано не менее десяти бойцов из охранной роты генерала Палави. Вокруг тишина и порядок, все как всегда. Один часовой шагает у крыльца, и в снежном покрове, он чем-то напоминает призрака. Второй рядом, поддерживает костерок и кутается в огромную кавказскую бурку, которая им как тулуп у наших караульных, несущих службу на территории Конфедерации. Остальные южане сидят в сарае возле печки, и еще один, предположительно ординарец или адъютант главкома «Басидж», находится в самом домике, поддерживает тепло и постоянно наводит чистоту.

Ко мне подползает Гера, хлопает меня по плечу и спрашивает на ухо:

– Что, Мечник, сделаешь часового?

– Без проблем. Кто со мной на второго?

– Исмаил-ага.

– Норма, сработаем чисто, – отвечаю прапорщику, и уже через полминуты, на пару с адыгом, который, так же как и я выжил во всех передрягах, накрывавших наш батальон, ползем вперед.

Часовые, что один, что второй, полные дурики, не в темноту смотрят, а на огонь. Так расслабляться нельзя, робяты, это может стоить жизни. Вынимаю нож, сделанный по моему персональному заказу у кизлярских мастеров «Взмах», и через дыру в заборе, переступив растяжку, обнаруженную нами загодя, проникаю во двор пасеки. Исмаил-ага следом. Дальше, все было как на занятиях. Вдоль стены бревенчатого дома подобрался вплотную к часовому, который закутал свою голову в башлык так, что ничего не слышит, зажимаю ему рот и режу глотку. Второго, сидящего у костра, валит мой напарник.

Караульщики мертвы и наша группа входит во двор. Теперь враги в ловушке. Идеальный вариант сейчас, это закидать их гранатами, но нужна тишина и порядок, и генерал Палави, который появится здесь завтра, должен попасть в наши сети без шума и пыли. Опять же нужны пленники, которые могли бы объяснить, чего ожидает здесь глава «Басидж». Работаем дальше. Ординарцем генерала, который нужен живым и невредимым, занимается Гера, а нам, работенка попроще, охранников вырезать.

Стоим возле сарая, в котором раньше пасечники хранили оборудование и запасные улья. Прислушиваюсь, тишина, хотя спят не все, сквозь щели сарая виден свет внутри, а на двери крючок изнутри накинут. Легонечко, чтоб и не звякнуло, ножом снимаю крючок, и мы входим в сени. Нас еще не чуют, и не знают, что опасность совсем рядом.

А вот и жилая комната, бывший склад. В углу на столике лампа керосиновая, освещает все пространство помещения, в центре печка, а вокруг нее накиданы рваные матрасы, на которых отдыхают восемь охранников. Все оружие, пять автоматов, винтовка и два ПКМа, стоят в самодельной пирамиде возле стены. Один из южан на звук шагов открывает глаза, замечает нас и пытается вскрикнуть, но я падаю коленом ему на грудь, слышу треск костей, и по привычке зажимаю ему рот. Впрочем, можно было этого и не делать. Наши парни наваливаются на врагов и режут их полусонных как баранов каких-то.

Через полчаса подошли еще две группы наших воинов, с ними комбат и переводчик Азат, с которым мы сталкивались еще в Нальчике, при допросе духовного лидера из штрафбата. Остальные группы рассыпаются по лесу вдоль дороги, и поддерживают между собой связь. Мы ждем в гости генерала.

При допросе ординарца, который находился в доме, я все же поприсутствовал. Вошел в наглую и присел возле теплой печки. Выгонит комбат, уйду, а нет, так услышу что-то для себя интересное, так я решил. Еременко, только покосился на меня, ничего не сказал, и начал вытряхивать из худого высокого южанина с огромными черными глазами, взятого в плен моим командиром группы, все, что тот только знал или о чем только догадывался.

Южанин сильно трусил, постоянно сжимался в клубок и пытался залезть под койку на которой спал. Однако Азат его быстро успокоил и объяснил, что если он будет сотрудничать, то в любом случае, останется жить. Вроде как, нам лишней крови не надо. Обнадеженный такими речами, ординарец генерала все же смог взять себя в руки, успокоился и вскоре стал отвечать на вопросы Еременко.