Дмитрий Старицкий - Лишние Земли лишних Страница 55

— А что есть? — прозвучало из меня довольно хрипло.

— Чай холодный, можно со льдом.

— Нет, мне спросонья надо что-то горячее, — высказал я свои пожелания.

— Сейчас будет, — она тут же встала и вышла из номера.

Пока я просыпался да нашел в себе силы пойти в свою ванную комнату, чтобы поплескать на морду водой и воспользоваться гостиничной зубной щеткой, Ингеборге уже пришла, принеся на маленьком подносике две чашки черного кофе, от которых шел легкий парок.

Свежеумытый, я с большим удовольствием выпил ароматный крепкий напиток. Даже без сахара кофе был очень вкусный. И я окончательно проснулся. И наконец-то почувствовал себя не только отдохнувшим, но и свежим. За все эти дни на Новой Земле мне этого не удавалось как-то раньше.

— Ты где тут элитный кофе нашла? — спросил я, попробовав горячий напиток.

— Это не элитный кофе, милый. Это совсем даже ординарный сорт для Новой Земли, как меня просветили. Правда, сварен он правильно, не по-американски. Чай тут плохо растет и, как говорят, на вкус дрянь — я не рискнула пробовать. А вот кофе, наоборот, получается лучше, чем его исходный староземельный сорт. Это мокко,[296] милый.

— Мокко? Не выдумываешь? Я было, подумал, что это кофе с Суматры,[297] не иначе. Даже с моими доходами я пробовал такой всего один раз. В Амстердаме.

Она поставила чашечку на стол и придвинула ко мне пепельницу.

— Зачем мне что-то выдумывать, когда вся наша жизнь сейчас — сплошная выдумка, точнее — фантасмагория.

Я закурил и кивнул головой, полностью с ней соглашаясь.

— Кстати, милый, если ты не будешь добывать себе сигареты разбоем, то рискуешь разориться на староземельном табаке, — подколола меня девушка.

— Это уже новоземельный, — показал я ей пачку «Конкисты», на которой была нарисована чья-то голова в шлеме-морионе, — он недорогой. Правда, пока только в Виго. Я его у Ноя отбил. Всего по два с полтиной за пачку. А в самом Виго, как говорят, его продают по одному экю за двадцать штук. Но ты права, давно пора бросать эту дурную женскую привычку.

— Милый, я, конечно, была не вправе, но не смогла удержаться и приобрела для тебя по одной сигаре разных сортов. Попробуешь — выберешь, что понравится. Сигары тут местные и дешевые. Их все тут курят, как оказалось. Староземельные сигареты, как правило, ограничены в хождении Базами и Порто-Франко. И основной потребитель — служащие Ордена. Они тут очень много зарабатывают и могут себе это позволить. Так же, как в Москве холуи олигархов курят настоящие американские сигареты, а не всякую дрянь, сделанную специально для России.

Ингеборге из сумочки выложила на стол пяток разнокалиберных сигар. От тонкой и длинной, как голландская «Слим панатела», до толстой, как гаванская «Корона».

— Спасибо, милая, ты ужасно добра ко мне. — Я был тронут ее вниманием.

— А о ком же мне еще заботиться, милый, как не о своем муже, — смеется, — разве что о младших женах.

— Что ты тут черкала, пока я спал? — поинтересовался ее трудами.

— Дела отрядные, да заботы. Тоже отрядные, — как-то вдруг устало произнесла девушка. — Денег много не бывает, вот и приходится заниматься перекидками с одной статьи бюджета на другую, как бухгалтеру у мошенника. Пока ты спал, я прошвырнулась по магазинам, сравнила цены. Что-то тут дешевле, а что-то и дороже. Иногда даже существенней. Прикупила разных мелочей, особенно женских. Без них нам в дороге нельзя — вата, тампоны, прокладки…

— С крылышками? — развеселился я, припомнив навязчивую телерекламу со Старой Земли.

— И с крылышками тоже, — улыбнулась Ингеборге.

— Ожидаешь эпидемию критических дней? — продолжал я ее подкалывать.

— А ты не смейся. Это, между прочим, проблема, которую надо решать заранее. Иначе в дороге тебе мало не покажется, — пригрозила она.

— Интересно, а как же раньше тысячелетиями без всего этого обходились? — не столько спросил, сколько задумался вслух.

— Нижними юбками, милый, — охотно просветила меня Ингеборге. — Носили по две-три сразу, чтобы на основную юбку пятен не посадить. Потом стирали и крахмалили, для меньшей впитываемости. А основное платье сажали на кринолин и фижмы, чтобы нижние юбки не соприкасались с верхней. Поэтому, пока нижнее белье не придумали, юбки были длиной до полу, чтобы не светить на всю округу кровавыми потеками по коленкам.

