Владимир Брайт - 32. Адреналин для убийц Страница 55

-Думаешь это так просто? –   вывернув руль, я включил первую передачу,  чуть отъехал от места аварии, и резко сдал назад.

-Попытайся – узнаешь.

Я так и не понял – она шутила или подначивала меня.

Вышедший из машины водитель собирался закричать, но, увидев,  приближающуюся машину,  отпрыгнул в сторону. Повторный удар сломал бампер пикапа окончательно, не принеся желаемого результата.  Наше колесо выдержало.

-Вертолет  пошел на снижение, - сообщила Милая. - Они собираются брать тебя прямо здесь.

-А-а, чтоб ты сдох... - бешено рванув рычаг переключения скоростей, я бросил машину вперёд,  повторив предыдущий маневр.

Со второй попытки нам повезло. Наехав на крошево острых обломков, покрышка не выдержала, и теперь оба задних колеса были проколоты.

-Быстрее...

Ей не пришлось повторять дважды.

Выжав из надрывно взревевшего двигателя максимум возможного, мы устремились вперед. Правда, нее так быстро, как хотелось.  Включив вторую передачу, я попытался увеличить скорость. Диски колес, сжевав ненужные больше покрышки, высекали из асфальта шлейф искр, обозначавший наше движение.

-Не переключайся на третью. Иначе мотор перегреется раньше, чем достигнем цели.

-Уже начали греться, - сообщил я, бросив  взгляд на датчик температуры двигателя.

-Включи на максимум обогреватель.

-Что это даст?

-На несколько секунд продлит агонию.   Может хватить, чтобы  достигнуть  безопасной зоны раньше преследователей.

Я исполнил приказ и поток горячего воздуха ворвался в салон «скорой». Мы уже свернули в переулок, когда сквозь раздражающий  скрежет металла об асфальт я расслышал гул вертолетных винтов.

-Где они?

-Прямо над крышами, идут  за машиной.

-Могут высадиться по ходу движения?

-Нет, рисковать не будут, уверены, ты и так никуда не денешься.

-Надеюсь, ошибаются?

-Да. Развилка недалеко от стадиона ведет в подземный туннель. Они решили, что ты из последних сил тянешь туда. Полицейский вертолет уже приземлился на шоссе, перекрыв  движение. Нас преследует только военный.

Несмотря на открытое окно, жара в машине стояла неимоверная. Смахнув со лба рукавом рубахи пот, застилающий глаза, я сконцентрировался на дороге.

-А почему...

Машина, освобождающая  парковочное место у обочины, могла заблокировать продвижение по узкому переулку, лишив меня возможности маневра.  Вместо того чтобы закончить предложение, я увеличил скорость. Мотор обреченно взревел на повышенных оборотах, и в следующее мгновение последовал резкий удар. Сбросив на обочину оказавшийся в ненужном месте в ненужное время автомобиль, я продолжал смертельный марафон.

Финишная ленточка которого, как и положено, в таких случаях, находилась на стадионе.

Глава 46

Тот, кто убивает должен сам быть готов умереть в любую минуту.

Адъютант Фабела сообщил, что  его спрашивает какая-то женщина.

-У меня нет времени.

Короткий ответ не подразумевал продолжения разговора.

-Она просила передать, что ее зовут Полли Лавен.

Прежде чем ответить он подумал:  «Стоит ли?».

Если рассуждать здраво – не стоило. А с другой стороны «Беда» не могла вот так просто сойти с ума. Определенно в ее словах  был некий смысл.

-Соединяй.

-Есть…

-Ну, как успехи? – поинтересовалась домохозяйка, так словно встречала на пороге усталого мужа с работы. 

Не нужно было напрягать воображение, чтобы представить позу собеседницы. Она как обычно сидела на кухне, закинув ногу на ногу, на столе стояла пепельница полная окурков. В правой руке - телефон, в левой - тлеющая сигарета.

-Пока ничего определенного.

Полковник  знал, что Полли не сольет информацию налево. Сказывалась многолетняя привычка работы в  засекреченном месте.

-Может, в таком случае пригодится помощь  глупой старухи?

 Она неприкрыто напрашивалась на комплимент, не заставивший себя  ждать.

-Насчет возраста не знаю. Порой восемнадцатилетние солдаты чувствуют себя глубокими старцами, а убеленные сединами ветераны,  юны сердцем, так что  это вещь сугубо личная. А  насчет глупости - ерунда. Твои таланты давно снискали заслуженную славу и уважение.  В определенных кругах, - поспешил уточнить он.

