Андрей Быстров - Владелец кинотеатра Страница 54

Поблагодарив управляющего, Борис велел ему удалиться, но добавил.

— Будьте поблизости. Закройте за собой дверь — и чтобы сюда никто не входил.

Многих на месте Сиверского озадачило бы поведение барона Кордина в этот день… Но Павел Петрович давно служил в Нимандштайне и выработал для себя главное правило — ничему не удивляться.

— А что с тобой случилось? — спросила Оля, когда за Сиверским закрылась дверь.

— Со мной? — не понял Борис.

— Ну, ты говорил управляющему…

— А, это… Да я тут притворялся, будто память потерял. Хотел осмотреться на местности, да не успел толком…

21.

Стоя на верхних ступенях лестницы, Борис и Оля могли видеть весь обширный подвал целиком. Внизу тянулся ряд круглых колодцев без воды, с низкими каменными ограждениями-барьерами. Диаметр каждого колодца составлял метров пять, глубина, если судить по ближайшему, была примерно такой же. Через барьеры были перекинуты металлические лесенки с перилами, ведшие вглубь колодцев.

— Интересно, — пробормотал Борис. — Это зачем?

— Может, это вроде бассейнов? — предположила Оля.

— В подвале? Да ладно, давай обследуем второй колодец.

Они спустились в подвал, а потом по металлической лестнице на дно второго колодца. Дно и стены были вымощены булыжником, видимость оставляла желать лучшего в оранжево-багровом полумраке.

— Мы не можем выворачивать каждый камень, — сказала Оля.

Борис достал из саквояжа инструменты, ударил молотком по одному булыжнику, по второму и третьему.

— И простукивать бесполезно, — заявил он, — эти булыжники любой звук погасят.

— К тому же тайник, наверно, глубоко упрятан… Если он тут есть.

— Должен быть…

— Осмотрим все камни?

— К утру закончим… Да и что ты хотела найти? Надпись «долбить здесь»?

— Ну, скажем, булыжник, немного отличающийся по цвету. Если знать, что искать…

— Вот именно, если знать. А у нас инструкция в трех частях — стихи, мозаика с Апокалипсисом, стена с узором. Других вроде бы нет.

— Тогда, значит, точное указание содержится в какой-то из трех. Не рано ли мы пришли сюда?

— Подожди, давай все по порядку. Для чего понадобились стихи? Чтобы зашифровать местонахождение шурфа в стене, только для этого. А шурф указывает место на плане. По логике вещей, он должен указывать точно, а не приблизительно, ведь план — это как бы последняя инстанция?

— Если мы не прозевали еще одну. Крестом отмечен весь колодец, а не отдельный камень…

— Стоп. А почему крестом, а не чем-нибудь другим?

— Что ты хочешь сказать?

— Могли что угодно нарисовать. Хоть круг, хоть квадрат, хоть змейку какую-нибудь… А там крест. Почему?

— Ну, знаешь… Это же просто… — начала Оля и вдруг хлопнула в ладоши. — Конечно! Крест! Там и здесь — посмотри!

Борис взглянул под ноги, на дно колодца, куда она показывала. Действительно, ряды более светлых булыжников пересекали дно крестом, сходясь в центре круга.

— Будем надеяться, — сказал он. — В самом деле, это может быть указанием. Но только для того, кто разгадал загадку! А для остальных — просто так, для красоты. Тогда, наверное, и в других колодцах то же самое, чтобы этот не отличался. Очень может быть…

Молотком он вогнал лезвие ножа в стык между центральными булыжниками. Приложив немалые усилия, он вывернул один камень, Оля помогла ему вынуть несколько других, что было уже легче. Они разрыхлили молотком и ножом влажную землю под камнями, принялись выгребать ее ладонями, закатав рукава.

— Эх, саперную лопатку бы, — вздохнул Борис, когда через полчаса работы вырытая яма начала заполняться грунтовой водой. — И насос.

— Хотя бы ведро, — поддержала его Оля. — Эх, мы… Кладоискатели! Пошли наверх, вернемся во всеоружии.

— Постой… Кажется, я что-то нащупал…

— Что?

— Что-то твердое… Камень, или…

Выпрямляясь, Борис вытащил из воды запаянный цинковый футляр прямоугольной формы. Оля прикоснулась к этому футляру опасливо, чуть ли не благоговейно.

— Ты думаешь, там книга?

— Хм… Никто, собственно, нам не обещал… Да сейчас увидим.

Борис положил инструменты и находку в саквояж, и они выбрались из колодца. Наверху было светлее, и Борис уже намеревался приступить к вскрытию футляра ножом, но Оля остановила его.

— Не умыться ли сперва землекопам?

— Да, но где?

— Ты же владелец замка.

