Василий Сахаров - Приватир Страница 53

— Подожди, еще не все.

— Что-то серьезное, — он сел обратно, — или может быть, про казну рассказать хочешь?

— Про казну все ясно. Вы про нее, наверняка, и так уже все знаете, благо, радиостанции есть у всех, а Джан человек говорливый.

— Как ни странно, но он молчит, — усмехнулся казак.

— На вилле у адмирала была тонна золота в слитках, — боевых товарищей томить неведением я не стал. — На местные деньги это четыреста тысяч кипрских фунтов, а на наши двести тысяч конфов. Сумма приличная, но и это не все. Кроме того, имелось немного драгоценных камней, так что когда выберемся в цивилизацию, получите свою долю и станете обеспеченными людьми, — офицеры зашумели, а я продолжил: — Однако золотишко сейчас дело десятое и есть два других вопроса, относительно которых я хочу переговорить прямо сейчас.

— Что за вопросы? — спросил Кум.

— Первый. Как поступим с рабами, которых здесь больше пятисот человек?

Командиры задумались, ведь вопрос, в самом деле, непростой, поскольку среди рабов более двухсот пятидесяти человек были с берегов Черного моря: украинцы, болгары, турки и несколько десятков наших пленных, взятых во время боев за Туапсе. Для себя я решение уже принял, но общий голос должен был учитывать, так как каждый пленник это минус семьдесят-восемьдесят килограмм груза, который останется на берегу.

На этот вопрос решил ответить Скоков, и он сказал то, что мне было нужно:

— Наших людей в любом случае забираем, а насчет остальных, я сомневаюсь.

— Другие предложения есть? — оглядев офицеров, спросил я.

— Нет.

— Максим Сергеич все правильно сказал.

— Тогда, всех кубанцев и украинцев после погрузки берем на борт. Кто сможет драться, вольется в отряд, а кто не в состоянии, те займутся работой на нашей базе и передаются в подчинение коменданта. Это будет около ста пятидесяти человек, а остальных отпускаем на волю, и пусть они сами решают, оставаться им здесь, или с оружием в руках в горы уходить.

— Мечник, давай другой вопрос, время поджимает, — откликнулся Крепыш.

— Второй вопрос такой. Что делаем с пленными солдатами Альянса? Отпускать их нельзя, а рабских рынков или лагерей для военнопленных рядом не наблюдается. Ваше решение, товарищи офицеры.

— Тут и думать нечего, — снова Крепыш. — Всех пленных в распыл, а чтобы самим не поганиться и бойцов на это не отвлекать, отдадим средиземноморцев рабам. Среди угнетенных работяг, в любом случае, найдутся те, кто с ними поквитаться пожелает. Кому жизнь обещали, Папастратосу там, да нескольким добровольно сдавшимся бойцам, тем ее оставим, мы слово держим, а кто был взят с оружием в руках, тем смерть.

— Кто поддержит Крепыша? — Все руки поднимаются вверх, никого «против» и даже Тимошин с решением согласен. — Значит, так тому и быть. Кто и за что отвечает, все знают. За работу, камрады.

Слова сказаны, решения приняты, и покатила мародерка в полный рост, но не просто так, а по плану и под руководством отрядных офицеров. Все делалось быстро, без малейшего промедления и то время, что отряд провел на захваченной нами базе, для меня и всех моих воинов, пролетело как один миг. Движение, суета, бег. Уже вечер. Скорый ужин сухпайками, снова суета, короткие фразы, уточнение мелких вопросов и проблем. Бац! Наступило утро. Кажется, что сутки сжались, часы пролетели как минуты, и только накопившаяся усталость да желание спать говорили о том, что с момента, когда мы отдыхали, минуло почти двое суток.

Шесть часов утра, погрузка еще не окончена. Большая часть рабов и пленных бойцов Альянса уже покинули город, не уверен, что бывшие подневольные люди произведут расстрел своих мучителей, но нам это и не важно, проблему с плеч скинули и это нас устраивает. Еще пара часов и эскадра отчалит. Однако сбежавшие из городка вражеские бойцы оказались чуточку быстрее, чем мы предполагали.

— Кум вызывает Мечника! — проговорила моя радейка.

— На связи.

— Панормос на связь вышел. Передал: «Всем! Всем! Всем! База Ретимнон захвачена пиратским соединением. Предположительно, это приватиры Кубанской Конфедерации, которые атаковали Ретимнон с берега силами полного пехотного полка».

— Это все?

— Нет. Панормосу ответили два патрульных эсминца из бухты Фоделе, и обещались полным ходом направиться нам на перехват. Кроме них отозвался Ираклион, и основная база высылает против нас всю свою боевую эскадру. Сколько точно кораблей, ираклионский командующий не сказал, но «всю эскадру», звучит грозно.

«Блин, — мелькнула у меня мысль, — бухта Фоделе совсем недалеко от Ретимнона, три часа полным ходом и эсминцы будут здесь, а что случится дальше, понятно. Эсминцы будут держаться поодаль, контролировать наше движение и ждать подхода Критской оперативной группы, которая утопит нас за полчаса, хотя, если вооружение на них стандартное, то они нас и сами порвут».

— Командирам групп, — произнес я в рацию, — срочная погрузка на суда, отход эскадры через двадцать минут. Подрывным командам начать уничтожение вражеской базы. Живее, браточки! Живее!

Приказ приняли все. Отставших не было, и через девятнадцать минут, бросив на берегу все добро, которое не успели погрузить, один за другим корабли отвалили от причальных стенок, развернулись и двинулись на выход из бухты. Позади себя мы оставляли смерть, взрывы, огонь и хаос. Ретимнон пылал и рушился, превращался в пепел и труху, а нас ждало море и скорый бой. Десантные транспорты, «Ставрос» и яхта «Адмирал» повернули на запад, к Италии, а фрегат направился навстречу противнику.

Другого варианта, при котором мы могли бы уцелеть, ни Скоков, ни я, ни другие офицеры отряда, не видели. Средняя скорость наших транспортов тринадцать узлов, а эсминцы, которые, как мы считали, относились к гвардейской эскадре Лорда-Маршала Игнасио Каннингема, могли выдавать вдвое большую скорость. С ними мог потягаться только «Ветрогон», а значит, нам придется вступить в бой с врагами, раззадорить их, приковать к себе и увлечь в сторону от курса других судов эскадры. Мы понимаем, что рискуем, знаем, что вероятность нашей гибели велика, но шансы на успех тоже немалые и бросить беззащитные транспорты на поживу противнику в любом случае нельзя.

— Ни пуха, ни пера, мужики! — в рации слышен голос Тимошина.

— К черту! — отвечает Скоков и садится на свое законное и неприкосновенное капитанское кресло.

Я смотрю на майора, вижу покрасневшие глаза, усталое лицо и понимаю, что, наверняка, мой вид ничем не лучше. Сейчас бы поспать пару часиков, скинуть пропотевшую горку, да душ принять, да кофейку или чайку спросонья для бодрости попить, но это откладывается на потом. «Ветрогон» полным ходом идет наперерез вражеским кораблям, и они тоже не медлят, спешат догнать нашу эскадру. Всего сорок-пятьдесят миль разделяют нас с эсминцами, и на встречных курсах это час времени.