Владислав Жеребьев - Марланский квест [СИ] Страница 56

— Оставь словоблудие. — Нахмурился барон. Он был не в лучшем положении, но и обращаться с собой как с обычным пленником не позволял, постоянно намекая Урук-Хану на свой статус. — Если говоришь что-то, так говори по делу.

— Ладно, ладно. — Благодушие хозяина степи не знало границ, и он мог позволить себе пойти на попятную. К тому же никого из нижестоящих чинов, способных компрометировать его и подорвать авторитет сурового хана, в шатре не было. — Я все объясню.

Нашарив рядом с подушками еще один кувшин с прохладительным напитком, он снова опрокинул его себе в пересохшую глотку и несколькими мощными глотками осушив, отправил в дальний угол.

— Врата, — рука степного хозяина скользнула по губам и в глазах зажегся шальной огонек сумасшедшего. — Они закрыты, однако несколько недель назад мои отряды взяли караван со свежей дурью, двигающийся откуда-то из приграничья. Качество наркотика позволяет мне утверждать, что его произвели не здесь, а чистота продукта наталкивает на некие нехорошие мысли. Отсюда вопрос, откуда он взялся?

— Может быть из старых запасов. — Пожал плечами барон. — Мало ли сколько дряни натащили на Марлан с Земли.

— О мой друг, — Урук-Хан разразился довольным смехом. — Ты не знаешь эту систему, как знаю ее я. Сначала я тоже подумал, что это прошлая партия, однако вместе с караваном ехало несколько вельмож из королевства, которые несли всякую чушь. Будто бы есть место обетованное, которое грозит всем нам, при соответствующем количестве наличности. И наличность та не в рабах, или полуразваленном золоте Матеуша, а в драгоценных камнях, которые выбирают посланцы. С ними же ехала и касса, а воины, охранявшие ее, сражались так отчаянно, будто защищали собственное добро. Боюсь предположить, сколько пообещали этим наемникам за сохранность груза. Вот кстати, одна из его частей. — Рука Хана скользнула за пазуху и вдруг выпрямившись, с силой метнула в лицо Грецки, сверкнувший в лучах солнца, как отколовшийся его кусок, предмет.

Тот выставил ладонь вперед и с грацией кобры, метнувшейся к добыче, сомкнул пальцы на чем-то твердом и холодном, а когда разжал руку, на ладони его заиграл всеми красками этого мира, искусно ограненный алмаз небывалой величины. Размером он был с голову ягненка и отличался такой частотой и безупречностью, что барона перехватило дух.

— Не правда ли, забавная безделушка. — Слушал он издевательский хохот хозяина степи, который прорвался в его сознание колючим ветром сквозь неприкрытый полог шатра. — И такого там полный ящик.

Грецки с усилием воли оторвал взгляд от удивительного камня и разжав пальцы с каким-то садистским интересом пронаблюдал как осколок солнца упал на мягкий ковер, да так и застыл там, принятый в мягкие объятия ворса из верблюжьей шерсти.

— Я допросил этих бедолаг, — в голосе Урук-Хана скользнуло пренебрежение, — и все один в один голос твердят будто бы есть выход в лучший мир. Ты представляешь себе Грецки, есть, и он работает.

— Такого не может быть. — Покачал головой барон. — Я конечно слабо разбираюсь в механике этого дела, но точно помню, что командные модули «Ястреба» заблокировали все переходы.

— Все да не все. — Заговорщицки поделился «радушный хозяин», снизив голос до состояния полной конспирации. — Есть проход, и через него идет наркотрафик, а заодно и добровольная миграция. Находиться этот проход на побережье, и именно туда стремилась колонна. Наличие же наркотиков говорит, что проход не один, однако наемники у меня в тот момент очень быстро закончились, так что слухи о существовании двух врат я подтвердить не смог.

— Душегуб ты Урук-Хан, изверг. — Сокрушенно мотнул головой барон. — Кто же пленных так расходует?

Хозяин степей с наслаждением потянулся и обронил, как бы ненароком.

— Не успел я. Мои парни будто обезумели, когда увидели ящик с камнями. Пришлось рвать языки и резать уши направо и налево, пока их успокоил. Но не это главное. Перед тем как харкнуть кровь в последний раз, один из наемников все-таки выдал мне координаты пункта назначения, за что его уши теперь украшают попону моего коня. Информация на миллион.

— И что ты собираешься сделать?

