Антон Орлов - Машина смерти Страница 54

   Поль нажал на кнопку. Звук этого голоса вызывал у него легкую внутреннюю дрожь (может, сестра не так уж и не права, когда посылает его к психотерапевтам?), однако это никого, кроме него, не касалось. Если бы обладатель голоса находился здесь, Поль вновь попытался бы его убить, и никакая дрожь не помешала бы ему это сделать.

   Трель передатчика. Опять?

   – Поль, со мной так нельзя! Я тебе этого не прощу. Ты сам не понимаешь, насколько опасную игру ты избрал…

   Он вдавил кнопку. Новая трель.

   Поддавшись внезапному импульсу, Поль бросил передатчик на пол и ударил по нему каблуком, словно раздавил ядовитую гадину. Брызнули детали.

   Ивена вздрогнула, обернулась на звук.

   – Что случилось?

   – Я уронил передатчик и наступил на него.

   – А-а… – она посмотрела на обломки. – А я однажды кинула передатчиком в девочку, которая меня за хвостики дергала, и он тоже разбился. Это было в школе. Я в нее не попала.

   – Ивена, я пойду, – он постарался улыбнуться. – Все в порядке, позже увидимся.

   В пустом коридоре он сел на подоконник, прикрыл глаза. Дрожь понемногу проходила.

   Неподалеку открылась дверь. Тина. Двигалась она бесшумно, но Поль почувствовал ее присутствие.

   – Что с тобой?

   – Мне сейчас Лиргисо звонил. – Поль открыл глаза. – Хотел объясниться в любви. Придется теперь новый передатчик покупать.

   Он рассказал о происшествии в «музее» и с досадой добавил:

   – Жаль, что я не послал его подальше.

   – Так ты ему вообще ни слова не сказал? – уточнила Тина.

   Поль кивнул.

   – Тогда поздравляю, ты нанес ему более серьезное оскорбление, чем если бы послал. Для Живущего-в-Прохладе нет ничего хуже отказа в общении. В Могндоэфре те, с кем никто не хочет разговаривать, теряют статус и кончают с собой – раньше уходили во Фласс, а теперь, вероятно, что-то другое придумали. Могу представить, как Лиргисо сейчас бесится!

   – Очень рад, – мрачно усмехнулся Поль.

   – А я отбываю в Кеодос. Тлемлелх и Зелгони хотят со мной встретиться, насчет приема.

   На безлюдной улице фаодгианского пригорода ничего не произошло. Стычка около автоматического кафе, полтора десятка агентов с парализаторами, драка с применением телекинеза – все это был морок, плод охватившего Тину переутомления.

   По крайней мере, так это выглядело со стороны – хотя бы с точки зрения Ликарта Йорма Чил Зелгони, Тининого адвоката. А как еще оно могло выглядеть? За медицинской помощью никто не обращался, в морги никого не привозили – трупы и раненые испарились вместе с разбитым аэрокаром. Очевидцев, желающих поделиться впечатлениями, не нашлось; ни в полицию, ни в «Службу заботы» никаких заявлений не поступало.

   – По-вашему, я все это придумала? – спросила Тина.

   Она просила адвоката выяснить, что ей грозит за расправу с агентами неведомой галактической организации, и была обескуражена результатом.

   – Да нет, не придумали, – сдержанно усмехнулся Зелгони. На его худом лице, напоминающем череп, обтянутый серой высохшей кожей, проступило многозначительно-взвешивающее выражение. – Но факты показывают, что либо этого не было… либо же ваши противники заинтересованы в огласке еще меньше, чем вы. Я бы порекомендовал вам нанять охрану.

   – Я сама себе охрана, – усмехнулась Тина в ответ.

   Они сидели в полукруглой лоджии на втором этаже дворца Зелгони, пили похожее на компот вино с кусочками фруктов и ждали Тлемлелха. Во внутреннем дворике, вымощенном в шахматном порядке черной и белой плиткой, журчали симметрично расставленные мраморные фонтанчики в виде цветов. Обычно, когда адвокат принимал посетителей, там скользили в медленном танце полунагие серокожие танцовщицы в ожерельях из колокольчиков, но сегодня их не было: Зелгони решил обойтись без посторонних, чтобы не нервировать лишний раз секьюрити Тлемлелха.

   – Госпожа Хэдис, я бы хотел попросить вас об одном конфиденциальном одолжении. Тлемлелх для защиты от Лиргисо нанял телохранителей-экстрасенсов, вы не могли бы оценить их с точки зрения профессиональной пригодности? Я в этой области не специалист, но когда я посмотрел на них, у меня возникло подозрение, что мой клиент топит деньги в море… или выбрасывает на ветер, как говорят люди.

   – Я тоже не специалист. Стоит показать их Полю Лагайму, он точно разберется. А что за проблемы с приемом?

