Юлия Лукова - Прах земной [СИ] Страница 52

– Объясни, – недовольно протянул я, достав из пачки сигарету и прикурив. В голову тотчас будто понапихали серо-синей ваты (именно сей цвет ассоциировался у меня с расслабленностью и забвением) и чужие голоса стали восприниматься очень отдалённо.

Хорошие сигареты, от хорошего поставщика. Жаль, что его посадили, у меня этого курева всего ничего осталось, а других таких никто кроме него не поставляет.

– Твои ребята в соседнем крыле дома повеселились. Ни одного живого из приближённых Цветаева не осталось. Кишки под ногами валяются, головы отрубленные по полу катаются, кое-кто из наших до сих пор проблеваться не может, – скривился мужчина, стерев пот со лба рукой с зажатым в ней пистолетом.

– Договорим потом, – тихо шепнул Ричу, не имея не малейшего желания разговаривать на важные и крайне интересные мне темы при посторонних.

Православный храм в честь иконы Пресвятой Богородицы "Скоропослушница" был не только одним из самых известных и больших в Ластонии, но и самым красивым и старым. Построенный несколько веков назад, он поражал многих, даже не шибко-то и верующих людей своим величием и красотой.

Девять блестящих на солнце куполов, символизирующие девять ангельских чинов*, и круглая форма храма, говорящая о вечности, бесконечности существования Церкви и её нерушимости, поднимали в душе самые волнительные ощущения и трепет у всех, кто хоть раз бросал на них взгляд.

Внутри Божьего Дома все стены были расписаны удивительно-живыми ликами Великих Угодников, Ангелов, Богоматери и Святой Троицы. Некоторые иконы пребывали здесь уже не один век и являлись чудотворными, к которым приезжали поклониться люди из самых дальних уголков страны.

Собственно, Олег Романов был одним из этих людей. Он приехал сюда в последней надежде на чудо, в надежде увидеть когда-нибудь своих детей, Филиппа и Элену, живыми. Что всем казалось нереальным, особенно после того, как два месяца назад третью жену бизнесмена нашли мёртвой на помойке.

Олег тогда впервые осознал, что значит медленно сходить с ума, не видя прежней жизни за толстой стеной отчаяния и страха.

Он тысячи раз хотел выколоть себе глаза, когда бессонными ночами ему начинали мерещиться тени дочери, сына и жены, склонившиеся над его кроватью. А иногда, когда они тихо перешёптывались между собой, мужчине неизменно закрадывались в голову мысли о самоубийстве.

Как-то раз, Романов оказался на мосту, под которым текла широкая река с сильным течением. Он в странном забвении и полном онемении мыслей остановился, подошёл к перилам и, наполовину перевесившись через них, стал раздумывать, а не прыгнуть ли ему вниз?

Выживет или достанут спасатели – значит, дети живы. Не выживет – значит, сможет скорее с ними встретиться в новой загробной жизни. Не могут же люди после смерти испаряться без следа? Должны же они куда-то попадать?

Положение у мужчины тогда было очень опасным. Пройди мимо какой-нибудь человек и легонько задень его рукой – всё, сорвался бы Олег. И с большой вероятностью умер.

Но никто его не толкнул, не задел, и сам мужчина, к счастью, прыгать тоже быстро передумал.

Зато тени детей его после этого случая стали донимать гораздо чаще.

В конце концов, отец Элены не выдержал и обратился за советом к священнику. Тот благословил его съездить на север Ластонии и посетить храм "Скоропослушницы".

Олег не был уж больно верующим, как его первая жена, хоть и относил себя к православным христианам, но за совет поблагодарил и вскоре поехал в церковь.

Где и стоял сейчас со смешанными чувствами в груди и печальной неуверенностью. Он находился здесь около часа, а какой-либо уверенности до сих пор не чувствовал.

Может, нужно поставить свечку? – вместе с тем, как он об этом подумал, из алтаря вынесли чащу с Кровью и Плотью Иисуса Христа – так называли это православные – и батюшка стал читать молитву, прося причастников повторять, пусть и мысленно, за ним.

А детям до семи лет можно и не поститься перед Причащением, – всплыли вдруг давние знания в голове мужчины. – Всё бы отдал, чтобы сейчас повести Фильку на это… Причащение.

Покачав головой, безутешный отец достал купленную в церковной лавке свечку и поставил её перед образом Божьей Матери. Той самой "Скоропослушницы". А затем вышел.

Садясь в машину и отмахнувшись от вопросительного взгляда своего телохранителя, Антона, а с недавних пор ещё и друга, он несколько хрипло сказал:

– Заводи.