— Что-то не сходится у меня, — возразил я ей. — Нижние женские панталоны придумали в конце восемнадцатого века, а юбки укоротились только после Первой мировой войны.

— А ты, философ мой, не учитываешь инерцию в мышлении людей. Да и поначалу такое белье было доступно только тонкой прослойке аристократов. А пока все добралось массово до народа, то и Первая мировая уже кончилась, — говорит вроде серьезно, а глазами смеется.

— Ладно, хвались дальше, — поощрил ее.

— Да остальные покупки все как-то больше по хозяйству. Иголки-нитки. Ножницы. Наперстки. Мыло туалетное и хозяйственное. Полотенчики вот попались симпатичные. Я тебе с котенком взяла, — улыбается и внимательно смотрит на мою реакцию.

— С котенком так с котенком. Мне все равно, чем утираться, лишь бы кожа при этом не слазила, — ответил как можно более равнодушно. Ибо не фиг устраивать мне такие дешевые провокации.

— Не все такие нетребовательные, как ты, — покачала головой Ингеборге.

Мы посмотрели друг другу в глаза и рассмеялись.

— Ладно, выкладывай все, я же чую, что у тебя что-то еще есть. И это что-то — серьезное, в отличие от котят на полотенцах.

— Да, есть, — согласилась она. — Я разорилась на еще один комплект униформы для всего отряда. Не ходить же нам в грязном, если запачкаемся. А в дороге постирать не всегда удастся.

— И что приобрела?

— Приобрела неплохо. Новый американский цифровой камуфляж. Такой… Весь в точках. Цвет — пустыня, как в Афганистане носят.

— Ты точно нас разорила. Навскидку цену не скажу, но это для нас слишком дорого.

— Смотря где покупать, милый, — широко так улыбается, счастливо. — Мне тут по случаю достался кусочек того, чего почти не бывает. Я нарвалась тут в одной лавке на брак, который продавали как ветошь и по цене ветоши. А всего-то там — штанины одна длинней другой. Иногда рукав также длиннее. А все остальное — так же хорошо, как и на тех тряпках, которые прошли отбор в армии на качество. Покопавшись, я на всех наших подходящие комплекты нашла. И не тратила тысячу, как ты за БУ в патруле, а всего тридцать восемь экю. За все. На вес. Вот признай, я — хорошая хозяйка?

И подставила щеку для поцелуя.

— Ты классный баталер для нашего отряда. Я в тебе не ошибся, — и поцеловал туда, куда было указано. — Кепки там тоже из брака?

— Кепи не было. Но я нашла хорошие черные береты. Фетровые, — и тут же спросила: — У вас же на флоте черные носят?

— Солдаты морской пехоты носят черные береты, — ответил, — а мы — матросы, носили бескозырки. С ленточками.

— И что у тебя было написано на ленточке?

— Северный флот, — ответил гордо.

А что? Я до сих пор горжусь тем, что служил на флоте. И искренне считаю, что служба воспитывает в юнце мужчину. Моя бы власть — я бы тех, кто в армии не служил, просто не допускал бы до гражданской государственной службы, связанной с властными полномочиями. Ни по назначению, ни по выборам. А то насмотрелся я на таких кандидатов в народные избранники. Ничего нет за душой, кроме денег. Да и те ворованные.

— Ты, наверное, был очень красивый в морской форме, — предположила Ингеборге.

— Не знаю, не разглядывал себя. Хотя еще Кузьма Прутков писал, что «если хочешь быть красивым — поступай в гусары».

— Гусары… О-о-о… — Ингеборге закатила глаза. — Обожаю!

— Если отряд сохранится, то мы потом сможем пошить всем венгерки как парадную форму. С золотыми шнурами. И лосины всем в обтяжку. Красного цвета. Красота!

— И кивер с султаном. Пушистым и длинным. Вот таким… — Ингеборге показала где-то сантиметров сорок.

— Зачем таким длинным? — удивился.

— А чтобы не понравившихся кавалеров отшивать. Типа сравни по длине — и отваливай. На меньшее мы не размениваемся, — и смеется заливисто, практически хохочет.

Отсмеявшись, сказала заботливо:

— Ты примерь свой комплект, вдруг еще ушивать придется. Я же все на глазок делала.

— Где? — Я обернулся вокруг.

— Бери — надевай. Да нет, не там — это мой. Твой — вот, на кресле лежит. Нам я уже ушила по комплекту, а девчата сами себя обслужат. Не маленькие.

На кресле были аккуратно сложены куртка, тактические шаровары и майка. Все в разноцветную крапочку серо-зеленых тонов.

— Ты заслужила еще один поцелуй, — сказал я, рассматривая униформу.

— Заслужила — плати, — с готовностью подхватила Ингеборге.