Безудержный ураган 2 (СИ) - Игнис Данта Страница 52

Ягон кивнул и продолжил:

— Здесь только малая часть наших знаний. К остальным тебе пока нет доступа. Пока не докажешь, что достоин.

— Я думал это мы уже прошли на стадии с фонтаном.

— Нет, это только первое из испытаний. Если пройдешь остальные и если выживешь… Впрочем, всему свое время. Вот, возьми шкатулку, отдай ее своим врагам. Все будет, как нужно. Нет, выбираться вам придется своим ходом. Здесь порталы нигде не действуют, кроме наших, — снова прочитал мысли Бруснира ягон и кивнул в сторону стационарного портала. — Нет, Сакраса больше не причинит вам вреда. Теперь тебе пора. Прощай, Бруснир.

Вальдар столько всего хотел еще спросить у ягона, но тот распахнул крылья и, с поразительной быстротой вернулся в свой фонтан, где застыл мертвым изваянием давно минувших лет.

Глава 23. Возвращение

Бруснир еще немного побродил по древней сокровищнице знаний и вернулся к фонтану, точная копия которого находилась в обеих залах. Пришлось забраться в волшебную воду, чтобы вернуться в первую пещеру. Там Бруснир обнаружил своих перепуганных людей.

— Бруснир, хокс тебя раздери! — едва завидев его, разразился бранью Шаймор. — Мы оставили тебя поболтать с этим крагиным сыном, а ты пропал! Что мы должны были думать?

— Все в порядке, — успокоил его Бруснир. — И мы уходим. Больше нам здесь делать нечего.

— Теперь каждый дурак видит что все в порядке, — буркнул Шаймор.

Элерия промолчала, не желая при Даре выдавать своих чувств. Рыжая чародейка уже находилась на расстоянии вытянутой руки от Бруснира. «Ее как магнитом к нему тянет, — подумала Элерия и прикусила нижнюю губу, чтобы хоть как-то сдержать кровожадные порывы. — Сейчас потянет к нему свои короткие кривоватые пальцы».

Когда Бруснир пересказывал друзьям свою странную беседу с крылатым, то вспомнил, что так и не узнал его имени. Возвращаясь, вальдары обнаружили, что обвалившийся в пещере пол восстановился. И все равно пересекать эту залу было весьма неприятно, зная на какие сюрпризы она способна.

Перед выходом пришлось устроить еще одну ночевку, чтобы не переходить мост в темноте.

Даре не спалось. Она крутилась с боку на бок, но сознание не желало отключаться. Мысли роились и кусались, заставляя не находить себе места и удерживая в состоянии бодрствования. Их опасное приключение подходило к концу, и стоило бы радоваться, но чародейка почему-то загрустила. В конце концов, она встала, вышла и устроилась у догорающего костра. Подкинула в него дров и долго сидела, уставившись на огонь.

В его языках плясали воспоминания, призраки из далекого детства. Очень давно она также проводила вечера у огня, только то был камин в королевском замке. Они с братом Грегором усаживались на пушистый ковер, и нянька рассказывала им сказки. И каждый день Дара надеялась, что дверь комнаты откроется и в нее войдет отец. Она всегда садилась так, чтобы видеть вход и, если кто-то из слуг проходил мимо по коридору, подолгу прислушивалась в ожидании. Когда еще была жива мать Дары — сказки детям у этого самого камина рассказывала она. И в те счастливые времена король каждый день навещал их. Они вместе проводили вечера, как настоящая любящая семья. Когда-то они такими были, но так давно, что это казалось выдумкой. Эти воспоминания были такими счастливыми, что причиняли боль. Ту самую боль, которая страшнее физической, от которой хочется выть и бросаться на стены.

Все закончилось когда Дара заболела верееткой. Эта гадость поражает только женщин. Все внутри организма постепенно прорастает гибкими жгутами, разрушая внутренние органы и в итоге приводя к смерти. Болезнь эта и по сей день неизлечима. Но если заболеть ей в детстве, то есть шанс выжить. Взрослые же всегда погибают.

Дара помнила много месяцев проведенных в постели, в тумане из забытья и боли. Она часто плакала и звала маму с папой, но приходили только слуги. Когда через полгода Дара выздоровела, то узнала, что заразила свою мать, и та умерла спустя месяц. С тех самых пор отец никогда не приходил к детям по вечерам, но неизменно посылал за Грегором. Слуги приходили и отводили мальчика к королю, а Дара оставалась одна. Она понимала — так отец наказывает ее за то, что убила мать.

