Константин Колчигин - Земля Ольховского. Тайны чужого мира. Kнига вторая Страница 57

– А мы очень далеко от лагеря? – спросил Володя.

– Я думаю, час три-четыре полного хода, – отозвался я после небольшой паузы – мне почудился шелест огромных листьев местного кустарника.

Адмирал, спокойно лежавший рядом со мной, вдруг со свирепым рыком вскочил на ноги. Краем глаза я увидел рядом с палаткой три высокие фигуры, средняя из которых вскинула арбалет. Левой рукой поймав своего пса за шкуру, я схватил правой лежащую на нашей «скатерти» пустую сковородку (благо, что пирог успели съесть, а съемная ручка просто лежала рядом) и, чуть привстав, метнул ее с легким доворотом корпуса в самого воинственного аборигена. Раздался неприятный и почему-то гулкий звук – гадать, от сковороды он исходил или от головы, я не стал. Одетый в светло-коричневую кожаную блузу смуглолицый здоровяк выронил арбалет, схватился за лоб и грузно осел на песок. Двое других, вооруженные короткими копьями, переглянулись, когда я шагнул к ним, все еще держа Адмирала, резко повернулись и бросились бежать. Выпустив пса, я догнал их в два прыжка и свалил на землю: одному подставив ногу, другого ударив раскрытой ладонью правой руки прямо по физиономии, и без лишних церемоний оглушил обоих ударами пятки (нельзя было допускать, чтобы они сбежали и подняли шум) в районе уха. Быстро собрал их оружие – три коротких меча, два копья и арбалет (не забыв и сковородку), а затем бросил это все у погасшего костра – если успеем прихватить, то войдет в одну из моих коллекций.

– Собираемся! Живо! – негромко, но резко приказал я своим ошеломленным подчиненным, и они сразу вскочили (Володя даже на мгновение забыл про раненую ногу).

Я быстро оделся у палатки и нацепил на себя весь свой арсенал – в такой ситуации оружие могло потребоваться в любую минуту. Затем, прихватив полуавтоматическое ружье и приказав Адмиралу оставаться на месте, поднялся на вершину островка мимо своих недавних противников, понемногу приходивших в себя, проследил их путь по примятой местной жесткой траве и сломанным ветвям кустарника. Осторожно пробравшись на другую сторону острова, я раздвинул многоцветную листву и увидел у берега три легкие лодки, по виду – выдолбленные из стволов крупных деревьев. Рядом стояли человек десять туземцев, неторопливо переговариваясь на своем певучем языке. Задерживаться здесь я не стал – весьма вероятно, что где-нибудь по кустам бродили и другие аборигены. Возвращаясь назад, я на мгновение остановился у поверженной троицы – они уже стояли на четвереньках и крутили головами. Поколебавшись секунду-другую (мне очень не хотелось этого делать), я двинул каждого каблуком еще по разу, но теперь уже не так сильно…

Мои подчиненные успели убрать посуду, сложить палатку и теперь торопливо запихивали в носовой багажник последние вещи. Когда все было сделано, я захлопнул крышку и велел им занять свои места. Первый забрался Володя, за ним Адмирал, а Наташа, собравшаяся было последовать их примеру, задержалась на корме – мы услышали шелест кустарника и громкие голоса.

– Может быть, как-то поговорить с ними? – в сильном беспокойстве и не совсем к месту предложила она. – Я знаю три языка…

– Я свободно владею шестью языками! – хмуро отозвался я (мне совсем не хотелось раздавать местным жителям очередные оплеухи). – И могу с грехом пополам объясниться еще на целой дюжине… Но толку от этих знаний сейчас нет никакого! Садитесь на свое место и не высовывайтесь!

