Александр Гордиан - У черты Страница 55

— Ушел, сука такая! Руки покажи, не то выстрелю!

«Ушел, значит…»

— Успокойся, — Инга показала ладони. — Что случилось?

Участковый вытянул шею, не то разглядывая, не то вынюхивая, и, помедлив, опустил автомат.

— Не знаю! Рамзес сказал — ждать эвакуации, и свалил. Потом двери открыли, свет забрали, а этот придурок…

Скипидар уже не выглядел опасным. Он явно радовался тому, что не один и что-то говорил, говорил, говорил, не в силах остановиться. Инга окончательно запуталась. Она нашла под лавкой свои вещи и оружие. Разозлилась выпотрошенному рюкзаку:

— Кто?!

— Не я! — открестился Скипидпр и наябедничал. — Сталкер. Велел смотреть за тобой и ждать эвакуации. А этот придурок…

— Кто меня вытащил из автобуса?

— Не я!.. То есть… сталкер, а потом голован сказал — деактивация…

— Заткнись! — рявкнула Инга.

Она влепила бы пощечину струсившему мужику — это могло помочь, но автомат, укороченный «Калашников», висел у Скипидара прямо под рукой. Не ровен час, начнет палить с перепуга.

— Виктор! — Инга положила ему руки на плечи, крепко сжала. — Давай по порядку. Вы меня донесли до Бора, так? Что случилось потом?

— Потом у голованов что-то сломалось…

Скипидар тяжело дышал и поводил мутным взглядом.

— Ты правда живая? — спросил он неожиданно трезво. — Тогда нужно сваливать. Видела?

Прапорщик кивнул в сторону приоткрытой двери, ведущей, судя по всему, в основные помещения станции. На пороге неряшливой кучей лежал… труп? Инга посветила фонарем — труп! Какого-то животного или насекомого.

— Я сначала думал — таракан, — сказал прапорщик. — Большой, зараза, с овчарку. Вадим в него две обоймы высадил!

Это был не таракан. То есть разбросанные в стороны антенны-удилища, конечно, тараканьи, и ноги с левой стороны — тоже. А с правой…

— Убивал бы яйцеголовых! — в сердцах признался Скипидар.

С правой стороны из панциря торчали металлические шарниры, с закрепленными на них суставчатыми протезами. Протезы заканчивались острыми шпорами, и вообще, конструкция напоминала Инге проект нового марсохода НАСА. Она помнила фото из журнала «Сайенс».

Знакомый пушок обметал и протезы, и, особенно жадно, хитиновый панцирь существа. Еще дальше, по периметру двери и за нею, заросли пуха становились густыми и на вид непроходимыми. Инга не знала, что это такое, но, помня Рамзеса, осторожничала.

Девушка выставила фонарь на максимальную яркость. Пух едва заметно расползался в стороны.

— Растет! — сказал прапорщик ломким голосом. — Час назад было чисто.

Да, нужно уходить… Куда?

— Когда объявили тревогу, сначала все закрылось, а потом… Кто-то открыл двери. Вадим пошел внутрь. Сказал, ждать его. Я… собрался вот.

— Про меня забыл? — не удержалась Инга.

Скипидар только вздохнул.

— Тут такое!.. Не знаю, как уходить, — признался он. — Я пробовал: ворота не открываются без электричества, перелезть… там метра четыре будет и колючка поверху. А потом куда? Снаружи кошмар, ей-богу! Лучше уж здесь.

— Кошмар везде, — Инга задумалась. — Четыре метра? Я заберусь и попробую вытянуть тебя. Куда пошел Рамзес? В Нору?

— Спрашивал про какого-то Саяна, — неуверенно вспомнил участковый. — Зачем Рамзес?! Я в Зону не пойду!

— А куда пойдешь? К теще… как это?.. на блины?

Скипидар пробурчал, что «лучше уж в Зону».

— Я не настаиваю. Если хочешь, оставайся.

— Не хочу, — быстро ответил прапорщик. — Но почему за Рамзесом?

«Черта с два я теперь вернусь!» — подумала Инга.

— Потому что он мне нравится! Как идти, знаешь?

— Да вы свихнулись, оба, — растерялся участковый. — Как идти, голован знает… Вадим, то есть. У него в компьютере записано.

— Где этот Вадим?

— Я ж говорю, — снова зачастил Скипидар. — Как объявили тревогу, он сразу внутрь, придурок…

Объявили высший уровень и в нарушение всех правил открыли двери? Только в одном случае — ситуация вышла из-под контроля так неожиданно и быстро, что голованы, люди сугубо штатские, запаниковали и попытались бежать. До шлюза из недр станции не дошел никто, но шлюз наверняка не один. Может быть, кто-то успел выйти другим путем?

— Значит, так! — оборвала Инга скипидарово паническое бухтение. — Снимаешь лавки, двигаешь шкафы к воротам — что хочешь делай, но чтобы я могла дотянуться до проволоки. Чем резать, найдешь, не маленький. Я иду за маршрутом.

