Стивен Джонс - Оборотни Страница 54

Моя дорогая Пегги!

Боюсь, это будет моим последним письмом к тебе. Боюсь, что жить на этой земле мне осталось недолго. И потому, дорогая, прости, если я кратко пишу о моей любви к тебе. Но знай, что мысли мои всегда с тобой. Да хранит тебя Господь.

Милая Пегги, тебе известны причины моего приезда сюда. Однако мне необходимо уточнить все обстоятельства моего появления в здешних местах, возможно, для того, чтобы прояснить спутавшиеся мысли.

Ты помнишь, как я вышел в отставку по инвалидности, получив ранение в ноябре 1880 года в проклятом богом Афганистане, когда наш полк попал в жуткую переделку под Мейвендом: повстанцы Аюб Хана перешли в наступление на Мейвенд, к западу от Кандагара, и уничтожили около тысячи наших солдат. Я был одним из тех ста шестидесяти раненых, кому удалось пробраться в окруженный Кандагар. Через некоторое время Кандагар освободил генерал Роберте, и меня переправили в Индию, а оттуда домой. Ранение мое было таково, что я больше не мог служить её величеству в рядах британской армии.

И что оставалось мне, отставному хромоногому капитану от инфантерии, что мне было делать? Что я мог предложить тебе, девушке, на которой страстно хотел жениться и которую обещал купать в роскоши, вернувшись с афганской войны героем-победителем? Теперь же я думал, что может придумать калека, почти не имеющий личного дохода, чтобы обеспечить хотя бы собственное существование?

Вот в эту пору я и возобновил знакомство с Джастином Маунтмейном, который в Афганистане командовал моим полком. Он был славным малым. Общительный, с тонким чувством юмора, Маунтмейн здраво оценил мое положение и тут же предложил работу в качестве управляющего его поместьем. Он владел тремя тысячами акров в графстве Уотерфорд в Ирландии, что давало ему около девяти сотен фунтов ежегодного дохода. По всей видимости, Маунтмейн с антипатией относился к Ирландии, он никогда туда не ездил и даже ни разу не посетил свои владения. Мне была предложена должность управляющего, я должен был следить за тем, чтобы его собственность содержалась должным образом. Для этого мне следовало поселиться в поместье Маунтмейна. Жилище Маунтмейна оказалось при ближайшем рассмотрении мрачной громадиной, именовавшейся "Замок Маунтмейн", хотя трудно вообразить строение менее похожее на старинный замок. Обыкновенный, построенный в восемнадцатом веке помещичий дом невероятных размеров. В мои обязанности входил и сбор ренты с фермеров-арендаторов.

Я охотно ухватился за предложение Маунтмейна, которое сулило мне не только бесплатное проживание в особняке, пусть даже и не отличающемся особыми красотами, но и сто фунтов ежегодного дохода.

Вспомни, моя дорогая Пегги, мы решили немедленно пожениться, после чего я должен был один отправиться в замок Маунтмейн и подготовить все к твоему прибытию в наш новый дом.

Обстоятельства сложились таким образом, что теперь я рад тому, что отправился в Ирландию без тебя.

Замок Маунтмейн оказался мрачным, зловещим, запущенным местом. Местные крестьяне были подозрительными и замкнутыми. Ходили слухи, будто в этих местах нелегально действуют члены Земельной лиги, но в основном все было спокойно. Никаких выселений и лишений имущества по суду.[56] Рента была невысокой, а Маунтмейн справедливо продлевал сроки владения для бедных фермеров. И все же в поместье чувствовалась какая-то гнетущая, зловещая атмосфера. Казалось, одно упоминание имени Маунтмейна вызывает у местных жителей глухую ненависть. Меня это поразило, потому что мне не приходилось встречать более достойного человека, чем полковник Джастин Маунтмейн.

Для того чтобы ты поняла, что я имею в виду, опишу тебе одну сцену. Когда мой экипаж въехал в ворота поместья, там собралась небольшая толпа мрачных крестьян, они выстроились в линию и наблюдали за моим приездом. Некоторые из них угрожающе потрясли в воздухе кулаками, а потом одна старая женщина выскочила вперед, буквально под копыта лошади моего экипажа, и, брызгая слюной, крикнула:

— Помни проклятие Черного Джона, Маунтмейн!

Тогда я понял, что эти люди ошибочно принимают меня за нового наследника Маунтмейнов. Когда же стало известно, кем я являюсь на самом деле, местные жители стали относиться ко мне менее враждебно, но по-прежнему оставались крайне замкнутыми.

