Одержимый (СИ) - Поселягин Владимир Геннадьевич Страница 53

Когда секретарь вышел, прикрыв двери, а губернатор разлил в рюмки коньяку, сам делал, то пояснил:

— Как узнал о вашем прибытии, сообщил своему старому другу, он служит при канцелярии императора. Видимо там удивились, что вы в Туле.

— Это вполне возможно, ведь три дня назад я был во Владивостоке.

Губернатор замер с рюмкой у губ, мы уже чокнулись, и я сказал тост. За встречу. Тот на миг задумался, потом махнул рюмку, закусив лимоном, и уточнил:

— Это как так?

— Китайцы стену не зря свою строили. Есть у них способы быстрого перемещения. Аэростат и попутный ветер, если проще.

— Ясно, — губернатор сразу к этому потерял интерес, но вспомнил прошлый свой вопрос. — Так что там с запретом посещать священников?

— Не запретил, а в плане эксперимента проверил. У нас же посещение служб обязательно, в уставе прописано. Вот так и сообщил своему штабу, проведём эксперимент, разрешим не ходить на службу, без последующего наказания. Если больше пятидесяти процентов матросов ходить не будут, то продолжим эксперимент до моей отставки или смены командования. Подписал приказ и о нём известили во всех подразделениях, кораблях, и даже в газете дали заметку.

— И сколько не ходили?

— Из десяти семеро перестали ходить. Им это просто не нужно, да и если так посмотреть, то и подло заставлять силой. А сам после травмы головы и потери памяти охладел к вере, атеистом стал.

— И бороду не носите.

— Это да, уже заметил, чем выше чин, тем шикарнее борода. Мне же эта мочалка не нужна.

Шлиппе потёр голый подбородок, и кивнул, вот тут он как раз был со мной согласен, кто хочет, носит, кто не желает, не носит. Всё просто. У меня же даже усов нет, а вот это очень необычно, тут это повсеместно, но по моему примеру как поветрие в отряде, многие сбрили. Я подозреваю из тех, кому просто лениво за ними ухаживать. Не могу их за это порицать. Сам такой. Я ещё и голову брею, очень удобно, почему я и в прошлых жизнях так не делал? Тут губернатор отвлек меня предложением, озвучив его:

— Вернёмся к вашей проблеме. Не нужно нашего архиерея Лаврентия трогать. Развенчает он вас. Хотите, даже сегодня?

— Почему и нет?

Точно губернатор замешан, вон, попугал немного и сразу на попятную пошёл. И мне проще. Надо было сразу к нему обратиться, но должным быть не люблю. Пока губернатор выходил, отдавал распоряжение, минут десять не было, я на экране планшета глянул что там коптер высмотрел, промотав запись. Пока порядок, территорию собора этот батюшка, что Лаврентий, хоть чин его церковный узнал, не покидал. Было две крытые коляски, но увеличил изображение тех, кто садился в них, не он. Губернатор вернулся, и почти сразу за ним секретарь скользнул. С новой телеграммной лентой.

— Вам сообщение от канцелярии государя, — протянул тот мне лист.

Быстро пробежавшись по бланку, и нахмурился.

— Что-то я не понимаю. У меня осведомляются почему я не принял флот, как в приказе было указано? Какой флот? Я в резерве.

— Может ошибка? — спросил губернатор.

— Может… Так, отпишите ответ. «Приказы получил два, о передаче командования Владивостокским крейсерским отрядом контр-адмиралу Иессену, и второй о выводе меня в резерв. Мне ясно сообщили что в моих услугах флот уже не нуждается. Пока было свободное время, навещаю родных. Других приказов не получал. Контр-адмирал Руднев». Это всё.

— Похоже на интриги, — сказал Шлиппе, когда секретарь вышел, и мы снова выпили.

— Они и есть. До идиотов никак не дойдёт, что мне их потуги откровенно по*рену. В любом случае меня всё устраивает. Вон, даже в Туле побывал. Я разве против? И за службу не держусь, намереваюсь по окончанию войны подать в отставку. Хочу кругосветное путешествие совершить. Две молодые девушки, сиротки лет восемнадцати, и я. Яхту прикуплю парусную и пойду по морям.

— Я тоже хочу… сироток.

Мы засмеялись. Коньяк уже заканчивался, когда заглянул секретарь и что-то шепнул в ухо Шлиппе. Тот кивнул и сообщил мне:

— У меня для вас две новости. Плохая и хорошая. Какую сообщить?

— А любую.

— С хорошей начну. Вас ждут в Соборе, где и развенчают. Мой экипаж отвезёт.

— Действительно хорошая новость. Буду должен.