Дара встала и медленно побрела к палатке Бруснира. Каждый приглянувшийся ей мужчина обязательно должен был быть благосклонен к ней. Тогда ей становилось чуть легче. Ненадолго. Она будто получала у них прощение, которое не смогла получить от отца. Он так ни разу и не заговорил с ней после болезни, и виделись они только на официальных приемах. А потом его убили. Фауррены хотели посадить на трон своего человека, и им с Грегором чудом удалось тогда выжить…

Чародейка откинула полог палатки Бруснира и вошла. Замерла, нахмурилась — внутри никого не было. Злость всколыхнулась в груди Дары. Она вышла и подкралась к шатру Элерии, прислушалась. Ну, конечно, изнутри доносился тихий шепот и приглушенный смех талийки. Дара взбесилась и бросилась прочь.

Сакраса пропустила их беспрепятственно, как и обещал ягон, никаких тебе туманов, переворотов и галлюцинаций — обычный мост над пропастью. Ну, положим, не совсем обычный, но все же без проверок на прочность. За пределами Сакрасы Бруснир открыл портал сначала в Сатру, где они забрали своих лошадей, потом в Фаренхад.

Вернувшись в город, Бруснир первым делом отправился в порт. Хтон на встречу не явился и потребовал передать артефакт через представителя. Бруснир поначалу воспротивился:

— И где гарантия, что вы не заберете шкатулку и не побросаете трупы заложников в воду?

— Нет никаких гарантий, но если вы не отдадите артефакт Хтону, то уже через час он начнет убивать заложников по одному. Можете поразмышлять, но имейте в виду, чего это будет вам стоить, — со скучающим видом сообщил пособник посла.

Особых вариантов Бруснир не видел и отдал шкатулку. Ягон так и не сказал как сработает артефакт, и теперь командир находился в некоторой растерянности. Стоя на берегу, они с Шаймором провожали взглядом представителя посла.

— Про Тидорка его люди даже не спросили, — сказал Бруснир. — А мы переживали.

— Вот что значит хреново прожить свою жизнь, — философски заметил Шаймор.

— Пора проследить за этим хоксом, — Бруснир обернулся. К ним уже шла Криза и два десятка вальдаров с летающими скакунами.

Воины поднялись в воздух, а Крозалия скрыла их от глаз людей. Это была сложная магия и чародейка боялась, что не справится, но теперь, когда все получилось — очень гордилась собой.

Хтон уже порядком устал плавать возле Шантаха и ждать возвращения вальдаров. От постоянной качки мутило. И казалось, что он уже никогда не сможет нормально ходить по твердой земле, не раскачиваясь из стороны в сторону. Второй корабль показался на горизонте, но посол не надеялся на хорошие новости. Тем сильнее разыгралось волнение, когда у своих людей он увидел заветную шкатулку.

Хтон попытался унять дрожь, сжимая и разжимая пальцы — ничего не вышло. Трясущимися руками он принял артефакт и, ничего не сказав, скрылся в каюте. Запер за собой дверь. Поставил шкатулку ягонов на стол и некоторое время просто смотрел на нее, отступив на шаг. Так истовый коллекционер любуется новым ценным экземпляром в своем собрании. Этот артефакт таил в себе огромную силу. «Ничего не может быть могущественнее богатства, — думал посол. — Теперь передо мной откроются все двери. Конечно, я уже очень многого добился, но теперь… Теперь для меня не будет ничего невозможного».

С трудом взяв себя в руки, Хтон глубоко вздохнул несколько раз, чтобы успокоиться. Нужно было проверить шкатулку. Посол открыл ее — внутри пусто. Снова закрыл, мысленно пожелал драгоценностей, погладил крышку и с нетерпением поднял ее. Глаза Хтона алчно заблестели. Шкатулка доверху заполнилась бриллиантами и изумрудами. Среди них алел один крупный рубин. На верхней палубе один из людей посла вскрикнул и упал замертво.

Затем стало происходить что-то странное. Драгоценные камни в шкатулке ягонов продолжили прибавляться, начали вываливаться из нее и заполнять каюту. А люди Хтона умирали один за другим, пока очередь не дошла и до него.