Граничник-2 (СИ) - Останин Виталий Сергеевич Страница 56

— Он демон. Просто демон, натянувший на себя шкуру адепта. Я его убил.

— Но…

Я начал было говорить, собираясь объяснить соратнику, что парламентеров вообще-то не принято убивать, но понял, что звучать это будет довольно глупо. Мы безопасности одержимому не гарантировали, да и не стали бы, даже поставь он этот вопрос. Статус его как переговорщика он себе сам придумал. Просто… лично мне было неприятно убийство повернувшегося к нам спиной врага. Но при этом я прекрасно понимал и Гриня. Демон есть демон, и возникни у него такая возможность, он бы своего шанса точно не упустил. Но уподобляться ему мы не должны!

Гринь, словно прочитав мои мысли, ухмыльнулся.

— Если бы он мог — поступил бы так же. А так хоть время потратит на выбор новой тушки. Не благодари. И, прошу, не загоняйся, Оливер! Не то важно, что я сделал, а то, что нам дальше делать. С этими.

И он качнул наконечником стрелы в направлении лестничного проема.

Резонный вопрос, кстати. Корпы никуда не делись, так же торчат на месте, затыкая телами проход наверх. Нападать, вроде, не планируют, просто стоят…

А чего, интересно, я так возмутился, когда Гринь убил одержимого?

Мое сознание будто разделилось на две части. Одна — привычно-рациональная — занималась оценкой угроз, фиксировала любое движение каждого из сотни с небольшим демонопоклонников, отслеживала гул их голосов и степень агрессии. Другая же, та самая, что руководствовалась в первую очередь эмоциями, пыталась разобраться в том водовороте мыслей, в который меня швырнула казнь — другого слова не подберешь — одержимого.

Я ведь понимаю, что Стражи не ангелы. И не праведники, хотя некоторые из нашей братии, из молодых особенно, и считают иначе. Смерть человека не считается нами чем-то таким, через что нельзя переступить. Граничников воспитывают как воинов, а воин — это всегда убийца. От обычного, льющего кровь и отбирающего жизни душегуба нас отличают лишь цель и мотивы. Мы тоже, если разобраться, творим зло, но используем его как хирургический инструмент для излечения мира, а не как топор для его уничтожения.

И вот сейчас на моих глазах, нарушив мой же приказ, Гринь убил человека. Демонопоклонника, чье тело — с его согласия, кстати — заняла тварь из Ада. С точки зрения тактики — ничего такого, даже в плюс. Меньше на одного врага в будущем. С точки зрения стратегии я видел одни минусы.

Во-первых, нарушен приказ. Я четко дал понять, что отпустил одержимого. Возможно, мой приказ был ошибочным, но это неважно, оспорить его можно было и иным способом. Например, сказать: «Оли, ты хорошо подумал? Одержимый — сильный враг, через минуту кто-то из нас может погибнуть от его руки». А я мог бы пересмотреть отношение к сказанному ранее и ответить: «Действительно, чего это я? Пристрели его, Гринь!»

Но вот так, игнорируя команду… Это еще не проблемы, но хороший такой сигнал, о том, что они приближаются. Субординация и в мирное-то время жизни спасает, про военное и говорить нечего. Я, может, и не планировал командовать этой сборной солянкой из трех разных фракций и группки пришельцев, но так уже сложилось. Снять с себя роль командира сейчас — значит сбежать от ответственности.

Во-вторых, тревожил меня и способ расправы с врагом. Отпустить его, заставить повернуться спиной, а потом выстрелить — это уже переход той грани, за которой воин превращается в обычного убийцу. Нет, я допускал нападение со спины и не видел в нем ничего зазорного. Часового убрать или справиться с сильным врагом, на которого у тебя лицом к лицу сил не хватит — да с легким сердцем!

Но вот так, сразу после переговоров… Было в этом нечто такое, что ставило нас в один ряд с демонами, против которых мы боролись. Какая-то подлая низость, свойственная адскому племени, но не нам, принявшим веру, как щит. А Гринь нарисовал между ними и нами знак равенства. И это было неприятно.