Ждать, когда на меня набросятся, начнут стрелять из арбалетов и колоть копьями, я не стал, а сам двинулся группе туземцев навстречу. Увидев меня с расстояния метра в три, человек пять из них замерли словно вкопанные, еще трое или четверо, пытавшиеся привести в чувство злополучную троицу (получалось это у них не слишком-то убедительно), бросили свое занятие и тоже уставились на меня. Помедлив несколько секунд, чтобы дать им еще хоть как-нибудь отреагировать на мое появление и не дождавшись активных действий, я сделал пару шагов вперед. Столбняк, охвативший было группу аборигенов, в тот же момент прошел: они дружно попятились назад, а двое даже с резкими выкриками (смысл их, конечно, для меня остался неясен) вскинули заряженные арбалеты. Сделав ложное движение вправо, я мгновенно скользнул влево – щелкнули механизмы самострелов и две стрелы ушли стороной… Возможно, все бы и закончилось на этом, но, отшатнувшись назад, один из туземцев споткнулся о лежащее в траве все еще бесчувственное тело и с диким воплем повалился через него на землю. Трое из аборигенов тут же вспомнили про копья в своих руках, а остальные, хуже того, выхватили короткие мечи. Легко отведя первое копье маховым движением левой ноги «снаружи вовнутрь», я с молниеносным поворотом нанес противнику круговой удар правым каблуком в голову. Он сразу свалился как подкошенный прямо под ноги своим соплеменникам, которые от неожиданности даже отступили назад и в стороны… Прыгнув через его тело, я ударил каблуком в голову другого аборигена также с копьем в руках и, едва оказавшись на земле, нанес удар другой ногой в бедро последнему обладателю колющего оружия… Отскочив назад и в сторону, я мельком оценил обстановку: трое были выведены из строя – получили серьезные травмы, двое (один из тех, что упал еще до начала схватки и находившийся к нему ближе всех из соплеменников), по их виду, были слишком молоды и не горели желанием ввязываться в стычку. Те, что были оглушены мною в самом начале, все еще толком не пришли в себя, и мне противостояли лишь четверо местных жителей, вооруженные короткими мечами. Рассудив, что геройство в данной ситуации неуместно, я выхватил из-за голенища сапога свой тяжелый охотничий нож, который лишь немного уступал по длине полумечам моих противников. С основами фехтования они были, без сомнения, знакомы, но им следовало двигаться, по крайней мере, вдвое быстрее, чтобы представлять собой хоть какую-нибудь угрозу для меня… Несколько молниеносных взмахов (меня чуть сдерживало наличие у моего ножа лишь одной режущей кромки), два укола, один поворот и еще пара рубящих ударов в сочетании с двойными обманными движениями, и все четверо лишись своего оружия, выронив его на траву из покалеченных рук: двое схватились за глубокие раны в верхней части предплечий (вблизи локтя), у одного оказался проколот бицепс и еще один зажал левой рукой разрез в районе правого запястья… Боевой пыл у всей команды сразу угас, и я не стал больше наводить страх на аборигенов. Все еще держа нож в руке и внимательно следя за ними, я отступил к лодке, рывком столкнул ее в воду, крикнул Володе, чтобы он закрыл двери рубки, а потом, взявшись за носовой рым, повел суденышко так, чтобы оно прикрывало меня от арбалетной стрелы какого-нибудь идиота… Преследования за нами не было, но я, тем не менее, соблюдая все меры предосторожности, на более глубоком месте развернул лодку, все еще прикрываясь ей, пригибаясь, вскочил на корму и запустил двигатель. Пробравшись в рубку, я вновь закрыл двери за собой, а для того, чтобы выбраться на более глубокое место, воспользовался задним ходом. Через пару минут, когда глубина достигла полутора метров, я прибавил ход и повернул в сторону северного берега, рассчитывая тем самым ввести туземцев в заблуждение относительно реального расположения нашего лагеря. Наташа, внимательно смотревшая на меня, что-то спросила, но я лишь покачала головой – настроение, после случившейся поножовщины, у меня было отвратительное…

XIII

От места нашей стоянки до северного берега было около трех – трех с половиной километров, и с такого расстояния, конечно, разглядеть лодку было невозможно, поэтому для туземцев взятое мной впоследствии направление, безусловно, осталось незамеченным. Пройдя вдоль берега с десяток километров, я взял курс непосредственно на наш основной лагерь, что существенно (километров на пятнадцать-двадцать) сокращало предстоящий путь, но вынуждало большую часть его провести в центральной части восточного моря. Последнее обстоятельство, несомненно, не внушало мне особого оптимизма – даже мелкая поломка в таких условиях могла обернуться серьезными неприятностями, но я сознательно пошел на этот риск – мы все (особенно моя молодежь) были уже слишком утомлены наполненными тревогами и неординарными событиями последними днями, поэтому следовало в кратчайшие сроки вернуться к нашему плавучему дому. Впервые за все время нашего круиза лодка набрала скорость более сорока километров в час – горючего оставалось не так уж много, и мы даже не возобновляли запасы пресной воды. С севера задувал легкий ветерок – мы держали окна приоткрытыми, и моторка плавно покачивалась на небольшой продольной волне. Постепенно мы удалялись от северного берега, идя к нему под небольшим углом, и примерно через час расстояние до него увеличилось уже до десяти-двенадцати километров.

– Научите меня работать ножом, Николай Александрович? – спросила моя помощница, когда я в очередной раз снизил обороты двигателя. – Вы все сделали так умело и красиво! «С искусством врача и ловкостью фехтовальщика»!