Экстерминатор - Антон Чернов Страница 53

что имел в виду нейрошунт — я не успел. На нас накинулся полковник и какой-то гражданский, но явно чиновник. Без предисловий нам приказали грузиться в автобус, для «медицинского обследования и доклада». Послать всех нахрен очень хотелось, но субординация не велела. Привезли в какое-то здание без вывески, но и вправду — обследовали. Отряд разделили по разным кабинетам, броню и оружие «приняли на ответственное хранение». А лично меня прогнали через кучу сканеров, высосали не меньше полулитра крови, хорошо, что в задницу не полезли.

А через полчаса забравшие нас гражданский и полковник объявились в одном из кабинетов, позвали и привели… к ментосканеру! Я чуть не выматерился вслух, когда увидел!

Дело в том, что я знал, что это такое, и Семёныч рассказывал. Судя по мне известному, выходило, что его «прогнали» через сканер перед отставкой. И ОЧЕНЬ мне не понравилось, что эти двое, точнее гражданский выдали:

— Располагайтесь, сержант Керг.

— Нет, — просто ответил я, отступая на шаг. — Официально заявляю: я, как свободный и разумный гражданин Идигена отказываюсь от ментосканирования.

— Вы знаете, что это? — прищурился на меня гражданский, тогда как полковник отступил, с отстранённой физиономией, типа «отстранился». — Откуда⁈ — рявкнул он.

— Не ваше дело, хрен знает кто! — начал бесится я. — А то, что перед ментосканированием вы ОБЯЗАНЫ получить от меня согласие? Ознакомить с последствиями? По ЗАКОНУ города, даже если бы я был признанным судом преступником!

Дело в том, что ментосканирование — очень поганая штука. И для психики опасная. Просто «скопировать нейроны» вроде как невозможно. Точнее, можно, но расшифровка занимает годы, чертовски энергозатратна, да и не слишком точна. А ментосканирование заставляет ПРОЖИВАТЬ, пусть и не в реальности, воспоминания. И это травматично, как, кривясь, рассказывал Степаныч. У каждого человека есть то, что он забывает. Неудачи, неудобные ситуации, да просто — глупые мысли. Так вот, под ментоскопом всё «забытое» встряхивается и всплывает. Степаныч говорил про декаду в госпитале — лечился от психозов и депрессии, да и судя по всему — не просто так он столько квасит.

— Вы давали присягу!

— А вы нет? Кто вы, неизвестный? В присяге про конституцию Идигена говорится прямо, как и про законы, которые вы пытались нарушить!

— Вам приказывают!

— Не говоря о том, что это преступный приказ…

— Я — не приказываю, — наконец выдал полковник, закатив глазки.

— Требую в письменном виде, с представлением, от кого исходит преступный приказ. Для обращения в суд, — припечатал я. сложив руки на груди.

— Полковник, вы…

— Мне приказали «содействовать», а не совершать преступления, господин Немо, — выдал полковник, сложив руки на груди. — Сержант прав — предоставьте ПИСЬМЕННЫЙ приказ. Загонять парня в ментоскоп…

— Нужны данные последних суток! Только боя и общения с этой альткой!

— А регистратор на экзоброне вам несуществующие боги мешают посмотреть? — огрызнулся я.

— На вашей броне, Керг, стёрта большая часть информации!

— Это как? — выпучил глаза я, почти натурально офигев.

«Почти» — потому что я догадываюсь, что с регистратором, точнее данными. Проведена корректировка, да уж…

— А вот так! И это очень подозрительно!

— Да уподозревайтесь! Дали мне бронь с бракованным регистратором, а теперь пытаетесь свести с ума! У отряда регистраторы есть! В челноке, в конце концов! Что вы ищите, непонятный хрен, мне неинтересно! Если полковник задаст вопросы — я отвечу. А вы идите в жопу!!! — окончательно взорвался я.

— Регистраторы членов отряда кандидатов работоспособны и проверены, — произнёс полковник потолку.

— Так-так, хорошо, — злобно перекосился чин. — Сержант Керг задерживается. Полковник, распорядитесь о заключении в карцере.

— Обоснование задержанию? — не слишком довольно озвучил полковник.

— Подозрения в сношении с альтернативными людьми, передача им секретной информации и предательство Идигена, — торжествующе выдал засранец.

— Это — бред, дистиллированный… — начал было я.

— Молчать! — рявкнул полковник. — Хорошо, Немо. В карцер я сержанта отправлю. Но МОЙ доклад, с МОИМ пониманием ситуации уйдёт в департамент немедленно! И описание ваших преступных действий — тоже!

— Сколько угодно, — с улыбкой сытого ратоморфа выдал этот засранец. — А на вашем месте, полковник, я бы задумался о своём положении и должности.

— Вы — не на моём месте, Немо. И если глава департамента пожелает сменить главу рекреационного центра — я давно заслужил приличное пенсионное обеспечение.

— Ну-ну, — с гаденькой улыбочкой выдал гражданский.

Через минуту появилась парочка в средней броне и отконвоировала меня в подвал, в крохотную камеру. Я… да в жопу вас всех, завтра буду думать, злобно решил я, свернулся калачиком на тощем и жёстком матрасе и, к собственному удивлению, уснул.

22. Темница сырая

Проснулся в камере сам, через четыре часа. Не сказать, чтобы особо отдохнувшим, но сносно. А спать дольше на местной лежанке некомфортно, видно, для дополнительного неудобства в карцере. Так что встал и стал мерить шагами (четыре в одну, четыре в другую сторону, блин) камеру и думать.

Нейрошунт этот, даже непонятно, дурацкий или нет… Точнее, точно «нет» — его возможности мне, да и отряду, явно помогли. Не спасли всё и вообще, но помогли. И, видимо, какой-то из неведомых протоколов велит ему «подтирать следы» или что-то такое. Что с одной стороны — неудобство, а с другой стороны и верно. То же движение экзоброни на фибромышцах — вещь, если подумать, практически невозможная. Потому что они проложены по экзокостюму именно для усиления «сгибания-разгибания» конечностей и тела бойца. Реагируют на усилие, при этом не имеют никаких «систем управления», только включения и чуткости отклика. Чтобы ими ходить-двигаться — нужен довольно мощный аналог нервной системы, высокочувствительный. Я вот, КАК нейрошунт всё это навертел — до сих пор не понимаю, в плане только очень «примерно».

Но навертел — и хорошо, однако это наверченное точно и однозначно фиксировалось регистратором экзоброни. Снаружи — чёрт знает, но скорее всего, меня воспринимают «звиздец каким подготовленным», в бою впадающим чуть ли не в амок, снимающий ограничения тела и разума. Это — возможно, да и не страшно. И даже отмеченные Андрюхой пики нервной активности это вполне подтверждают.

Но, при всём при этом, с требованием лечь в ментоскоп — херня какая-то выходит. Ну, не записались данные доспеха. И я, вот ужас-то, общаюсь с альткой. Последние лет десять несколько раз в неделю общаюсь,