Александр Шакилов - Ренегат. Империя зла Страница 55

Удар. Сзади. По почкам.

Вскрикнув от жгучей боли, Жуков навалился на спину впередистоящего, вцепился в его плечи, чтобы не упасть.

И в этот момент солист прохрипел на весь лагерь:

– Убивайте сук!!! Убейте их всех!!!

Ивана схватили, потащили куда-то через беснующуюся толпу. Грохнул выстрел. Еще один. Автоматная очередь. Телохранитель Бадоева упал, сам министр выхватил из ножен кинжал – вот что за предмет он держал – и теперь щерился, размахивая им перед собой. Начальник лагеря повис на руках своего зама, изо лба у него торчала шестерня, кем-то метко брошенная.

– Убейте!!! Убейте!!! – надрывался солист.

Барабанщик выскочил из-за установки, выхватил из-под робы обрез и шмальнул чуть ли не в упор в лицо вэвэшнику, который почти взобрался уже на сцену. С вышки заработал по толпе пулемет, но почти сразу замолчал – пулеметчик с перерезанным горлом рухнул вниз.

Да это же настоящий бунт, понял Жуков. Четко спланированный и умело организованный.

Вокруг творилась полнейшая вакханалия. Вертухаев резали, в них метали самодельные ножи и заточенные шестерни, их прокалывали арматурными прутами. Причем в резне принимали участие все – взрослые и дети, мужчины и женщины. Иван видел, как маленький уродец с анемичным лицом раз за разом всаживал шило в живот вэвэшнику, которого держали две женщины. Вертухаев, застигнутых врасплох, вешали на столбах линий электропередачи, обливали бензином и…

Жуков дернулся, но вырваться не получилось. Ему двинули по затылку чем-то тяжелым, и он едва не вырубился.

А что там Бадоев?

Министр стоял в одиночестве, все его охранники полегли. Он размахивал кинжалом, тем самым доведя до хохота рабов, что с горящими факелами в руках окружили его. Им так захотелось познакомиться с хозяином всех лагерей поближе, что они взобрались к нему на сцену.

Иван вновь попытался вырваться, почувствовав вроде, что хватка ослабла.

– Та не трепыхайся, ламерок! А то прям здесь удалим с винта!

Перед лицом возникла заточка. Острие приблизилось к глазу. Намек понят – Жуков обмяк, позволил стянуть себе проволокой руки за спиной.

Пока его куда-то тащили, он смотрел по сторонам. Факелы, кровь… Рабы, которых он жалел, превратились в зверей. Все пьяны. Танцуют. Глумятся над трупами.

Если уж бог спустился с небес, надо втоптать его в грязь.

Запив коньяком пару противорадиационных таблеток и с десяток таблеток иммуностимулятора, отец строго-настрого велел Лали, толстяку-врачу и пилотам не высовываться наружу, ждать его на борту.

Она хотела сразу пойти с ним, но он опять наорал.

У вертолета застыли в почетном карауле десятка два бойцов в комбинезонах с капюшонами, из-под которых виднелись «хоботы» противогазов.

Начался концерт. Громко заиграла музыка.

От нечего делать Лали смотрела в окно. Снаружи ровным счетом ничего не происходило. Скучно, как же… И тут один боец в противогазе упал. Из спины у него что-то торчало, какая-то палка. Второй упал с похожей палкой в горле. Третий… Остальные засуетились, кинулись их поднимать, размахивая руками, то есть переговариваясь жестами, ведь в противогазах не очень-то покричишь, да и музыка… Еще один упал на бок, засучил ногами.

Врач заметил интерес Лали и, прильнув круглым лицом к бронестеклу, забеспокоился. Увиденное ему настолько не понравилось, что он вытер со лба пот рукавом халата.

– Что это с ними?

Лали покачала головой. Не в курсе.

– Кто-то расстреливает их из луков. Очень на то похоже, – меланхолично предположил старший пилот, как будто говорил о чем-то обыденном, малозначительном.

– Лук – это что, оружие? – Врач протер линзы очков. – Вы на это намекаете?

– Да, – последовал ответ.

– Так что же это?! – Толстяк трижды смахнул пыль с подлокотника. – Что же это?!

Он бы еще раз десять повторил это, если б вертолет не окружили люди в странных однотипных одеждах. В руках у них были самые настоящие луки, а за плечами – колчаны со стрелами. И луки и колчаны, конечно, не из дерева, а из пластика.

Лали как-то пробовала освоить лук в симуляторе, но успехов не достигла.

Люди осмотрели трупы, сняли с них противогазы, натянули зеленые маски на себя, потом забрали дубинки-электрошокеры и уж ими-то принялись молотить по бортам и стеклам вертолета.

– Чего они хотят?! – Врач попеременно тер все, до чего только мог дотянуться. – Чего они…

Грохот дубинок усилился – теперь странно одетые люди лупили вдвое чаще и с возросшим упорством.

– Взлетайте! Что же вы медлите?! – Врача трясло.

