Олег Будилов - Далекие острова. Трилогия (СИ) Страница 53

— Есть заброшенные развалины на востоке, — задумчиво ответил я, — мы их еще не осмотрели.

Бад, наливал себе кофе. Услышав мои слова, он дернулся и пролил не много на стол.

— Это приказ?

— Предложение.

Он выпил кофе, вытер рот салфеткой и встал, потом одернул френч, и поправил шпагу. Всем своим видом он показывал, что не согласен с моим решением исследовать ближайшую территорию.

— Я готов.

— Сядь, — сухо приказал я.

Он послушно опустился на лавку.

Иногда даже самые надежные и смелые люди, испытывают страх и отчаяние. Для этого может быть много причин. Офицеры теряют ощущение реальности и первый долг командира, поставить их на место. Можно сказать грубость, поместить под арест, отправить в опасный поход и, тем не менее, остаться с подчиненным в дружеских отношениях. Оступившийся человек, будет потом испытывать благодарность за то, что ты не дал ему опуститься еще ниже.

— Покой и тишина у тебя будут, когда выйдешь в отставку, если конечно доживешь, — жестко сказал я, — не нужно обсуждать и комментировать мои приказы. Их нужно исполняться точно и в срок. Если я решил, что в разведку пойдет Тар, значит так и будет. Если я приказал посадить Аси под домашний арест и приставить караул, значит так и должно быть. Почему, когда я пришел в лазарет, там не было часового?

Бад вскинулся, — я не думал, что ты серьезно сказал про караул, это же всего лишь ученый.

— Я отвечаю за жизни ста человек перед адмиралтейством. Если я говорю, что должен стоять караул, значит он должен стоять.

Бад поднялся. Он покраснел, на хмуром лице заиграли желваки.

— Виноват.

— Если я приказал зажигать костры за стеной, значит, с наступлением темноты, они должны гореть всегда! Без напоминания!

— Слушаюсь, — Бад вытянулся струной, его глаза на выкате совсем вылезли из орбит. Наверно я говорил громко и на улице все было слышно. Я понимал, что слишком разошелся, но остановиться уже не мог.

— Я распорядился перенести часть боеприпасов в заброшенный храм. Сделали?

— Никак нет.

— Почему?!

Бад затравленно смотрел на меня. У него не было ответов. Всему причина дальний поход. За месяцы проведенные на корабле офицеры успели расслабиться. Я хорошо их понимал, нет проверяющих, нет строгого начальства, даже гауптвахты нет. А когда командир морины лучший друг, можно забыть про армейскую дисциплину.

— Лейтенант-моринер Бад. Возьмите отделение из третьего взвода, доставьте в заброшенный храм коробку галет, бочонок с водой, четыре солдатских револьвера с полным боекомплектом и восемь ручных гранат, потом обследуйте развалины к востоку от форта. Вам понятен приказ?

— Так точно!

— Выполнять.

Когда Бад вышел из штаба, хлопнув дверью, я с облегчением опустился на скамейку. После вчерашнего коньяка еще болела голова.

Минут сорок меня никто не беспокоил, так что удалось немного подремать. Потом пришел доктор.

— Что Вы сделали с лейтенантом Бадом? — спросил он, вешая фуражку на гвоздь в прихожей, — я видел, как он выбежал от Вас, взял десантников и ушел в лес. По-моему, он не в себе.

— Не форт, а богадельня, — сварливо ответил я, потягиваясь, — не успеешь на кого-нибудь накричать, как все уже знают.

— У Вас очень громкий голос, — сказал доктор и улыбнулся, — все слышно.

Он закурил трубку и расположился за столом. Люм налил нам кофе, поставил кофейник на деревянную подставку в виде рыбы и вышел.

— Что же мне шепотом подчиненных ругать?

— А зачем их ругать? — вопросом на вопрос ответил Сол, — Вас в морине уважают, Вы слово сказали все уже бегут исполнять.

Я рассмеялся.

— Да, Вы льстец доктор.

— Бросьте, — Сол отмахнулся, — и в мыслях не было, просто Вы, когда-то каждому из нас спасли жизнь. Все об этом помнят.

Не знаю, зачем доктор заговорил об этом. Он, действительно, никогда не был льстецом. Слышать такое было приятно, но незаслуженная похвала, с детства, вызывала во мне недовольство. Не знаю, что думают офицеры моей морины, но у меня никогда не было задачи спасти их жизни, единственное к чему я стремился, выполнить боевую задачу с минимальными потерями и выжить.

— Как Вам кофе? — спросил я, чтобы сменить тему.

— Так себе, сразу видно, что пайковой. Я, знаете ли, мешаю хороший кофе с тем, который выдает Кос, получается очень неплохо. Заходите вечером, угощу.