Шлиппе кивнул, и добавил:

— Плохая, вас немедленно вызывают в столицу. Сам государь. За его подписью вызов.

— Да, не очень новость.

— Некоторые наоборот радуются, но я имел ввиду, что бал в Дворянском Собрании не состоится. Надо сказать, бал в вашу честь уже вызывает ажиотаж своей популярностью. И жена не простит если вас не будет. Все готовятся.

— Почему это? Буду обязательно. Я слово держу, вы знаете.

— Порадовали. Значит я могу надеется?..

— Конечно. Я буду, — и посмотрев на секретаря, сказал. — Ответьте на приказ государя. Буду сегодня вечером в его канцелярии.

— Вечером? Тут восемьсот вёрст, — удивился Шлиппе.

— Ветер попутный туда дует, быстро долечу.

— Ну-ну.

Секретарь записал, и на этом меня проводили к выходу, а там на коляске сначала за Марией Николаевной заехали, дети тоже были, и вот так в собор. Там тот поп, Лаврентий, который, с недовольной миной, с двумя писарями, развенчал нас. Сначала нашего согласия спросил, потом почему-то детей. Младшего ещё уговаривать пришлось. Гадёныш, только за конфетку согласился. Вообще Рудневы венчались в другой церкви, но она подчиняется этой, так что всё законно. После этого в мэрию, та ещё работала. Нам выдали оформленный по правилам документ в двух копиях. Мы больше не муж и жена. Ну наконец-то. Червячок, что грыз меня, наконец угомонился. Вот так отвёз бывшую супругу Руднева обратно, хотя на прощание подарил ей ювелирный женский комплект драгоценностей. Сыну золотой перстень, двоим другим петушки на палочках. Хватит им. А, они и этому обрадовались. После этого возница отвёз к нотариусу, где я его и отпустил. У нотариуса, сделал его душеприказчиком, оформил завещание, два часа всё заняло. Всё оставлял сыну Николаю, а бывшей жене и младшим ничего. Пусть родные отцы о них заботятся, бывшая жена итак с меня много поимела, так в завещании и было написано. Ну и заверили. Копия мне, остальное у нотариуса остаётся. Покинув контору, попросил городового свиснуть экипаж, и как тот со всем почтением добыл его, велел везти за город, к какому лесу. Тут и привёз на опушку дремучего леса, где я расплатился, дал червонец, таковы правила среди офицеров, платить щедро, сдачи не требовать. Не принято это у нас. Высадил где я указал.

Так что сойдя на пыльную траву обочины, сказал кланявшемуся мне вознице.

— Езжай голубчик, ты мне больше не нужен. Меня тут ждут.

Тот кланяясь, развернул экипаж и покатил обратно, я же углубился в лес. Бурелом сплошной, но коптер сверху показал тут полянку недалеко, явно пожар оставил, вертолёт взлетит. Полечу на нём, что так похож на «хьюи». У него дальность шестьсот пятьдесят километров, и скорость триста. С дозаправкой, но доберусь. Сто метров прошёл и вышел на опушку, пришлось кусты разросшиеся давить, чтобы выбраться. Колючие и высокие. Тут достал вертолёт, только винты качнулись, когда тот на траву упал лыжами, подминая её. Переодевшись в пилотный костюм, форму пока в хранилище, достал банку с белой краской, кисточку, и стал писать на хвосте. «Аэростат». Если губернатор Шлиппе скажет, что я его надурил, читайте название. Так мой вертолёт получил имя. Буквы не ровные, скакали, но я своей работой был доволен. Крышку банки закрыл, убрал с кисточкой обратно в хранилище, и пока надпись подсыхала, провёл предполётный осмотр, и стал заправлять. Да, в прошлой жизни использовал, заправить забыл. Движки ещё горячие. В этой жизни впервые его достал. После заправки, запустил двигатель, он тут один, поднялся над лесом и опустив нос полетел к Туле. К слову, Тула находилась между мной и столицей, или облетать, или через неё. Ну я и схулиганил. Стал над городом крутить круги, ревя движком, все на улицы высыпали, разглядывая вертолёт, махали руками, шапки воздух кидая, заметив, что губернатор не сдержал любопытства и вышел на крыльцо со свитой своих работников, подлетел снижаясь к площади, развернувшись боком, метров сто, те головные уборы удерживали, потоки воздуха одежду трепал, и открыв окно двери, наполовину высунувшись, помахал свободной правой рукой, место пилота справа в кабине, и стал пальцем тыкать в сторону хвоста. Тот посмотрел на надпись, и укоризненно покачал головой. Я широко ему улыбнулся, и поднимая машину, опуская нос, полетел в сторону столицы. А то не поверил мне. На аэростате прилетел, как есть. Теперь точно верит.