К тому же в уничтожении одержимого не было такой уж необходимости. В человеческом теле демон не слишком опасен, большая часть его возможностей скована оболочкой. Он сильнее, быстрее и способен полностью игнорировать боль. Но он не сможет заставить тело делать то, к чему оно попросту не приспособлено. Например, вывернуть руку против сгиба сустава или повернуть шею так, чтобы лицо смотрело на спину. То есть может, но носителя это покалечит, да и эффективность бойца, у которого сломана рука или свернута шея, полностью снижается. До нуля.

Другими словами, для нас троих, да и для вооруженных игольниками подземников он даже особой угрозы не представлял. Так что его убийство было бессмысленным…

Что с тобой такое, Оливер Тревор! Как может быть бессмысленным уничтожение одержимого? Мало ли, что он снова воплотится в теле нового адепта. Тут Гринь прав — даже малейшее неудобство, которое он испытает, нам в плюс! Почему я вообще трачу силы и пытаюсь понять собственное отношение к происходящему? Очевидно же, меня просто злит нарушение нехристем приказа!

Я вдруг осознал, что веду дискуссию с самим собой. Причем участвует в ней не только эмоциональная моя часть, но и рассудочная, та, что должна была наблюдать за камерами дронов. И она наблюдает, только вот как бы в полглаза, без должного внимания, которое нужно проявлять, когда в сотне метров находятся готовые к нападению враги.

Поняв это, я словно бы укол электричества получил, такого, примерно, разряда, которым бил забывшегося своего подопечного. Раззява! Нашел время заниматься изучением своего внутреннего мира! А если бы корпы в этот момент напали?

Осознание это напугало меня больше, чем все эмоциональные встряски до этого. Я вдруг понял, не выразил мнение, а абсолютно точно понял, что наставитель разрушается. Неважно почему — может, интегрированный в мозг клона чип, содержащий копию личности Оливера Тревора, испорчен? Могли же его местные повредить при извлечении или установке? Да запросто! Негры же, от них всего можно ждать!

— Они не двигаются, — сообщил я, отметив, что в размышлениях пребывал не более двух секунд. При всем желании демонопоклонники не успели бы ничего сделать. Возможно, они еще не знали, что их «парламентера» грохнули, а может быть просто получили приказ любой ценой и при любых обстоятельствах держать лестницу.

— Мы тоже, кстати, — с иронией заметил Стеф. — Может, мы уже начнем что-то делать, старина? Здание само себя от демонопоклонников не очистит.

Надо просто продержаться до Земли. Очистим здание, Стефан — пусть хоть пупок себе во время молитвы проглядит — освятит его. И мы отправимся домой. Хотелось бы закончить работу, полностью освободить станцию от Астерота, но, думаю, с этим уже местные сами способны справиться. Мы дали им толчок, да и вернуться с подмогой можем. А оставаться тут дальше нам опасно. Неоправданно опасно. Я, похоже, в любой момент могу в разнос пойти. Как бы Стефу тут не пришлось еще и со мной воевать…

Коротко кивнув подопечному, я повернулся к Гриню. В одном я был уверен — без дисциплины и согласованных действий до верхних этажей мы попросту не доберемся.

— Еще раз сделаешь что-то против мной сказанного, дальше идешь один, — произнес я, глядя ему прямо в глаза. — Это ясно?

Нехристь ответил мне прямым взглядом, в котором я прочитал дурацкое упрямство. Но и я глаз не отводил, так что конце концов он все же кивнул.

— Хорошо. Теперь по корпам. Вим, бойцов с гранатами на подъем. Будем выбивать их оттуда. Но в контакт не лезем. Пару подарков отправить, очередью полоснуть и отступить. Посмотрим, как они отреагируют.

«Живые же люди! Подневольные, ничего другого в своей жизни не видевшие. Ты готов просто так, походя, их убить, пробиваясь наверх?» — мелькнула мысль.

Я сжал челюсти и тряхнул головой. Прочь мысли. Это поломка. Сбой. Не вступать в дискуссию. Действовать. Впереди корпы. Они поклоняются демонам. Приносят человеческие жертвы, чтобы их лидеры получили магические силы. Ошибочно относить их к невинным жертвам.

«Савл, что ты гонишь меня?»

Эмоциональная часть меня вдруг выдала цитату из Писания. Знакомую, из «Деяний апостолов», но я сперва даже не понял, к чему ее произнес внутренний голос. Даже отнес ее к еще одному свидетельству каскадного отключения систем личности. Но затем подумал…