Юрий Корчевский - Военспец. Чужое лицо Страница 52

– Ты не уходи никуда, я скоро вернусь. Топор только найду и вернусь. Он в сарае у тебя лежит или под подушкой?

Спиридон задёргался.

– Чего ногами сучишь? Хочешь знать, зачем топор? По частям тебя рубить буду. Сначала пальчики, потом ноги. Только не надейся, что кровью изойдёшь и умрёшь. Я ремнём или верёвкой обрубки перетяну, чтобы ты мучился дольше. Мне таких, как ты, не жаль.

Андрею и в самом деле было не жалко Спиридона. И топор он бы принёс. Рубить, конечно, не стал бы, побрезговал. Не палач он, хотя убивал не раз. Но топор всегда оказывает сильное моральное воздействие на противника. Ни нож, ни пистолет, а именно топор страшит сильнее всего. Спиридон держится, молчит, а Андрею сломать его надо, нужных сведений добиться.

Спиридон замотал головой, и Андрей вытащил из его рта кляп.

– Не надо топор, всё скажу! Чёрт с тобой! Сам влез в это дело, сам и расхлёбывать будешь. Спрашивай!

– По порядку давай.

– Я Спиридон Макаров, это верно. Только не коробейник я, боярин.

– Вот твою мать! Куда ни плюнь, одни бояре! Андриянов ведь тоже боярином был.

– Я знаю. Хм, а ты, видно, не из простых, раз про купца много знаешь.

– Больше, чем ты думаешь, потому не ври.

– У царя нынешнего, Шуйского, врагов много. Он думает, влез на престол, значит – всё. Ан нет, всё только начинается. Меня князь послал.

– Имя назови.

– Мне же язык за то отрежут.

– Я ближе, остругаю ножом или топором порублю.

– О господи, за что же мне такие испытания! – простонал Спиридон.

– Не жалобись, я не заплачу, не зарыдаю, мне тебя не жаль.

– А может, договоримся? Я смекаю – ты тоже человек не простой. В полках, на заставах и в сечах я тебя не встречал, но поведение выдаёт тебя, да и речь тоже. Ты не из панов будешь?

– А хоть бы из них!

Своим ответом Андрей не отрицал, но и не утверждал ничего. Но Спиридон понял его ответ по-своему.

– Тогда зачем нам с тобой ссориться? Князь мой с вами сговорился давно. Отпусти меня, одну службу служим.

– Мне без денег возвращаться нельзя.

– Ты не знаешь, где они.

– А ты знаешь?

– Отпусти – скажу.

– Так я тебе и поверил! Где твои личные деньги лежат? Мне они надобны.

– Ты меня ограбить решил? – удивился Спиридон.

– Дёшево же ты меня ценишь! Я на твои деньги дом убитого тобой Андриянова куплю. Обыщу не спеша, но тайник всё равно найду. Ты мне нужен не будешь.

– Один не вывезешь, тебе помощник нужен будет да повозки – там добра много спрятано.

– Уж не ты ли? От тебя можно нож в спину ждать, а не помощь.

– Насчёт покупки дома ты ловко придумал. Мне об этом Онуфрий сказал – аккурат перед тем, как тебе прийти. Что-то я сам не догадался.

– У тебя ещё люди тут остались?

– Ты последнего убил, Онуфрия.

– Насчёт схрона Андриянова сам скажешь или попытать?

– Под землёй он, а вот где вход, не знаю.

– Часто к нему гонцы с грузом приезжали?

– За три месяца, что мы наблюдали, второй раз.

Андрей задумался. Стоит попробовать рискнуть.

– Ладно, отдавай свои деньги, и я тебя отпущу.

– Обманешь ведь!

– Так и ты на каждом шагу врёшь.

– Деньги в столе. Сам не найдёшь, тайничок там, открывается хитро. Развяжи руки.

Андрей прикинул: физически он сильнее и более подготовлен, чем Спиридон, к тому же тот безоружен. Он развязал ремень и освободил Спиридону руки. Потирая онемевшие запястья, тот встал и подошёл к столу. Изделие было добротным, сделано мастером, работу сразу видно.

Спиридон открыл верхний ящик стола. В это время лежащий на полу раненный в живот Онуфрий захрипел и дёрнулся, видимо отходил.

Андрей отвлёкся на секунду, чем не преминул воспользоваться хозяин. Он выхватил из стола нож и, не замахиваясь, ударил Андрея в живот. Раздался скрежет, нож пропорол кафтан и лезвием наткнулся на пистолет.

Андрей провёл хук правой в гортань Спиридону. Противник захрипел, выронил нож и схватился за горло.

Ухватив его за голову, Андрей сделал резкий рывок в сторону. Раздался хруст шейных позвонков, и Спиридон осел на пол.

Чёрт! Андрей досадовал на себя. Оплошал, упустил противника из виду. Если бы не пистолет за поясом, лежать бы ему рядом с Онуфрием. Он зло пнул Спиридона: испортил кафтан, пёс!

Оба его противника лежали на полу бездыханными.

Андрей сунул руку в ящик стола и стал ощупывать его изнутри. Вроде есть какой-то выступ. Он попробовал нажать на него, но тот не шёл. Попытался сдвинуть в сторону. Раздался щелчок, и часть столешницы приподнялась. Ого! Хорошо неведомый князь снабдил Спиридона! В плоском и широком углублении лежали несколько небольших мешочков с монетами. Андрей развязал один из них – серебро. Собрав все мешочки, он положил их за пазуху – на съёмной квартире разберётся. А сейчас пора уходить, не ровён час – нагрянет кто-нибудь.

Задув свечу, Андрей вышел в сени, открыл дверь. Тишина, только собаки перебрёхиваются. Он выскользнул через калитку и отправился к себе.

Глава 8. Подмена

Прошли похороны купца с супругой. Охранников его, набранных из местных жителей, хоронили родственники, разбойников зарыли в одной общей могиле.

На похороны купца Андрей пошёл. Народу пришло много. Обоих погибших отпели. Андрею было немного обидно и досадно оттого, что купца хоронили под чужим именем и не по рангу: боярин верой и правдой служил государю, живота ради него не пожалел. Неважно было, хорош государь или плох, человек в первую очередь служил стране, государству.

Поминки были скромными. Знакомые купца сбросились и поминали в трапезной при постоялом дворе. Но по традиции: ежели родни и близких нет, есть знакомые.

Андрей на общие поминки не пошёл, помянул погибших сам. Похоже, он единственный теперь в городе знал о занятиях боярина. Все, кто был в курсе кроме него, уже мертвы.

Поминая, он напился, чего не делал уже давно. Боярина Андрей знал, вернее – общался с ним всего несколько минут, но и этого времени хватило, чтобы проникнуться к нему уважением, понять – верен чести и долгу, таких немного. Уж Андрей сам был свидетелем, как бояре, князья и служивые люди перебегали из одного стана в другой. Сегодня они клялись в верности Борису Годунову, завтра с восторгом встречали Лжедмитрия, а послезавтра кланялись в пояс Шуйскому. А придут поляки – им будут клясться в верности и лобзать сапоги? Тьфу!

Напившись, стал петь грустные песни, да не старинные – военного времени. Современные можно слушать, но петь невозможно, особенно под ситуацию, событие. Но молодёжь других песен и не знает, а Андрей вспоминал песни военных лет. Сам он на войне не был – как и отец его, а вот поди ж ты, вспомнил услышанное когда-то. В тех песнях чувства глубокие есть, душа. А где они в песне «А у меня самая красивая в мире… опа»? Или в хип-хопе?