Долг наемника - Евгений Васильевич Шалашов Страница 52

Спидекур поскучнел. Ну, разумеется, иметь в друзьях неизвестно где обретавшегося сокурсника, совсем не то, что наследного принца.

— Стандартная плата за триместр на подготовительном отделении — шесть талеров. Думаю, юноша отработал не меньше половины — стало быть, его долг три талера, но из уважения к вам, я готов снизить плату до двух талеров.

Всего два талера? Замечательно. Я вытащил две серебряных монеты, подумав, добавил еще одну. Енох, выдвинул ящик стола и смахнул туда монеты. Судя по звуку, ящик был пуст. Спидекур развел руками и, выжидательно посмотрел на нас, давая понять, что у него мало времени.

— Да, господин ректор, нет ли у вас каких-нибудь ваших книг, из последних? — вспомнил вдруг я, что Кэйт неравнодушна к философии Спидекура. — Да что там — любых ваших книг. Моя невеста обожает ваши труды, считая вас самым гениальным философом современности. Я бы их с удовольствием купил.

Вот теперь ректора можно брать голыми руками!

Енох Спидекур выскочил из кресла и принялся метаться по кабинету, вытаскивая из разных углов книги и книжечки, откидывая их в стороны, бормоча под нос «Не то! Не моя!», но наконец-то отыскал нужное.

— Вот, самая свежая! — похвалился Енох, со смесью скромности и гордости.

К счастью, она была отпечатана «ин-октаво» и, для транспортировки сложностей не представляла. Открыв обложку, прочитал на титульном листе, что «Трактат о свойствах государей и государственной сущности, написан ректором университета святого Дитриха Мейзенского, доктором философии и магистром теологии Енохом Спидекуром. Отпечатано в университетской типографии на средства вышеупомянутого университета, в лето первого года от пребывания на престоле императора Адалберта — Вильгельма Благородного и посвящен Его Императорскому Величеству».

О, теперь я знаю, что в Швабсонии новый император и, даже знаю его имя. А как прежнего звали? Не то Фриц, не то Фридрих. М-да, не помню. За последние двадцать лет императоры на престоле империи сменялись с такой частотой, что запомнить их было сложно.

— Сколько с меня? — поинтересовался я.

— Ну, что вы, Юджин, разве с друзей берут деньги? — замахал ректор руками. Помявшись, сказал: — Ну, если вам так хочется — пятьдесят фартингов. Бумага, знаете ли, вздорожала, и чернила. Я отпечатал двести экземпляров, но почти все разошлись.

Пятьдесят фартингов по меркам Силингии, где самая дешевая книга стоит талер — это почти даром. Не задумываясь, положил на стол талер. Уловив завистливый взгляд Силуда — младшего, выложил еще один и спросил:

— А нет ли еще, для нашего юного друга?

Устоять перед искушением талером ректор не смог и, скоро Вилфрид уже баюкал на коленях собственный экземпляр.

— Наверное, господин граф, нам пора прощаться, — сказал господин придворный маг, спешивший отправиться в обратный путь.

— С вашего разрешения, я задержусь на несколько минут, чтобы перемолвится парой слов со старым другом, — склонил я голову перед родственниками.

Когда маг и принц ушли, я достал еще одну монету — на этот раз золотую, и положил ее перед Енохом.

— Это тебе по старой дружбе, для издания новой книги!

Спидекур отказываться не стал. Еще бы. На такую монетку можно отпечатать полсотни книг. Похоже, теперь можно задавать вопросы.

— Господин ректор, когда мы направлялись сюда, то заметили вооруженных крестьян…

— Знаю-знаю, — перебил меня ректор. — Это все ерунда. Император уже отдал приказ остановить отряды, рассеять их, а зачинщиков примерно наказать. Казни предавать никого не станут, но выпороть — выпорют!

— А с чего вдруг они вообще взъелись на университет? Мол — «гробокопатели» и прочее?

Енох замялся. Его толстенькие щеки, свисавшие ниже подбородка, слегка задергались.

— Юджин, вы же прекрасно знаете, что университет действительно покупает тела умерших людей. А что делать? Когда я десять лет назад стал ректором, на медицинском факультете училось двадцать студиозо, а теперь — почти сто. Спрос на врачей растет! И их нужно учить. По городскому Уложению города Мейзена, университет получает тела всех казненных, но сколько таких? В год еле-еле наберется четыре-пять человек, а нам такое количество нужно на один месяц. Труп можно использовать в анатомическом театре не дольше двух недель — дальше его съедают черви. Вот и приходится… Впрочем, я сам к этому отношения не имею. А студенты медицинского факультета платят на талер больше, чем остальные.

— Друг мой, а что еще? — настаивал я.

— Что еще… — хмыкнул ректор. — Среди крестьян разнеслись слухи, что если разгромить университет, то все наши земли перейдут к ним. Мол, император не станет возражать, если разгромят гнездо ереси, напротив — отблагодарит своих верных подданных, оставив им занятые земли.

Вот теперь мозаика начала складываться. Крестьяне, которых мы встретили, хотели получить землицу, а это уже более правдоподобное объяснение их порыву. А слухи… Слухи могут стать серьезным оружием, знаю по своему опыту. Но где земля, на которую претендуют пейзане? Мысленно представил территорию университета, я хмыкнул:

— Ну, земли здесь хватит на три, максимум на пять крестьянских семей.

Спидекур уставился на меня так, словно увидел на мне рога.

— Здесь — это где? На территории университета? Но, дорогой граф, разве речь идет о наших придомовых территориях?

— А разве университет имеет еще что-то? — удивился я.

— Если говорить о формальном владении, то нет. Собственником всего движимого и недвижимого имущества университета святого Дитриха, равно как и любого другого, является Корпорация ученых. Помимо земли, на которой мы в данный момент находимся, Корпорации принадлежит еще достаточно много угодий — три югера лесов, десять югеров пастбищ и даже вся городская территория, на которой стоит город Мейзен. Вокруг нашей с вами Каролины тоже немало земель, принадлежащих корпорации.

— Ничего себе! — удивился я.

— А вы об этом не знали? Странно. Всегда считал, что члены королевских фамилий хорошо осведомлены о положении дел в стране.

Я только пожал плечами. Мне много чего следовало знать из того, что я так и не узнал. И что, переживать из-за таких пустяков? Вот, теперь знаю, что Корпорация — это не сообщество прекраснодушных и бескорыстных ученых, а один из крупнейших землевладельцев.

— Просветите меня, — попросил я, а Енох, хотя и спешил по делам, но из-за полученных денег, посчитал неловким прекращать разговор. Вздохнув, ректор начал небольшую лекцию:

— Так сложилось исторически. Корпорация ученых стала приобретала земли — ну, или получала в виде дарственных, в безлюдных, заболоченных местах, которые никому не были нужны. И первые университеты основывались вдалеке от обжитых