Антон Первушин - Удар небесного копья (Операция «Копьё») Страница 53

– Ого-го-го, – оценил Лукашевич. – Да он покруче любого политрука загибает.

– Оккультрук, – тут же породил Кадман неуклюжий неологизм. – Смешно.

– …Это нужно сделать по двум причинам. Первая причина – в рамках нового мирового порядка, при котором США становятся наследниками Изначальной Традиции, нет места для русских и для России. Вторая причина – наша страна, значительная часть территории которой находится в арктической и предарктической зонах, имеет больше оснований претендовать на это наследие. К этому можно добавить, что население России, довольно долго существовавшей изолированно, по своей крови ближе к жителям Арктогеи, чем население Америки, где велик процент выходцев из Гондваны – негроидов и монголоидов. Америка сегодня сильнее, но Россия имеет больше прав. Противостояние может разрешиться только с приобретением одной из сторон Предмета Силы, помещённого нацистами среди льдов Антарктиды…

– Вот он к чему клонит, – догадался Лукашевич. – Копьё Судьбы!

– …Первоначально вожди Третьего Рейха полагали, что Арктогея находится на севере. Они потратили колоссальные усилия на то, чтобы обнаружить следы этого континента, но их усилия в этом направлении не увенчались успехом. Но вот Отто Келер, штандартенфюрер и сотрудник оккультного отдела СС «Аненербе», опираясь на собственные расшифровки древних текстов, доказал, что полюса поменялись местами, а значит, Арктогею следует искать в Антарктиде. На территории Земли Королевы Мод была построена база, и когда Третий рейх рушился под ударами союзников, туда были переправлены все реликвии, так или иначе имеющие отношение к Изначальной Традиции. Предмет Силы, который находится там, имеет значение ключа, открывающего доступ к власти над будущим мира. Но о нём мы поговорим в следующий раз.

– Позвольте вопрос? – раздался голос из аудитории.

Дугов поискал спрашивающего глазами, а потом благосклонно кивнул:

– Я с удовольствием отвечу.

Во втором от подиума ряду поднялся Константин Громов:

– Вы говорили о том, что полюса поменялись местами. То есть Арктогея находится теперь на Южном полюсе, правильно?

– Совершенно верно.

– Но в таком случае то, что вы называете Гондваной, располагалось не в Африке и в Южной Америке, а как раз в Евразии и в Северной Америке. Следовательно, негроидные и монголоидные расы имеют больше прав называться людьми Северного Полюса, нежели европеоиды, к которым относимся мы и большинство современных американцев. Как вы увязываете одно с другим?

Задав вопрос, Громов сел на своё место. Дугов выглядел озадаченным, а по лекторию прокатилась волна смешков.

– Ловко он его поддел, – сказал Кадман. – В самое уязвимое место.

– Да, Костя в этих делах разбирается, – подтвердил Лукашевич, испытав прилив гордости за начитанного друга.

– Если говорить о физическом плане, – отвечал Дугов, осторожно подбирая слова, – то противоречие действительно бросается в глаза. Но не всё в этом мире подчинено материалистическим законам. Арктогея и Антарктида едины в метафизическом смысле. Когда я утверждал, что Север и Юг в результате катастрофы поменялись местами, то имел в виду, что изменилось сакральное значение этих полюсов. Если же перевести обсуждение в сферу географии, то произошло следующее: северная Арктогея, к тому времени обезлюдевшая, погрузилась в пучину вместе с Атлантидой, а на Южном полюсе образовался новый континент, быстро покрывшийся льдом. Мы не можем, разумеется, утверждать, что рельеф их идентичен, но это не имеет принципиального значения. Вас удовлетворил мой ответ?

Громов кивнул.

– Чего он про каменный уголь не спросит? – удивился Кадман. – В Антарктиде давно уже каменный уголь обнаружили. Так что она существовала задолго до описываемой катастрофы.

– Костя у нас – гуманист, – сообщил Лукашевич весело. – Не добивает лежащих…

Лукашевич и Стуколин жили в двухместной каюте и ночевать приходили примерно в одно и то же время. Накануне выборов Президента они выполняли вечерний патрульный облёт по внешнему радиусу и сильно вымотались. Лукашевич сразу же завалился и захрапел, а Стуколин, который с недавних пор не мог уснуть без книги, полчасика почитал очередной боевик из серии «Держись, братишка!». Эту серию в количестве десятка томов он закупил, поддавшись на уговоры книжного торговца в Евпатории, который уверял, что «более крутых военных приключений» (!) Алексей нигде не найдёт.

