Владыка битвы - Алекс Хай Страница 52

— Одного только понять не могу, — тихо сказал Эгиль, завешивая карту тканью. — На кой ляд богам понадобилось показывать тебе эту дыру? Ибо Оттленд даже по нашим меркам та ещё дыра, а мы народ к жизни не особо требовательный.

— Может именно поэтому? — ответил я. — Иногда что-то нужное лежит на виду у всех среди ненужного, но никто и не подумает там искать…

— Так что же ты ищешь, Хинрик из Химмелингов?

— Сам не знаю, — признался я. — Просто слушаю богов. А есть ещё фрески?

— Да, и не одна. Показать?

Я кивнул. Любопытство всегда быо моим слабым местом. Начертатель дошагал до следующей колонны, затем бережно снял полотно и дал мне свечу.

— Разглядывай. Я пока эля принесу. Глотка пересохла.

Я уставился на несколько картинок. Самая большая изображала город, стоявший на берегу реки, и город этот был показан в разрезе. Как хозяйка, бывало, режет пирог надвое, и если посмотреть сбоку, сразу поймёшь, что за начинка, насколько толстое тесто… Здесь было так же — башни, укрепления, осаждённые люди и осаждающие как на ладони.

Я понял, что фреска изображала сцену осады. Наверняка какая-то важная битва времён древности. Я узнал солдат в ярких одеждах — точно такие же были в моём видении, когда срезали со скалы знак спирали. Значит, веаллы много путешествовали по всему миру, раз я видел их и в пустыне, и в Эглинойре. Великий, должно быть, был народ. Веаллы пытались захватить крепость сразу с воды и суши, но не преуспел. Противник оборонялся, бросая в солдат камни, лил жидкий огонь — наверняка подожгли масло. Лучники засыпали веаллов стрелами.

Скользнув взглядом ниже, я увидел разрез подземелья крепости. Судя по всему, живописец хотел изобразить тайный ход — он начинался в подвале башни, проходил под стеной и заканчивался далеко на другом берегу. У выхода стояли несколько веалльских солдат в ярких плащах и загоняли в подземный ход свиней. Странно. Я присел на корточки и поднёс свечу, чтобы разглядеть нижнюю часть рисунка. Мешали разводы на отсыревшей побелке, и снизу почти не осталось красок. Получилось рассмотреть лишь очертания — свиней загнали под стены крепости и подожгли. Я видел объятых огнём животных и неуклюже нарисованные разинутые пасти, чёрточки соломы и хвороста, которыми обложили несчастных животных.

Но зачем веалам было жечь еду?

По краям этого рисунка были лица солдат в странных шлемах с перьями. Должно быть, благодарный потомок или летописец изобразил здесь вождей веаллов.

Я отодвинул следующую ткань и посветил. Картина показывала тот же город, но сражение теперь переломилось в пользу веаллов. Там, где в подземном проходе горели свиньи, наверху обрушился кусок стены, и солдаты хлынули сквозь брешь. Крепость была охвачена огнём, со стен падали человечки, летели копья да мечи. Разрез города показывал развернувшуюся на улицах битву, и лишь высокая башня едва держалась.

Что это было за место? В какой стране? Если Эглинойр, то почему крепость выглядела веалльской, а занимал её другой народ? Может солдаты отвоёвывали своё? Задёрнув ткань, я подошёл к последней части стены. Свеча рыдала воском, залив мне все руки. От прикосновения горячей субстанции раны и порезы болели, но я жаждал узнать, чем закончилась осада.

Последний рисунок был небольшим и рассказывал о торжестве веаллов. Жрецы в белых одеждах приносили жертвы на площади, и ряды солдат вскинули копья. Не было это похоже на праздник в честь мёртвого бога, да и церквей на рисунках я не увидел. Возможно, сражение произошло ещё до той поры, когда люди приняли спираль. Отдельное внимание живописец уделил свиньям — животных украсили цветами и венками — так же, как и вождей-победителей в пернатых шлемах.

Услышав сбоку шорох, я отпустил полотно и отпрянул от стены. Эгиль вернулся с двумя кружками эля и протянул одну мне.

— Свиная победа, — сказал он. — Веаллы умели воевать и были знатными хитрецами.

— Что это за город?

Начертатель пожал плечами.

— Не знаю. Возможно, он имел значение для веалльского вождя, что раньше жил здесь. Может это была его победа. А может просто красивая легенда, как те, что мы рассказываем детям. Я заметил, что веаллы любили рассказывать истории. Наверняка все эти статуи и фрески много для них значили.

— Наверное.

Я сделал несколько глотков и почувствовал, как крепкий эль приятным теплом разлился по телу.

— Завтра покажу остальное, если захочешь, — сказал начертатель. — Приятно встретить человека, которому небезразлична древность. А сейчас тебя зовёт Скегги Альрикссон. Вам есть о чём потолковать, судя по тому, что я слышал на совете. Твой брат на улице. И он пьян.

— Благодарю, Эгиль. — Я слегка поклонился, проявляя почтение.

— Помни, что я сказал тебе про три выбора, Хинрик. Выбирай, где ошибиться, с умом.

Я оставил начертателя в зале, а сам выбрался на улицу. Несмотря на дождь, здесь не было ветра, и мне стало гораздо теплее, чем в каменном чертоге. Скегги сидел на скамье под навесом и угрюмо пил из большого рога с серебряной каймой. Увидев меня, он поднялся и жестом велел следовать за ним. Я послушался, хотя предполагал, что меня не ждало ничего хорошего.

— Что скажешь о договоре, который я заключил с Эовилом? — спросил он, когда мы отошли подальше от чертога. Улицы почти опустели — лишь редкие горожане спешили домой, ругая морось. Нам со Скегги было не привыкать — такой мелкой воды после морских походов мы даже не замечали.

— Скажу, что ярл добр и гостеприимен. И справедлив.

Скегги с сомнением на меня покосился.

— Он прав в том, что я должен сам сделать себе имя в Свергло. Но я рассчитывал на более крепкий союз.

— Крепкий или плодотворный? — усмехнулся я. — Ты рассчитывал на его хирд. Мне-то не лги.

— Лгать не стану. Ожидал, что он даст больше, чем полсотни воинов.

— Полсотни — это много.

Скегги разочарованно покачал головой.

— Для Омрика — мало.

— Мы мало знаем об Омрике, — напомнил я. — Нужно сперва поговорить с Гуллой. Она расскажет, как там всё устроено внутри. К тому же я дал тебе выбор, как поступить. Ты можешь воспользоваться праздником, можешь украсть спираль… Да, многое решать придётся на месте, и это раздражает, но шансы у нас есть.

Брат икнул и погрузился в раздумья. Мы петляли по опустевшим улицам — Скегги неторопливо брёл, а я не рисковал нарушать его думы. Наконец, когда мы дошли до стены, он развернулся и уставился прямо мне в