Инга едва не спросила «отчетливо?!»

— А если?..

«Если» остались за периметром, Инга доходчиво объяснила это в понятных Скипидару выражениях. Прапорщик сморгнул:

— Да ладно, ладно…

— И в пух не суйся!

Инга решительно закинула за плечи рюкзак и карабин — в узких коридорах «Тигр» будет мешать, но и оставлять его неразумно. Идти, в действительности, не хотелось. Стриж еще раз взвесила шансы добраться до Норы самостоятельно. Черт его знает, что опаснее, несколько километров в Зоне или несколько сот метров в зачумленном подземелье. Кстати, без особых шансов на успех, она голована Вадима в глаза не видела.

Девушка вооружилась фонарем и, прежде чем нырнуть в заросли, склонилась на тушкой мутанта. За несколько минут пух скрыл ее полностью, встопорщился как наэлектризованная шерсть. Девушка уловила ощущение чего-то скользкого и отвратительного. Труп стремительно разлагался, и пух именно так… чувствовал — Инга не могла подобрать другого слова, мешанину тараканьих потрохов, титана и кремния. И Стриж чувствовала тоже, хотя пальцем его не коснулась.

Скипидар уже ломал мебель. Инга застыдилась своей робости и шагнула через тело монстра. Пух захрустел под ногами, как стеклянная вата, и сразу же вернулась ноющая боль по всему телу. Инга задавила непрошенные мысли. Жалеть себя нужно после боя, вспомнилась нехитрая максима.

Пух облепил аварийные светильники, и в коридоре стояла едва разбавленная темнота. Инга перебрасывала фонарь из стороны в сторону, едва угадывая под пушистым налетом плотно закрытые двери. Это было хорошо, потому что Инге совсем не улыбалось обыскивать каждый аппендикс этой бесконечной кишки. Если голован шел здесь, то шел прямо.

И она двинулась, не сворачивая. Откуда-то снизу еле слышно взвизгивала сирена, лязгал металлом разлаженный механизм. Эти звуки, ее слишком громкие шаги и дыхание, частое и тревожное, только подчеркивали напряженную тишину. Выжидательную, как казалось Инге. Низкий потолок и стены ощутимо давили, казалось, они сдвигаются, как только девушка отводит фонарь.

Инга не выдержала и достала револьвер.

«Кольт-питон», мощная и надежная машина, излечивает от страха темноты и прочих фобий. Инга извела грузовик боеприпасов, не меньше, с тех пор, как отец подарил ей «питона» в легкомысленной розовой упаковке. На двенадцатилетие. Первым же выстрелом револьвер вывихнул школьнице палец. Господи, как она ревела тогда от страха, боли и обиды! Зато потом научилась сбивать подброшенную монетку.

В десятке метров от входа Инге почудилось шевеление под ногами. Фонарь выхватил из темноты пушистый сугроб с подергивающимися усами. Еще один таракан? Стриж обошла его вдоль стены, боком, а сугроб целился антеннами и делал слабые движения в ее сторону.

Миновав несколько задраенных дверей, Инга нашла распахнутую, а за ней лабораторную комнату и мертвого голована. Может быть Вадима, хотя Инга надеялась, что это не его труп, с выжженным кислотой лицом.

Забранные бронированным стеклом боксы громоздились от пола до потолка, в несколько рядов. Пух сделал их непрозрачными, но за некоторыми Инга угадывала движение и скребущие звуки.

Мертвый человек лежал навзничь. Его убила струя едкой жидкости, и та ее часть, что прошла мимо, расплавила защиту нескольких боксов. Тараканы пришли отсюда.

Инга встала на колено рядом с телом и посветила в темный угол, откуда выстрелили кислотой. Пух раскрошился под керамическим наколенником, но Инга не заметила нового приступа боли.

На нее смотрели из широкой оплавленной пробоины. Пух запятнал стекло по краям, но до отверстия еще не добрался, и там, в черной глубине, Инга различила неподвижные круглые глаза. Стриж вскинула револьвер. Глаза рывком приблизились, в круге света появилось мраморного цвета лицо. Инга, холодея, увидела девушку-подростка, и палец застыл на спуске.

Что здесь твориться?!

Девочка — или кто там был, за стеклом — равнодушно отвела взгляд и потянулась к отверстию, не обращая внимания на едкий химический дымок.

«Не смей!», — слова умерли, не успев родиться.

С костяным звуком существо распахнуло челюсти. Как рыба, механически — это лицо, похоже, не знало что такое мимика, а за гладкую кожу Инга приняла идеально подогнанную чешую. Там, где у людей бывает шея, запульсировал чудовищный зоб, и существо отрыгнуло сгусток дымящейся жидкости. Стекло почернело. Мутант неторопливо ухватил костяным ртом изрядный кусок, мотнул головой, отрывая, и сплюнул.