Дарья Иволгина - Ливонская чума Страница 54

— Ты видел эту книгу? — спросила Соледад властно.

Иордан кивнул, не в силах двигать губами. Соледад околдовывала его одним своим присутствием.

— А! — воскликнула она удовлетворенно. Ты ищешь этого человека?

Она чуть отодвинулась, чтобы лучше видеть его собеседника, — и вовремя: Иордан уже задыхался.

— Уже второй день, — сказал Иордан, с трудом переводя дух. — Я знаю, что он живет где-то поблизости.

— Но сейчас здесь, поблизости, не живет никто, — молвила Соледад. — Сейчас все здешние обитатели мертвы!

— Тем лучше, — отозвался ливонец, — нам проще будет входить в их дома и осматривать их вещи.

— Тот человек, о котором ты рассказывал, напомнила Соледад, — он был чернокнижник, не так ли?

— Нет, просто травник. И даже не столько травник, сколько хранитель той книги.

— А кто написал ту книгу, он не рассказывал?

— Рассказывал, и ты невнимательно слушала меня, жадная женщина. Каждый, кто владел ею, вписывал в нее новые строки… Все эти люди жили ради своей книги, ради нее искали чудес и описывали их. Мой прежний знакомец вынужден был изучить грамоту, чтобы оказаться достойным хранителем книги.

— Кем он был?

— Обычным воином. Прежний хранитель умер у него на руках и предупредил: если он не сможет владеть книгой, то книга сама уничтожит его.

— Теперь понимаю, — прошептала Соледад. — Книга почувствовала близость той, которая на самом деле сумеет использовать содержащиеся на ее страницах богатства. И не только использует, но и приумножит их. И поняв это, книга убила того, кому принадлежала лишь временно…

— Может быть, речь идет обо мне, — сказал Иордан.

Она посмотрела на него так, словно видела впервые.

— О тебе? Разве ты — хранитель этой книги?

— Может быть, — повторил Иордан и отступил на шаг.

Соледад протянула руки, взметнув бахромой шали, как крыльями:

— В таком случае, отдай ее мне! Ты — ничтожество по сравнению со мной! Я сумею сохранить сокровище!

— Да? — Иордан покачал головой. — А кто ты такая?

— Я — Соледад Милагроса, я знаю о книгах все, что только можно! Я приехала сюда из далеких стран в поисках крови моего врага. Когда у меня будет книга, я напишу в ней новые страницы кровью моих врагов. Поверь, я найду, что написать на этих страницах!

— Нет, — сказал Иордан.

— Не будь глупцом! — молвила Соледад. — Я сказала, а ты слышал. Повинуйся мне!

Иордан молча повернулся к ней спиной и зашагал прочь. Соледад побежала за ним.

Он улыбался. Она не видела его лица, иначе даже ей стало бы страшно.

В пустом доме горела лампа, и Иордан свернул туда. Он знал, кто зажег эту лампу. Соледад неслышно бежала за ним. В тусклом свете мелькнули лица разбойников, а в углу стояли рядом Флор и Севастьян Глебов с копьями наготове. Иона жался у самого входа, сжимая в руке нож.

У Иордана было несколько секунд, чтобы вбежать в комнату, кивнуть ожидающим людям и погасить лампу. Следом за ним, беззвучной тенью, точно летучая мышь, ворвалась Милагроса.

Безошибочным движением Иона разрезал веревку, и сеть опустилась на ведьму с потолка.

Она взмахнула руками, запутываясь, и громко, почти нестерпимо заскрежетала зубами. Соледад все еще не верила, что так легко попалась в ловушку, и намеревалась выбраться в первые же мгновения. Она шипела и рвала сеть когтями, но веревки были прочными и держали ее надежно.

— Хватай ее, братцы! — крикнул Севастьян. Не выпускайте!

Соледад повалили на пол и завернули, точно тюк, а затем прихватили сверху веревкой.

— Зажгите свет, — сказал Флор. — Нужно убедиться в том, что это действительно она.

— Проткнуть ее, Флор Олсуфьич, — возразил кто-то из Севастьяновых людей. — Больно уж жуткая тварь, эта ведьма. Нам с ней не совладать.

— Так уж и не совладать, — хмыкнул Флор.

Опять тускло затеплился свет. Соледад, лежа на полу, рассматривала людей, захвативших ее в ловушку. Она хотела запомнить каждого, чтобы потом отомстить — страшно отомстить. И в первую очередь — тому, ливонцу. Но тут она увидела Флора и радостно улыбнулась.

— Ты! — выдохнула она. — Ты сам попал мне в руки! Глупец…

— Я отдам тебя новгородцам, — ответил Флор. — Пусть увидят, кто стал причиной такого страшного несчастья… Пусть увидят человека, убившего их детей и жен!

— Глупый Флор, я ведь никого не убивала, — сказала Соледад. И принялась тихо петь.

