Иван Катавасов - Иная реальность Страница 57

   Оставшись при своих, можно разойтись и опять начать сначала. Через неделю Кирилл опробовал новый ствол по возвращении с родительской дачи. Сытый и довольный. Он тогда законопослушно остановился по первому взмаху полосатой палки, но почему-то менты-беспредельщики попытались у него отнять машину за незначительное превышение скорости. Было совершенно непонятно, зачем им понадобился "гольф" Кирилла, поэтому, выслушав требования вооруженных пистолетами правоохранителей, он аккуратно обезвредил двоих, но от третьего с автоматом на "мерсе" с мигалкой ему не сразу удалось оторваться. Пришлось остановиться и прострелить навязчивому придурку оба передних ската. Большого ущерба Кирилл никому не нанес, следовательно, ни его самого, ни его "фольксваген" в городе, естественно, никто и не думал разыскивать. Всякое бывает, а улица полна неожиданностей.

   Коловращение жизни продолжается. Сегодня ты, завтра тебя менты хлопнут по дороге домой или на работу. Ко всему человек привыкает: и к ментовской беспредельщине и к собственной бесправности, и ко многому другому. И выборы можно было бы провести или без них обойтись, если когда-то какую-то власть себе уже выбрали. Живут же люди без выборов и выбора? И на представительной демократии свет клином не сошелся, когда вокруг не только старики помнят, что когда-то была единая власть Советов, полностью отрицавшая буржуазную концепцию разделения властей на законодательную, исполнительную и судебную.

   А судьи кто? Кто законодатели? Кто исполнители? Никто и никогда не задается этими отнюдь не риторическими вопросами без веских политических оснований. Вот и милицейские начальники задали себе подобные вопросы да захотели всего и сразу. На чем и погорели, пригрев у себя в УВД коммунистических активистов и агитаторов. На выборы милицейские господа-товарищи тоже пошли под красным флагом и за власть Советов.

   Среди рядовых бандитов в милицейских погонах тут же открылось брожение и смущение умов, начались разговоры, как они в городе у всех все отнимут и поделят между собой. А у каждого милиционера будет свой персональный банкомат. Подошел и взял, сколько нужно. Именем революции, как говорится.

   Разумеется, среди ментов с лычками пошла гулять версия о победе социальной революции в одной отдельно взятой местности, оказавшейся слабым звеном, а те, что со звездочками забормотали об отделении от остального капиталистического мира, где нещадно эксплуатируют и угнетают людей в погонах, что с жезлом и пистолетом на посту зимой и летом. Тогда как носители больших звезд вспоминали о том, что их служба и опасна, и трудна, и на первый взгляд как будто не видна.

   Милицейские полковники крупно заблуждались насчет пристальности чужих взглядов и незаметности своей службы. Стукачей хватает во все времена, и они не замедлили донести, что милиция вынашивает планы о том, как бы людям в погонах вооруженным путем взять в городе власть и назначить своих милицейских губернатора и мэра, затем рассовать людей в мундирах мышиного цвета по советам директоров крупных корпораций и банков.

   Организаторы переворота предусмотрели многое, но безобразно усвоили основы марксизма-ленинизма, плохо они их изучили в ментовских школах и академиях. Прошли они мимо того немудрящего факта, что основоположники коммунизма предполагали брать власть и брали ее, лишь когда ее им добровольно отдавало государство в условиях разброда и шатаний широких чиновных масс. В противном случае, удачные революции-перевороты свершаются один раз на сто попыток. Верхи все могут, а низы ничего не хотят. Безвластный народ он всегда либо безмолвствует, либо тихо ропщет. Скажите, гражданская война есть живое творчество народных масс? Никак нет, с обеих противоборствующих сторон в гражданской войне воюют государственные структуры и граждане, вооруженные государством, своим или чужим.

   Запланировав упорядочение торговли продовольствием и изъятие из частного пользования дорогих автомобилей иностранного производства, милицейские начальники помнили о гражданах, но забыли о государстве, кое по праву считает тех, кто у него на службе, колесиками и винтиками, с полным на то основанием полагая, что в государственной машине незаменимых деталей нет и не может быть по определению. Иначе она не машина, а черт его знает что и сбоку бантик. Вот публичная оппозиционная политика с воздушными шариками и бантиками не может быть технологична, но государственная власть, тайная и явная, почти всегда есть сумма обновляющихся технологий, где все модернизируется, течет, изменяется.