   – Сейчас неподходящий момент для такого мероприятия. И Лиргисо, и эта сумасшедшая банда с генератором антиматерии… Я советовал Тлемлелху отменить прием, но приглашения уже разосланы, и Тлемлелх утверждает, что отказаться от торжества на этой стадии для него смерти подобно. – Зелгони вздохнул. – Он добавил, что это не метафора.

   – Он Живущий-в-Прохладе, этим все сказано. Среди приглашенных есть энбоно?

   – Есть, и довольно много. Могндоэфрийское посольство в полном составе, двое или трое харлийских дипломатов высшего ранга… У Могндоэфры с Харлом трения, Галактическая Ассамблея пытается их помирить, но пока не преуспела.

   – Слишком разный образ жизни, – пожала плечами Тина. – Разные базовые ценности.

   – Как незийцу, мне трудно понять такую вражду, – Зелгони сцепил длинные худые пальцы и откинулся в скрипнувшем кресле, – хотя как юрист я повидал всякое. Кроме аккредитованных на Незе лярнийских дипломатов, Тлемлелх пригласил около полусотни своих соотечественников с Лярна, те уже начали бронировать места в гостиницах.

   – Он не может отказаться от приема, это его триумф. Пять лет назад могндоэфрийское высшее общество отвергло Тлемлелха только потому, что Лиргисо поставил его в дурацкое положение. История в общем-то пустяковая, но очень неприятная для Тлемлелха. В Могндоэфре жертвы таких историй добровольно умирают, и это считается нормой. Теперь Тлемлелх прославился на всю Галактику, получил Бриллиантовую Палитру, и энбоно сочтут за честь засвидетельствовать ему свое восхищение. Выглядеть красиво и выглядеть некрасиво – это для них ключевые моменты. Сообщить о торжестве и разослать приглашения, а потом отменить его – некрасиво, Тлемлелх на это не пойдет. Он опасается, что Лиргисо проникнет на вечеринку и все испортит?

   – Немного не так. – Зелгони встал с кресла, прислонился к перилам лоджии – высокий, худой, слегка сутулый, он был похож на персонифицированный вопросительный знак. – Тлемлелх уверен, что Лиргисо появится на приеме, но в то же время надеется, что без повода тот не станет портить вечеринку. Госпожа Хэдис, я бы предпочел, чтобы мы обсудили этот вопрос втроем.

   Адвокат устроился спиной к свету; его уши, даже для незийца чересчур вытянутые и острые, контрастно вырисовывались на фоне светлой стены по ту сторону дворика.

   – Хорошо, обсудим, – согласилась Тина.

   Вероятно, рационалист Зелгони не понял сумбурных и витиеватых объяснений Тлемлелха и пригласил ее в качестве переводчика, но сознаться в этом адвокату было неловко.

   – Тлемлелх предполагает, что Лиргисо…

   Его прервал перезвон колокольчиков. Из мобильного терминала в виде треножника с овальным экраном в антикварной серебряной раме полилась незийская речь: электронный секретарь докладывал о прибытии господина Тлемлелха с сопровождающими. Несколько минут спустя в лоджии стало тесно: Тлемлелха сопровождали два с лишним десятка «ми-гиайо» и трое телохранителей-экстрасенсов.

   После бурных приветствий, адресованных Тине, Тлемлелх поздоровался с адвокатом и уселся в кресло. Его тонко очерченное удлиненное лицо, бледно-зеленое с изумрудными губами и двумя вертикальными носовыми щелями, напоминало стилизованную театральную маску; блестящие вишневые глаза, слишком большие по сравнению с глазами людей или незийцев, усиливали впечатление театральности. Венчающий голову костяной гребень покрывала золотая краска, на веках переливались блестки, – этим Тлемлелх ограничился, в отличие от Лиргисо он пользовался косметикой очень умеренно. На нем был светлый костюм и плащ из «ртутной» ткани – дань традиции: у себя на Лярне энбоно не носили никакой одежды, кроме плащей. К воротнику приколот автопереводчик в виде золотого цветка с жемчужной сердцевинкой.

   Телохранители-экстрасенсы встали за его креслом: низенький пожилой незиец с морщинистым лицом и двое людей – мужчина болезненного вида, с залысинами на висках и беспокойной мимикой, и девушка с длинной косой, переброшенной через плечо, подчеркнуто строгая, с той одухотворенностью во взгляде, которая у Тины обычно вызывала прилив скепсиса. Тина про себя хмыкнула: как, интересно, она должна оценивать их профессиональную пригодность?

   – Отойдите, у нас конфиденциальный разговор, – обратился Тлемлелх к своей свите. Он говорил на языке энбоно, с переливами и сложными горловыми модуляциями, а золотой цветок преобразовывал все это в человеческую речь, воспроизводя тембр и эмоциональную окраску.