Флор опрокинул на нее ведро с водой.

— Замолчи! — сказал он. — Твое колдовство здесь бессильно.

— Жаль, что она — не Бастинда, — сказал неожиданно Иона. — А то растаяла бы от воды.

— Это еще что? — нахмурился Севастьян.

Иона махнул рукой.

— Да это мне как-то Наталья Флорова рассказывала… Точнее, не мне, а Ванечке своему. Я просто рядом случился, вот и послушал. Смешная история. Про ведьму, которая растаяла от ведра воды.

Флор присел на корточки и заглянул Соледад в глаза.

— Видишь, я не боюсь тебя, — сказал он.

— Еще бы! — прошептала она. — Я лежу перед тобой связанная, а ты вооружен и окружен толпой соратников. С чего бы тебе меня бояться? Я — слабая женщина и в полной твоей власти.

Флор ощутил укол странного чувства. Не то сострадания, не то непонятной нежности к этой ведьме. Он качнул головой, понимая, что она начинает опутывать его своими чарами.

— Все равно я тебя не боюсь, — повторил он, щурясь. — Ни твоего голоса, ни твоих глаз.

— Флор! — крикнул Иордан. — Берегись!

Ливонцу хорошо было видно, как Соледад постепенно распространяет свою власть на людей, захвативших ее в плен.

Она выглядела такой маленькой, такой худенькой и хрупкой в своих путах. Хотелось броситься к ней, освободить, баюкать на коленях, защищать от бедствий, которые могут угрожать слабой женщине в жестоком мире…

— Берегись, Флор! — повторил Иордан. — Читай молитвы!

— Да воскреснет Бог, — начал было Флор и замолчал. Язык отказывался ворочаться и повторять знакомые слова.

Соледад засмеялась и забилась, стукаясь головой об пол.

— Отец мой! — позвала она, и Севастьяну вдруг почудилось, что он различает в темном углу комнаты какую-то жуткую, массивную и мрачную фигуру, сгусток тьмы.

— Да воскреснет Бог! — закричал Севастьян во всю глотку. — Расточатся врази Его!

Тень заколебалась. Щупальца потянулись к лежащей на полу Соледад.

— Спаси меня, отец! — кричала она.

Ее оскаленные зубы дико блестели на смуглом лице, и свет лампы играл на них.

— Бежим! — выдохнул Иордан. Он посмотрел на каждого из спутников Глебова и повторил, уже громче и увереннее: — Бежим отсюда! Скорее!

Один за другим они выскакивали из комнаты, а вослед им несся дикий, пронзительный хохот связанной ведьмы.

В переулке они отдышались. Флор молчал. Он весь был покрыт липкой испариной, его колотила дрожь, зубы постукивали, и Флор никак не мог совладать с собой. «Плохо дело, — думал он, — ей почти удалось околдовать меня. Она стала сильнее за то время, что мы не виделись. Как будто успела где-то насосаться темной, грязной силы… Но где? Каким образом?»

Севастьян сказал ливонцу:

— Ты храбрый человек, Иордан, если не побоялся оставаться с ней наедине.

— Я боялся, — возразил Иордан. — Выхода другого не было…

— А где Антон Вешка? — вспомнил вдруг кто-то из солдат. — С тобой был еще Вешка…

— Умер, — вымолвил Иордан. Он тяжело, медленно вздохнул. — Это случилось у меня на глазах… И может повториться в любую минуту! — вскрикнул он вдруг и поднял голову.

В небе что-то мелькнуло. Что-то темное и бесшумное, похожее на рваное одеяло, парящее на ветру.

Существо пролетело над головами людей, и они невольно пригнулись, пытаясь спастись от неведомого и жуткого. Гарпия навевала ужас одним только своим видом, а при мысли о том, что она может сотворить с человеком, делалось худо.

Соледад продолжала петь и звать на помощь. Неожиданно тварь опустилась на землю и оказалась совсем близко от людей, сбившихся в кучу возле стены дома. До них доносилось ее зловонное дыхание и слышно было, как щелкает острый, полный зубов клюв.

— Не двигайтесь, — выдохнул Иордан. Оно не столько голодно, сколько желает полакомиться.

Гарпия сделала несколько неловких шагов по земле. Она обнюхала следы и издала громкий, скрежещущий звук. Пение Соледад стихло — связанная женщина прислушивалась к происходящему снаружи. Но гарпия уже сделала свой выбор. По всей видимости, вооруженные мужчины привлекали ее куда меньше, чем беспомощная ведьма.

Тварь чувствовала запах железа. У нее уже доставало жизненного опыта, чтобы запомнить: такой запах означает опасность. Такой запах издают существа могущественные, существа с крепкими зубами, способными перегрызть гарпии горло, порвать ее крылья, переломать ее лапы. Однажды подобное существо сбило ее на лету и усадило в клетку, где железные прутья постоянно источали этот отвратительный запах.