   Три года назад во время ментовского мятежа власть была модернизирована, употреблена, использована по назначению, и вневедомственную милицейскую охрану в городе стали постепенно менять на частных охранников, вооруженных с разрешения ответственных чиновников. Офисы крупных корпораций и банков щетинились стволами ручного автоматического оружия, станковых пулеметов и гранатометов днем и ночью. Белая гвардия была к бою готова. Таков был первый результат общественного договора между финансово-промышленными кланами, властями и крупными криминальными авторитетами. Когда тройственное согласие стало полным и сердечным, в газете Кирилла Дербанова как внештатного охранника снабдили пистолетом Макарова, чтобы он защищал редакцию в рабочее время, а в свободное -- себя самого. Стали вооружать и народную дружину, куда не замедлил записаться и Кирилл. Ему там выдали под роспись и паспортные данные АКМ с двумя рожками. И строго предупредили, чтобы стрелял только по ментам в форменной одежде. К оружию, граждане! Капиталистическое отечество в опасности!

   Милицейские красногвардейцы и ментовские банды без всякой политической окраски занервничали, несколько раз столкнувшись с вооруженным сопротивлением там, где они его совсем не ожидали. Заметно оживились и никому неподотчетные криминальные формирования, где сообразили, что богатенькие менты в конце пути, приехали и приплыли, придется рассчитаться. И по счетчику, и на первый, второй, кого надо валить, если тот попадется на прицел.

   В отдельных районах города начались перестрелки, правда, без серьезных потерь с разных сторон. Но повод для объявления чрезвычайного положения и ликвидации УВД, как структуры не справляющейся со своими функциями, нашелся ко всеобщему удовлетворению. Большая часть личного состава городских органов внутренних дело, не выходя из райотделов, в коммунистических грехах шустро покаялась, сдав оружие и амуницию. Иных, особенно из тех, кто знал кому и что толково докладывать в нужное время и в подходящем месте, распустили по домам сразу, оставшихся стукачей и всех прочих ментов интернировали на городском стадионе вплоть до наведения окончательного общественного порядка и проведения надлежащих следственных мероприятий.

   Как водится, нашлись и недовольные, хотя участники тройственного согласия обошлись без комендантского часа, армейских патрулей на улицах города и массовых репрессий. Десяток бронетранспортеров горожан не напугали, но основная часть ментов-беспредельщиков, справедливо опасаясь отвечать по закону за все содеянное, ушла из города и укрылась в окрестных лесах, на ближних фермах и хуторах. Законы, даже бездействующие, они знали хорошо и решили выждать, а дальше рассудить, оставаться ли на месте либо подаваться в бега. Милицейские начальники побежали первыми, большей частью в эмиграцию.

   Лишь твердокаменные коммунисты, слишком распропагандированные ими рядовые менты и ультралевые поклонники команданте Че Гевары никуда не мигрировали, а засели в здании управления внутренних дел. Коммунисты провозгласили в городе власть Советов рабочих, крестьянских и милицейских депутатов, а ультралевые заявили о начале общегородской партизанской войны. Через три дня блокированные в здании УВД городские партизаны и коммунисты, сдались, так как не усидели в осаде без света, горячего питания и канализации. Для наведения порядка в городе хватило сил местного СОБРа, ГБ, МЧС и присланной из столицы антитеррористической группы, в основном для наблюдения за происходящим. Дружинников привлекли только для патрулирования улиц лишь в первые сутки мятежа, а потом собровцы стали изымать оружие у всех гражданских, радостно паливших в воздух в ознаменование освобождения от ментовской нечисти.

   К тому времени Кирилл служил у Федора Хатежина в так называемой группе быстрого развертывания МЧС рядовым в отдельном разведвзводе, под командованием подполковника-морпеха, на время оставившего свой пост зама главного редактора газеты, где трудился дизайнер Дербанов. К слову сказать, в сводном хатежинском батальоне в основном воевали офицеры запаса, а ротами командовали только старшие офицеры.

   Хатежинские солдаты и офицеры именовали сами себя бригадой особого назначения, а к своему командиру относились и обращались, как к бригадному генералу, несмотря на то, что в службу в погранвойсках КГБ СССР Федор Хатежин закончил в звании сержанта.