Выехав с территории церкви, они решили сначала забежать в какой-нибудь ресторан, чтобы пообедать, а уже после забирать из отеля свои вещи и отправляться домой. Но едва Антон заглушил машину перед яркой вывеской кафе "Синяя Птица", как у Романова зазвонил телефон. Олег нехотя ответил.

– Ты чего трубку не берёшь так долго? У меня для тебя новость, – напряжённо сказал начальник безопасности, Марк, ответственный за поиски Элены и Филиппа в отсутствии их отца.

– Какая?

– Мы мальчика, на Филиппа похожего, нашли.

– А девочку, похожую на Элену?

– Э-э-э, нет… не находили. Мальчик тока… Подожди, ты что, не веришь? – закричали в трубке, поняв, что новость нисколько не тронула того, кому она предназначалась.

– Вы мне за эти месяцы столько людей нашли, которые на Филю и Элю похожи, и всегда мимо.

– /Цензура/, да на этот раз мы точно уверены! Филипп живёт в соседнем городе с какой-то бабой, её анкету уже подбирают! Приедешь – убедишься!

– Отвали, – устало попросил мужчина и, нажав на красную кнопку, сбросил вызов.

– Может, они и вправду на этот раз Филиппа нашли? – спросил Антон, внимательно посмотрев на помертвевшего от горя друга.

– До этого они тоже "и вправду находили". То Фильку, то Эльку. По очереди, – с застывшей на лице неживой гримасой, отвернулся к окну вдовец.

После посещения храма, надежда в нём стала стремительно слабеть.

Да, всё-таки он надеялся на чудо или хотя бы какой-нибудь знак…

Элена.

– И ты что, в такой юбке на встречу с друзьями пойдёшь? – приподняв бровь, с сомнением оглядела я попавший ко мне в руки предмет, который Мальвина гордо именует юбкой от Валерия Крупского, известнейшего модельера России, заслужившего много наград и премий за свои оригинальные наряды. – Она же вязанная! И летняя, к тому же, короткая. Её только поверх купальника на пляже и носить, в других местах в таком показываться просто стыдно.

– Нифига ты не понимаешь! Эта юбка – новое творение Валеры, мне её тётка из столицы привезла!

– А, твоя тётка, – понимающе протянула я, спрятав за поджатыми губами ехидную усмешку. – Это к ней тебя родители в субботу уволокли? Как ты там её называешь… крысиная мымра?

– Она самая, ровесница динозавров.

– И чего ты от неё подарки принимаешь, если так сильно её не любишь?

– Ну, знаешь, мой папа тоже чиновников и депутатов не любит, но терпит, потому что с ними работать очень выгодно.

– Сравнила, – насмешливо улыбнулась я, встав с уютного мягкого кресла и заглянув в большой шкаф, шириной не меньше трёх метров. – У тебя тут столько вещей висит, могла бы выбрать что-нибудь получше, – говорю, взяв несколько вешалок с красивыми и показавшимися мне наиболее тёплыми платьями и аккуратно разложив их на Мальвинкиной кровати.

– Не хочу пла-а-атья, – с нотками капризности протянула подруга, скрестив на груди руки.

– А в летней юбке по морозу хочешь переться, да?

– Ой, нашла мороз, шесть градусов на улице, – беспечно отозвалась она, скинув разложенную мной одежду на пол.

– Какой у тебя всё-таки характер скверный.

– Нормальный, – возражает хозяйка комнаты, встав рядом с зеркалом и достав приличных размеров косметичку в форме царского ларца.

– И куда же ты с друзьями попрёшься? Вы хоть как дикари к прохожим не приставайте, если вдруг вздумаете по городу погулять.

– Стоп. А ты со мной разве не пойдёшь? – обернувшись ко мне с зажатым в руке карандашом для подводки глаз и губной помадой, резко спросила брюнетка.

– А что мне там делать? – в свою очередь поинтересовалась я, немало удивившись. – Твои друзья, ты с ними видеться в последнее время реже стала, сама как-то жаловалась, вот и наверстаешь упущенное. А мне в спальне у себя ещё поубираться надо.

– Да ты эту и прошлую неделю только и делаешь, что в комнате своей убираешься, пошли сегодня со мной!

– Не, Мальвин, не пойду, что я там буду делать?

Девушка снисходительно закатила глаза.

– А если серьёзно? С кем я там буду разговаривать? – вновь спрашивала я Зубакину, оглядываясь по сторонам и не понимая, почему мы с ней прячемся в самом дальнем уголке сада, куда охранники и те редко заходят.

Слабо подул холодный ветер, закачались ветки полностью облысевших деревьев, завыла на луну бездомная собака. Неприятная атмосфера, хотя и слышно, что за высоким двухметровым забором шумят люди, ездят машины, и всё вроде бы как в нормальном городе.