— Спасибо, зайду.

Мы помолчали. Я прокручивал в голове свой разговор с Бадом. Наверно я был слишком резок, но надоела безответственность.

— Еще раз проверил солдат, которых угощал Аси, все здоровы, — задумчиво сказал Сол, — не понимаю, что же все-таки случилось. Он знал местные растения, принимал участие в обмене с аборигенами. Аси рассказывал, что местные леса не так уж сильно отличаются от наших.

Это было интересно. Ученый говорил мало. Он редко покидал свою каюту, а для общения выбирал в основном взводных. Больше всего времени он проводил с Женом и Масом, меня ученый сторонился и я думал, что доктора тоже.

— Я и не знал, что Вы с ним общались.

— Ну, не то чтобы общались, — ответил Сол, — он вообще, был человек замкнутый, но несколько раз разговаривали. У меня к нему было много вопросов. Видите ли, существует теория, согласно которой все острова раньше были единым целым, а потом, в результате кого-то катаклизма, разделились. Если эта теория верна, значит, на всех островах должна быть похожая флора и фауна.

— Бред какой-то, — ответил я.

Ничего подобного я никогда не слышал. В детстве за такие разговоры меня могли выпороть или оставить без сладкого. Моя бабушка твердо следила за тем, чтобы в голове ее внуков не рождались вольнодумные идеи. Человек набожный и жесткий, она приучала нас к тому, что Великий Океан создал мир таким, каким мы его знаем. К тридцати четырем годам я понял, что меня абсолютно устраивает официальная религия, объясняющая мировой порядок.

— Вовсе не бред, — обиделся доктор, — тому есть подтверждения, например, схожесть языков. Даже здесь, аборигены говорят на наречии, которое понимают люди, выросшие на дальних северных островах.

Сол был очень начитанным и интересным собеседником. В другой раз, я бы с большим удовольствием послушал его теорию, но сейчас меня больше интересовал ученный.

— Ладно, ладно, — примирительно сказал я, — может быть Вы и правы. Так что Вам говорил Аси?

Доктор все еще дулся. Он допил кофе, налил себе еще и, нарочито безразличным тоном, ответил, — по его словам, большинство здешних растений и животных очень похожи на наши, конечно, есть исключения и небольшие отличия, но они не существенны.

— А про туземцев он Вам что-нибудь говорил?

Доктор на минуту задумался, — нет, ничего не припоминаю.

В дверь постучали и, не дожидаясь разрешения, в кают-компанию заглянул часовой.

— Извините, господин супер-лейтенант-моринер, в лесу стреляют.

Мы с доктором вышли из штаба, когда заиграл сигнал тревоги. Моринеры, толкаясь, бросились к бойницам. Сколько бы Бад не проводил учебных тревог, все равно в решающий момент, люди будут бестолково путаться друг у друга под ногами.

— Где стреляли? — спросил я караульного.

— Кажется, там, — он махнул рукой.

— Я за сумкой в лазарет, — сказал доктор.

— Давайте.

Я почти бегом поднялся на восточную стену, здесь лес не был вырублен и деревья подходили к частоколу достаточно близко. Стрелки рассредоточились у бойниц и всматривались в подлесок.

— Сколько было выстрелов? — спросил я сержанта.

— Два, господин супер-лейтенант-моринер, из карабина.

Именно сюда, на восток, я отправил Бада. Примерно в километре от форта на карте были обозначены старые развалины. Неужели нарвались на дикарей? В такие минуты всегда хочется действовать, поднять по тревоге взвод и прочесать окрестности. Может быть Бад так бы и сделал, но я остался на месте. Сейчас в лесу две группы, двадцать человек, десять с Бадом и столько же с лейтенантом Таром. Если одна группа попала в засаду, другая уже услышала стрельбу и затаилась или пришла на помощь, если оказалась по близости. Незачем бегать всей мориной в незнакомом лесу, только перестреляем друг друга.

Внизу со стороны склада раздался, какой-то шум, хлопнула дверь и из-за угла появился Кос. Он увидел меня, махнул рукой и, не торопясь, поднялся по лестнице.

— Говорят, в лесу стреляют?

— Говорят, — кивнул я.

Интендант закурил папиросу и встал рядом. Он был совершенно спокоен, револьвер в кобуре.

— Думаете, началось? — с интересом спросил он.

В ответ, я только пожал плечами.

Время шло, в лесу было тихо, больше не стреляли. Моринеры расслабились, стали переминаться с ноги на ногу.

Кос докурил папиросу и выкинул вниз.

— Может быть часовому померещилось? — спросил он.