Довольная похвалой женщина хрипло рассмеялась: - Полковник, ты скользкий, как угорь, и хитрый, как гиена. Девушкам принято говорить в первую очередь, что они красивые, и только потом, если это не подействовало, - вспоминать об уме. Ты же не сказал ничего, и в то же время и не обидел. Так что гиена, сам понимаешь – ответный реверанс в твою сторону.

-Я понял. Спасибо.

Легкий обмен любезностями подошел к концу,  настало время серьезного разговора.

Прежде чем начать, она сделала глубокую затяжку, собираясь с мыслями, и продолжила уже совершенно серьезно.

-Знаешь, после твоего ухода я много думала о человеке с фоторобота. Пыталась даже напрячь кое-какие свои способности. Все впустую. У него слишком много личин. Их невозможно собрать воедино.

-В каком смысле?

-Как у хамелеона. Сейчас он один. Через час другой,  потом  – третий.

-Ты говоришь о человеке или…

-Я говорю о существе, не принадлежащем нашему миру.

-Ты упорно стоишь на своем?

-Да. Знаю,  ты думаешь, сумасшедшая старуха, окончательно спятила от никотина, сигарет и унылого быта. Может в этом и есть доля правды. Но этот парень  Чужой…

-Что ты сказала?

-Чужак не из нашего мира. Поверь мне это так.

Уничтожение Таллоу, приказ стрелять по своим, гибель трех прекрасно подготовленных групп, и кличка «Чужой». Все, наконец, встало на свои места. Аналитик, использовал людей Фабела «втемную»

-Попытаюсь, - хмуро ответил полковник,  решив про себя, что, с гражданским  разберется позже.

-Отлично, - сухо ответила Полли, решив не вдаваться в детали.

Сделав очередную затяжку,  продолжила.

- Основная проблема даже не в том, что он не из наших, а в том, что одержим…

Последнее слово произнесла с нажимом.

-В каком смысле? Ты не находишь  что формулировка слишком расплывчата? Отталкиваясь от нее, невозможно прийти к каким-либо  выводам.

-Отвечаю по пунктам: А) В прямом. Б) Не нахожу. В) Насчет выводов, с точки зрения художественной литературы, а также некоторых религиозных концессий, человек может быть одержим демонами, злыми духами или чем-то другим.

Фабел не первый день знал эту женщину, поэтому счел за лучшее терпеливо выслушать разошедшуюся не на шутку «Беду». 

-В нашем случае явствует, что речь идет не о человеке, а  Чужом. Или фигурально выражаясь - дьяволе во плоти.

Он все же не удержался поинтересовавшись: -  «Разве дьявол может быть кем-либо одержим»?

-Полковник, — она в очередной раз хрипло, рассмеялась.   - За  те годы, пока ты играл в своих игрушечных солдатиков, защищая псевдоинтересы псевдостраны, твой разум уподобился калькулятору,  просчитывающему любые числа и функции. С одним условием - если что-то не заложено в его программу, он не работает, превращаясь в бесполезный кусок пластика.

-Спасибо за ценное наблюдение.

-Не за что. Я могу продолжать?

-Разумеется.

-Наш с тобой дьявол, может быть одержим кем угодно — человеком, машиной, богом и даже самим собой. Однако из уравнения с четырьмя неизвестными, - она зажгла очередную сигарету.  - Нужно исключить одну составляющую. Творцом всего сущего он не может быть одержим.  Ведь тогда получается, что мир сошел с ума и его уже не спасти. Понимаешь о чем я?

-Пытаюсь. Правда, пока безуспешно.

-Молодец что не врешь.

-Внимательно слушаю дальше.

-А на кого из трех оставшихся персонажей поставил бы ты? – неожиданно спросила она. – Что подсказывает твоя хваленая интуиция?

-Моя хваленая интуиция подсказывает, что правильное решение я услышу  из твоих уст, - сухо ответил Фабел, начавший уставать от  разговора, состоящего из религиозных загадок.

-Я же говорила, что ты хитрый, как гиена.

На этот раз ее смех был почти искренним. - Ладно, - продолжала Полли, - не буду тянуть время, которого, насколько я понимаю, у тебя и так нет.

-Спасибо.

Она не обратила внимания на явный сарказм.

-Наш общий знакомый, которого ты называешь Чужим, а я Демоном, не одержим дьяволом, то есть самим собой. Он  столько раз умирал, что, потерял свое первозданное «я». Если бы его разум распался на отдельные составляющие, а сознание раздвоилось, то после стольких смертей между ними стерлись  все грани, и это окончательно уничтожило  его как личность.

Полковник не понял, что скрывается за столь сумбурной формулировкой, решив не вдаваться в детали. Главное что из трех неизвестных осталось всего два.