Олег Кожевников - Лёд и пламя Страница 53

Вскоре прибыли и чины повыше. В окоп запрыгнули командир и политрук батальона. Пришлось по новой представляться, обниматься и докладывать о месте дислокации основных сил нашей дивизии. Этим командирам я уже более подробно доложил о действиях наших рот, а так же рассказал о нашем рейде на бронетранспортёре на позиции финнов.

Батальонному начальству ужасно захотелось посмотреть на этот легендарный броневик. За короткое время нашей операции он успел стать легендой даже у них, так как в бинокли они видели эпизоды этого героического, поистине Чкаловского наскока на финнов. Поэтому и начали досрочно атаку. Наш бой видели и более высокие чины. На НП батальона перед самой главной для дивизии атакой собралось командование полка и всей дивизии. Первоначально наступление планировали на двенадцать часов дня. К этому времени должны были стянуть к данной линии обороны финнов все оставшиеся наши боеспособные части.

Все понимали, что предстоящая атака – это последнее, на что способна обескровленная 44-я дивизия. Поэтому сюда и съехалось всё командование. А в настоящее время, командовал остатками дивизии, один из командиров полков. Официальный командир дивизии комбриг Виноградов, вместе с начальником штаба Волковым, уже давно находились в тылу 7-й армии, и наверное попивали горячий чай с плюшками. Этот горе-комдив, можно сказать, бросил, рассечённую финнами на шесть частей, свою дивизию. Хотя, например командир, окружённой ранее 163-й дивизии, полковник Зеленцов, смог под прикрытием арьергарда, по льду озера Киалаярки, вывести остатки своих подчинённых к Советской границе. Все эти сведения, давно бродили на уровне слухов в нашей армии. И вот старлей из 44-й дивизии, подтвердил один из них – то, что Виноградов командует дивизией из тыла 7-й армии по радиосвязи.

Когда появился наш бронетранспортёр, готовым к атаке оказался только один сводный батальон. Фактический командир дивизии как-то прочувствовал, что, наконец, появился реальный вариант для прорыва обороны финнов. Он-то и отдал приказ к началу боя одним батальоном безо всякой поддержки артиллерией. И это несмотря даже на то, что такими силами уже не раз пытались прогрызть неприступную линию обороны, но неизменно получали по зубам от буквально зарывшихся в землю финнов. Полковник, наверное, понимал, что собранные со всей дивизии три батальона, без хорошей артподготовки всё равно не смогут преодолеть этот рубеж обороны. Снарядов в дивизии практически не осталось, а собранные им люди были истощены и совершенно измученны долгими ночёвками на морозе.

Всё это мне по секрету на ухо рассказал бодро шагающий рядом со мной старлей, когда мы по просьбе батальонного начальства направились к нашему бронетранспортёру. Когда уже подходили к концу траншеи, он произнёс:

— Знаешь, Черкасов, батальонный и политрук не зря к вашему металлолому направились. Наверняка, как только поутихнет стрельба, к бронетранспортёру пожалуют командиры полка и дивизии. Так что, готовься, парень, предстать перед начальственными очами. Причешись, подтянись, ну, в общем, сам знаешь, что делать.

Сказав это, он сам же и захохотал. Я тоже хмыкнул и ответил:

— А мне, Васёк, по барабану твоё начальство, у меня своего хватает. Ты лучше сам, вон, снегом оботрись, а то вид у тебя, прямо скажем, не молодецкий. Видно, что совсем уже достала тебя эта кочевая жизнь, и держишься ты из последних сил. А на глаза начальства надо появиться бодрым и довольным судьбой, которая подарила тебе таких командиров.

На старлея моё дружеское подкалывание произвело надлежащее впечатление. Он приостановился, сгрёб охапку чистого снега и ожесточённо, с уханьем стал растирать им лицо. Потом догнал меня и всё-таки, прямо перед тем, как мы вылезли из окопа, успел-таки вставить своё последнее слово:

— Юр, ты тоже оботрись, а то у самого глаза красные, как у вурдалака. Наверняка же, тоже несколько суток не спал. Видать у вас начальство такое же беспокойное, как и у нас. И въезжают в свой командирский рай на таких вот рабочих лошадках, как мы с тобой.

Когда мы выбрались из окопа, стрельба уже практически закончилась. Только вдалеке иногда раздавались отдельные винтовочные выстрелы. Это красноармейцы 44-й дивизии палили вслед отступающим финским частям. Да, именно так – финны уходили с этой линии обороны. Я бы даже сказал, улепётывали, в панике побросав всё тяжёлое вооружение. Я с огорчением увидел, что чухонцев даже никто и не преследовал. Так, редкие выстрелы вслед, вот и вся погоня! Это говорило о крайнем утомлении бойцов 44-й дивизии. На последнюю атаку они отдали все свои силы.

Добравшись до бронетранспортёра, я первым делом залез в кабину. Там я оставил весь свой золотой запас – американские сигареты. Когда снаряд попал в двигатель, у меня всё, не относящееся к выживанию, вылетело из головы. Сильная потребность покурить возникла только после того, когда в окоп ввалился старлей. Стрелять курево у окруженцев было очень неловко, а тут ещё появилось батальонное начальство, и стало совсем не до табака. Хотя, когда я шёл к бронетранспортёру, то с вожделением думал об оставленных в нём сигаретах. Ещё я представлял, какой произведу фурор, если начну угощать этими сигаретами представителей 44-й дивизии. Так оно и вышло, я просто купался в лучах всеобщего восторга, когда предлагал им испробовать эти буржуйские изыски. Сигарету взял даже командир батальона, хотя по тому, как он ей задымил, было видно, что курением он просто балуется.

Так мы стояли, курили и болтали минут десять. Чувствовалось, что батальонное начальство кого-то ожидает. Наконец показались две санные упряжки, двигающиеся к нам. По сильно напрягшемуся командиру батальона, я понял, что предположение старлея было верным – к нам прибывает большое начальство. Через пять минут около нашего бронетранспортёра стало очень людно, а мне пришлось ещё раз докладывать обо всём произошедшем, но уже командиру 44-й дивизии. Потом, как уже и повелось, меня начали тискать в объятиях и даже целовать.

Как только эта церемония закончилась, я, вытянувшись по стойке смирно попросил:

— Товарищ полковник, разрешите, с вверенными мне красноармейцами отбыть в расположение своей дивизии. Нужно доложить моему командованию о соединении с вашей дивизией.

Потом, уже менее официальным тоном и намного тише, продолжил:

— Товарищ комдив, а можно попросить, чтобы нам выделили лыжи, а то добираться до деревни довольно далеко, и это может занять много времени.

Полковник усмехнулся, хлопнул меня рукой по плечу и ответил:

— Ну, ты, старлей и скромняга! Какие, к чёрту, лыжи, мы должны тебя и твоих ребят до деревни отнести на руках. Так что, не скромничай, и глаза не потупляй. Довезём мы вас до деревни, поедете, как раньше дворяне ездили – на удобных санях. И начштаба мой с вами поедет, будем с вашим штабом полный контакт налаживать. Так что, можешь звать своих бойцов и рассаживаться по этим двум саням.