И только после того, как я прожил здесь несколько недель, мне открылась темная тайна семьи Маунтмейнов и я понял причину того, почему Джастин Маунтмейн не собирался заявлять свои права наследника лично и появляться в этих краях. Представители трех поколений его семьи встретили здесь ужасную смерть. Джаспер Маунтмейн погиб на охоте в 1846 году; Джервис Маунтмейн утонул в окрестном озере в 1857-м, а старший брат Джастина, Джодокус, умер от сердечного приступа на горе Фэском в 1879 году.

Местные крестьяне искренне верили, что над семейством Маунтмейнов тяготеет проклятие.

Итак, как я уже говорил, положение мое несколько улучшилось после того, как я прояснил для всех, что не имею никаких родственных связей с Джастином Маунтмейном, а являюсь всего лишь его управляющим. Постепенно мой помощник — человек сурового вида по имени Рой — начал общаться со мной посвободнее, и именно от него я и узнал местную легенду о проклятии Маунтмейнов.

Случилось так, что Джаспер Маунтмейн жил в своем поместье в середине 1840-х годов, эти времена памятны всем ирландцам: местные жители называют их An Gorta Mor, или Великий Голод. В ту пору в Ирландии от голода умерли два с половиной миллиона человек. Джаспер был девятым графом Маунтмейном. Его предки заслужили свой титул и земли в битве за Войн[57] на стороне Вильяма Оранского. Каждый знал, что Джаспер обладал злым, необузданным нравом, был богохульником и наслаждался своей властью феодала над окружающими замок селениями. В своем поместье он являлся абсолютным хозяином жизни и смерти подданных.

Джаспер обожал охотиться верхом в сопровождении собак. История проклятия Маунтмейнов началась в тот день, когда во время такой охоты его свора взяла след лисицы и погнала ее через гору Фэском, что возвышалась над поместьем графа. Погоня была нелегкой, лисица оказалась молодой и ловкой, хотя и беременной. В конце концов она выдохлась и забилась в нору, свора настигла ее и окружила.

Маунтмейн и его товарищи по охоте приготовились убить лисицу.

И вот тогда появилась молодая крестьянская девушка. Ее звали Сили. Это была жена одного из фермеров-арендаторов, которого звали Черным Джоном. Сили тоже была беременна. Она начала стыдить охотников за то, что они загнали беременное животное, и встала перед сворой гончих, закрывая собой лисицу. Собаки отвлеклись на девушку, и лиса смогла ускользнуть от них.

Маунтмейн так разозлился из-за того, что его лишили удовольствия убить лисицу, что, не владея собой, ударом хлыста рассек молодой женщине лицо. Кровь заструилась по щеке Сили. Гончие решили, что это команда взять зверя, и набросились на несчастную. К тому времени, когда перепуганные товарищи Маунтмейна смогли оттащить собак от Сили, она была едва жива, растерзанная клыками своры. Один из друзей графа отвез ее на своем экипаже в Уотерфорд, где уже через несколько дней бедняжка умерла, не только страдая от глубоких и загноившихся ран, но и лишившись рассудка от перенесенного ужаса.

Потом случилась странная вещь. Маунтмейн никогда не ценил жизнь своих крестьян, как, собственно, и его предки. Говорили, что в их поместье после восстания 1798 года казнили не меньше двухсот восставших. Их убивали, поливая голову кипящей смолой. Местные назвали эту экзекуцию по-гэльски — caip bais, шапка смерти. С той поры у англичан распространилось выражение "надеть кайбош" в значении "положить конец, прикончить". Так что Джаспер Маунтмейн даже и не думал волноваться из-за смерти жены Черного Джона и его неродившегося ребенка. Это ведь они испортили ему хорошую охоту, верно?

Но однажды вечером к дому Маунтмейнов пришел Черный Джон. Он стоял под стенами дома и звал графа. Он был вне себя от горя и ярости. Он проклинал род Маунтмейнов до седьмого колена. Он насылал ужас и смерть на Джаспера и всех его отпрысков. Джаспер только посмеялся, затем послал за своим помощником, приказав выпороть Джона и вышвырнуть его с земель Маунтмейнов.

На следующий день Джаспер, по своему обыкновению, отправился на верховую прогулку по окрестностям Фэскома. Работники в поместье клялись, что в тот день они слышали доносившийся с гор странный тявкающий вой лисиц. Это было необычно, потому что лисы — тихие, почти бесшумные животные и боятся человека, который охотится на них и убивает. Они всегда стремятся остаться незамеченными. И тем не менее жители поместья не сомневались, что слышали завывающий лай лисиц, который долгим-долгим эхом раздавался в тишине гор.