– Гурген Аланович велел ждать, – отрезал главный пилот, и толстяк тут же попытался его переубедить – мол, ты что, не понимаешь, что это бунт, мы все погибнем.

Закончил он таким аргументом:

– Министра уже порвали в клочья! Его больше нет! А если жив, то все равно его не спасти!

Лали вскрикнула. Надо помочь отцу! Былые обиды тотчас забылись. Схватив первое, что попалось под руку, – бутылку с коньяком, она открыла дверцу и выпрыгнула из вертолета. Ей вцепились в плечо – с разворота ударила бутылкой прямо в зеленую шлем-маску. Брызнули осколки, коричневая пахучая жидкость плеснула в стороны.

И музыка смолкла. Послышались крики, загрохотали выстрелы.

Лали еще успела воткнуть горлышко с неровными краями кому-то в живот, а потом ее скрутили. Как и врача с главным пилотом. А вот второму пилоту повезло меньше. Он попытался сбежать. Стрела угодила ему в спину и повредила, похоже, позвоночник. Он упал и пополз на одних только руках. Его без труда догнали и принялись методично охаживать ногами.

К Лали, которую держали двое, подошел мужчина без противогаза, лысый. В его прищуренных глазах, окруженных сеткой морщин, светилось торжество. Сквозь щетину на щеке проглядывала татуировка – надкушенное яблоко.

Он осклабился:

– Добро пожаловать в ад!

Лали плюнула ему в лицо.

– Интерфейсом к стене, ламерок! И не рыпайся!

С хохотом Ивана впечатали в стену.

Похоже, конвоирам нравилась их новая роль. Всю жизнь их сопровождали и заставляли вот так упираться лицом в обшарпанную вертикаль, не знавшую ремонта с самой постройки. А тут они рулят процессом. Вот и наслаждаются, сволочи.

Скрипнула несмазанными петлями стальная дверь.

– Чего завис? Входи!

Вошел – точнее, втолкнули – и обомлел.

– Ванька! – С радостным криком к нему кинулась Лали, обняла крепко-крепко.

Он зажмурился от счастья, зарылся лицом в ее густые, черные как смоль волосы. Ему было хорошо, как никогда. Любимая с ним – а весь мир, все зло и добро, все обещания и вся боль пусть подождут!..

Лишь спустя целую вечность он открыл глаза и заметил, что в камере, помимо него и Лали, еще четверо мужчин, один из которых – Гурген Бадоев, второй – незнакомец в белом халате. Третьему, в летной униформе, было явно нехорошо, потому его голова покоилась на коленях у четвертого, тоже пилота.

Бадоев и Жуков уставились друг на друга. Точнее, враг на врага. Они вцепились бы в глотки один другому, не будь Лали рядом. Но вот она – прильнула, слезы в глазах, шепчет:

– Ванька, ты жив, я верила, что ты жив…

– Ну кино! Мелодрама! – захрипели сзади. – Костылю понравится! Он обоих оприходует!

Вот, значит, почему на Ивана напали. А сюда просто стаскивают тех, с кем еще будут сводить счеты…

Он обернулся. Дверной проем загораживали двое рабов, притащивших его сюда. Только сейчас он смог их толком рассмотреть. Один – с оттопыренными ушами – под его взглядом попятился, выставил перед собой заточку и пробормотал: «Слышь, Дубас, ты тут сам справишься, а у меня дела», – после чего скрылся из виду. Ага, вот кто грозился выколоть Ивану глаз. Ну-ну. И если ушастый хоть как-то походил на человека, то второй был полным уродом. Спину его «украшал» мощный горб, надбровные дуги выпирали, длинные руки, прикрытые тканью робы лишь до локтя, чуть ли не касались пола. Кожа у него была нездорово белесая, в язвах, однако при всех признаках вырождения мышцы бугрились под выпирающими венами, а весил Дубас центнера два, не меньше. И слезящиеся красные глазки он не отвел, когда Жуков недобро уставился на него.

– Тискайтесь пока, скоро казнят всех. – Урод захохотал, будто сказал нечто очень смешное, а потом закашлялся – изо рта его при этом вылетели сгустки крови. – Костыль позабавится – и казнят!

Он с грохотом захлопнул дверь камеры, щелкнул ключ в замке.

– На плацу ставят кресты, несут все горящее, – продолжил урод снаружи. – Спалим вас всех, а потом улетим. Туда улетим, где хорошо, где тепло! У нас теперь вертолет. Это круто! Наши хакеры придумали! Ясно? Прилетел Бадоев, а улетим мы! Деру все отсюда! Это круто!

Похоже, у Дубаса не только с внешностью проблемы, но и с мозгами. Родился наверняка здесь, а экология на острове… м-да…

– Это не круто, – не удержался Иван; Лали как раз распутывала проволоку на его запястьях. – Сколько в лагере народу? Двадцать тысяч? Больше? А в вертолет поместятся от силы два десятка. Так что деру смогут дать разве что вожди, хакеры ваши. А вас бросят!