— Пойти на перехват. Соберу свою дикую роту, и захвачу эти чертовы врата. Устрою себе путь для отступания если Сбирский с компанией облежаться и уйдут на тот свет, раньше, чем смогут снова запустить боевые станции на орбите. Однако покидать этот мир будет крайне сложно. Слишком уж прикипел я к нему, да и строить новую империю на Земле будет сложней чем на Марлане. И ты барон, не обольщайся, — Урук-Хан привстал на локти и его лицо исказила кривая ухмылка. — Отправишься со мной.

— Так дело не пойдет, — расстроился Грецки, убивший кучу времени на то чтобы примелькаться и заработать в лагере авторитет. У него уже и план побега был готов, и лошадь он присмотрел под стать себе, широкоспинную, коренастую и выносливую кобылу трехлетку. Барон дошел до того, что умудрился даже провизии подсобрать и захоронить ее, обвернутой ветошью, за дальним барханом, и тут такое заявление.

— Послушай, Грецки. — Хозяин степей вновь сверкнул непривычно белыми зубами, которые предательски выдавали в нем пришлого. — Неужели я не узнаю, что ты собираешься сделать ноги? Мы так не договаривались. Ты сам вызвался остаться здесь и дал обещание, что будешь находиться в лагере до приезда твоих союзников. И тут мне докладывают, что ты делаешь схрон с харчем в степи? Уж не побег ли — это готовиться, на минуту мелькнуло у меня в голове. — В голосе Урук-Хана послышалась издевка и тут же на суровом, обветренном лице барона заиграли желваки, а в глазах Грецки сверкнула ненависть. — Однако потом я решил, что барон, человек слова и никогда не нарушит данное им при всех обещание. — Смягчился степняк. И вот, я по-дружески, просто ради забавы, предлагаю моему приятелю, милейшему барону Ярошу Грецки, владетельному хозяину центральных баронств королевства, отважному воину и верному вассалу своего короля, своеобразную прогулку на побережье. Ну чем не отпуск.

— Ладно уж. — Грецки хмуро глянул на Урук-Хана, понимая, что все явки провалены, и только мотнул головой. — Поехали. Однако помни, что все затеянное тобой будет пустая трата времени, а явившись за мной мои друзья сильно расстроятся, когда не увидят нас на месте.

— А я тут лагерь оставлю. — Уже дружелюбно, и без тени иронии, пояснил Урку-Хан. — А в нем верного человека с запиской. Бумагу и чернила тебе принесут в палатку. Опиши им все как есть. Я не в обиде. И не затягивай. Выдвигаемся после полудня, как только спадет дневная жара.

— Ничего же не видно. Подвинься. — От удара в бок локтем, я вздрогнул и чуть было не выронил дорогущие архаичного вида окуляры, которые Ким именовал наградным биноклем.

— Не видно, — огрызнулся я на Серого, который ерзав в кустах рядом, — заведи себе собственную оптику.

— Я ее в степи потерял.

— И я потерял, так нашел же.

Итак, наш план развивался сам собой и осталось только занять удобное положение и ждать, пока события покатятся по накатанной дорожке. Ровно в договоренное время мы сбросили свой смердящий груз в отхожую яму, привязали конягу там же у импровизированной коновязи и дав трудяге воды и сена, как могли быстро, поспешили к штольне, около которой с минуты на минуту должна была начаться решающая, на мой взгляд игра. Если ожидания себя оправдывали, то очень скоро брелок с вторичным подтверждением капитанской личности окажется у нас в руках, и мы, победителями вернемся на «Ястреба», захватив по дороге Грецки и группу Зимина. Шансы у нас на успех были весьма неплохие. Один к трем. Так что настроение у меня было праздничное. Однако всю мою эйфорию портил Серый. Он пыхтел, кряхтел, жаловался на мошкару и вообще вел себя неподобающим образов, в канун такого исторического момента.

Войны Кима явно скучали, стоя на входе, рядом с добротно сработанным деревянным срубом, уходившим под землю. Переминаясь с ноги на ногу и пиная пролетавшие по дороги комья пыли, они выхаживали последние минуты опостылевшей смены и только природная дисциплина горцев и строгость начальства не позволяла им разойтись по домам.

Я снова прильнул к окулярам бинокля силясь рассмотреть хоть что-то кроме земляной норы и бородатых здоровяков в островерхих шляпах, однако ничего не вышло. Никаких секретных знаков, ни устроившихся в засаде злодеев, скаливших зубы и сверкающих острыми бандитскими ножами. Если в двух словах, то смертная скука. Печально выдохнув я отдал бинокль Серому и тот, бормоча что-то от возбуждения, впился взглядом в пост. Впрочем, хватило его ненадолго.

— И все. — Протянул он после минутного наблюдения. — И это секретный объект оракула?

— А может так и надо. — Пожал я плечами. Стоят два олуха на входе в дырку. Ну чего может там быть интересного.