Редкий случай, но серия Стуколина не разочаровала. Однако в общем ряду попадались и довольно странные авторы. Например, некто Влад Рокотов описывал с претензией на документализм недавнюю Югославскую кампанию. При этом он отпускал направо и налево такие эпитеты в адрес противоборствующих сторон, наклеивал такие ярлыки, что становилась непонятно, кто прав, а кто виноват, – все выглядели одинаковыми уродцами. Впрочем, один положительный персонаж в тексте всё же имелся – собственно, сам главный герой, русский по национальности и биолог по специальности, по ходу сюжета превратившийся в натурального «отморозка», покрошившего чуть ли не всю албанскую Освободительную армию Косова в полном составе, а потом, по возвращении в родные палестины, принявшегося и за соотечественников. Стуколина смущал этот персонаж (до сих пор все научные сотрудники, с которыми ему приходилось иметь дело, не отличались бесстрашием и вряд ли могли составить конкуренцию волкам Хашима Тачи[88]), но с другой стороны, Алексей искренне верил, что плох тот роман, где нет Героя с большой буквы, способного сокрушить всех, кто встаёт у него на пути, а потому прощал автору эту очевидную «натяжку». В большей степени Стуколина задевало то, что Рокотов, мягко говоря, мало разбирался в военной технике, которую описывал. Если поначалу Алексей старался не замечать мелких ляпов, допускаемых тут и там, то с какого-то момента они начали его раздражать, потому что вступали в противоречие с сюжетом. Стуколин вообще был любитель выискивать ляпы у зарвавшихся авторов, но никогда не делал трагедии из наличия их в тексте или в фильме – в конце концов, автор может быть сколь угодно выдающимся специалистом в какой-нибудь области, но при этом всегда допустит промашку в другой. Однако когда большинство побед главного героя и других персонажей напрямую зависят от плохого знания автором существующих реалий, при чтении или просмотре возникает инстинктивный протест. Уговаривая самого себя не придавать особого значения нагромождению ляпов, Алексей за три дня одолел первую книгу Рокотова, но на второй сломался, когда к огромному своему удивлению узнал, что мобильный зенитный комплекс С-125, оказывается, вооружён ракетами на жидком топливе.[89] После этого он с негодованием захлопнул роман и более к нему не прикасался.

Сегодня он читал другого автора, отрекомендованного издателями в качестве действующего майора ПВО. Этот товарищ своё дело знал, и, несмотря на некоторую шероховатость стиля, поймать его на неточностях технического плана было нереально. Прочитав страниц десять и убедившись, что персонажам пока ничего страшного не грозит, Алексей спрятал книгу под подушку и погасил свет.

Ему снилось, будто он летит на спарке «Су-27УБ», а сзади возится премьер-министр Путин, которого пророчат в Президенты России и который всё никак не может подбросить дров в топку. «Эй ты, живее там! – прикрикнул Стуколин, поправляя сползающую на глаза ушанку. – Скорость падает». «Сейчас, сейчас, – ответил премьер-министр и с грохотом уронил на пол промёрзшее полено. – Тише ты, дурак!»

От удивления Стуколин проснулся, и тут же понял, что услышанные им во сне слова были произнесены на самом деле, в реальности. В каюте, кроме него с Лукашевичем, находились ещё двое. Они стояли над Стуколиным, один из них светил фонариком, а другой – возился с брезентовым мешком.

– Я вам не мешаю? – с юмором поинтересовался Алексей.

Двое замерли. А потом фонарик погас, и ночные визитёры разом набросились на Стуколина. Сопротивлялся тот отчаянно: вырывался, брыкался, матерился – но все его усилия пропали втуне, нападавшие оказались сильнее, и вскоре Алексей был связан по рукам и ногам крепкой верёвкой, рот его был заклеен скотчем, на голову накинут мешок, и Стуколину оставалось только мычать.

Зашевелился разбуженный вознёй Лукашевич. Не отрывая голову от подушки, он взглянул на фосфоресцирующий циферблат своих наручных часов и пробормотал сонно:

– Господи, шесть часов! Вы там все обалдели, что ли?

– Молчи, сухопутный! – оборвал его грубый голос, и ночные визитёры навалились теперь уже на Лукашевича.

Через минуту всё было кончено, и двое неизвестных остановились, тяжело дыша и утирая трудовой пот.

– И чего это я согласился участвовать в этой идиотской затее? – спросил сам себя один из них.

– Ладно тебе, – откликнулся другой. – Раньше надо было думать. А если б отказался, Василий искупал бы тебя вместе с остальными.