— И поэтому должен все тут знать?

— Спросите своего управляющего, ваша милость. Вы же как бы память потеряли?

— Хотелось бы поменьше мелькать на глазах здешней публики… Вот что это там за каменные чаши у стены?

Чаши оказались наполненными чистейшей прохладной водой (по замыслу, она требовалась многим из участниц развлечений в колодцах). Теперь эта вода пришлась весьма кстати. Потом Борис извлек из саквояжа футляр.

Пайка была проведена настолько тщательно и аккуратно, что Борис долго искал зазор, куда можно было бы вставить нож. Наконец, он нашел такой зазор.

— Здесь пайка разошлась, — озабоченно сказал он. — Если внутрь попала вода…

Раскачивая лезвие в зазоре, продвигая его дальше и дальше, он постепенно отделил крышку футляра. То, что лежало внутри, было завернуто в вощеную бумагу, влажную, но без капель воды на поверхности. Борис развернул бумагу с превеликой осторожностью.

Там была книга в кожаном переплете. Название было выдавлено на черной коже глубоким тиснением, первоначально золотым (кое-где поблескивали уцелевшие золотые крупинки). Три замка, которыми застегивался переплет, также отливали золотом в свете факелов.

Борис наклонил книгу так, чтобы падающие тени тисненых букв позволили разобрать название.

— «Зерцало магистериума», — прочел он вслух. — Подержи-ка ее… Здесь есть еще и письмо.

Оля взяла книгу, как взяла бы незапертый ящик с ядовитыми змеями. В руках у Бориса остался запечатанный сургучом почтовый конверт. На нем было что-то написано, но чернила расплылись от влаги. Борис сломал сургучную печать, достал лист из конверта, развернул.

— Плохо, — сказал он.

— Ни слова не различить?

— Посмотри сама, — он показал Оле то, что некогда было письмом. Текст не только размылся, но и отпечатался фиолетовыми кляксами на половинках сложенного листа. — Ничего…

— Да… Буквы «зю» и «зю бемоль». Но, знаешь…

— Что?

— Есть ведь специальная техника. Когда мы вернемся… В нашем времени мы могли бы найти кого-нибудь, кто…

— Но мы пока еще не вернулись. И в любом времени я не стал бы вмешивать посторонних.

И сразу, точно опасаясь передумать и спеша отринуть искушение, Борис изорвал письмо на мелкие клочки, смял их в кулаке и бросил в угол.

— А книга? — Оля с сожалением проследила взглядом полет влажного комка бумаги. — Не пострадала ли книга?

— Откроем и посмотрим?

— Ну уж нет!

— Я пошутил… И не собираюсь открывать до тех пор, пока мы не выясним, что это такое! Дай-ка ее сюда…

Он внимательно осмотрел книгу со всех сторон.

— Нет, — вынес он свое заключение. — Переплет кожаный, а страницы так плотно сжаты замками, что влага не могла проникнуть внутрь. Эта книга и в худших условиях уцелела бы.

— Очень хорошо… А может, и очень плохо. Знаешь, я бы не так уж и расстроилась, если бы выяснилось, что ей пришел конец…

— Но она уцелела, и она у нас. Придется исходить из этого.

— Да. Поэтому клади ее в саквояж, и поехали на станцию.

Уложив книгу, Борис защелкнул замок саквояжа.

— Оля… Я как бы и могу сообразить, почему ты хочешь попасть в «Олимпию», а не куда-нибудь еще. Но… Я ведь ничего не знаю! Уверена ли ты?

— Уверена ли? — переспросила она. — Нет, не уверена. Совсем не уверена! «Олимпия» — это дверь… Но мне и подумать страшно, что будет с нами, если эта дверь открывается только в одну сторону. А ведь Кремин предупреждал!

— О чем?

— О том, что ничего не повторяется.

— Оля! — взмолился Борис.

— Пошли, я все расскажу по дороге.

Управляющий, согласно полученному распоряжению, находился неподалеку. Он сидел в комнате с открытой дверью, откуда мог видеть коридор. Борис позвал его.

— Павел Петрович, мы едем на станцию. Нам нужно в город.

— Но, ваша милость… Ваш костюм…

— Что такое? — Борис осмотрел свою одежду. — А, немного испачкан… Пустяки. Переодеваться некогда, нам нужно торопиться.

— Да, ваша милость! Если опоздаете на вечерний поезд, то ведь ночного сегодня нет, по новому расписанию.

Сиверский быстро вышел и вернулся со слугой, который принялся охаживать костюм Бориса двумя щетками. Одежда Оли совсем не нуждалась в чистке. Борис давал последние указания.

— Поспешите с экипажем, и вот еще что. Там в подвале… И в спальне… Словом, прикажите, чтобы заделали все как было.