Андрей Левицкий - Новый выбор оружия Страница 57

Едва не капая слюной, Пригоршня протянул руки к ближайшей винтовке. При этом он наклонился, и луч фонаря высветил ржавые пятна на стали оружия.

А дальше все происходило очень и очень быстро. Едва Никита коснулся «Скара» – оружие рассыпалось ржавой трухой. И пошла цепная реакция.

«Хеклер-Кохи» взрывались, как гриб-дождевик, если на него наступить, рассыпался в труху «мультикам», гибли «Зиг-Зауэры», «Бушмастеры», и где-то, надо думать, с тихим, едва слышным хлопком приказывали долго жить обожаемые Пригоршней пулеметы.

Происходило все почти беззвучно и очень быстро – не детонировали гранаты, не скрежетало железо: будто моментально состарившееся оружие оставляло кучки ржавой пыли. Как завороженный, я потянулся к «Массаде» – и винтовка, еще недавно такая красивая, внушающая уважение, с тихим вздохом потеряла целостность. Труха некоторое время держала форму, повторяя контуры оружия, но достаточно было моего дыхания, чтобы она разлетелась, взвилась в воздух.

Дробовик «Бенелли-Супернова», черный, матовый, казалось, не был тронут ржавчиной, и Пригоршня кинулся к нему, чтобы спасти – у Никиты включились инстинкты родственные тем, что заставляют бросаться в огонь за гибнущим имуществом. Долю секунды он даже держал «бенельку» в руках, довольно улыбаясь, но почти сразу выражение блаженства сменилось ужасом, напарник встряхнул ладонями – все та же оранжевая пыль взвилась в воздух – и оглушительно чихнул.

Пахло металлом.

Обдавая нас облаками рыжей пыли, распадалось драгоценное наследие НАТО.

Энджи аж вскрикнула от неожиданности.

Пригоршня, потеряв последнюю надежду хоть что-то спасти, вцепился в поля ковбойской шляпы и выдал «большой боцманский загиб», не переставая чихать.

– Только… Что-то стоящее… столько вещей!.. Мать твою, Зона, в душу за ногу через пень-колоду, да как можно-то!

Горе его было неподдельным. Казалось, Никита вот-вот заплачет над утраченными возможностями.

А я почему-то воспринял спокойно. Переполненный впечатлениями мозг родил простое объяснение: стремясь постичь свойства Зерна, чем бы оно ни было, американцы заигрались с пространством и временем. Шутки с основными категориями даже Зона не склонна долго сносить. Они пытались изменить человека, чтобы он достал Зерно. И получили бесполезных желдаков. Они пытались подчинить время – и время восстало против них.

Наверное, сама Зона нашептала мне откровение.

Пока Пригоршня печалился над истлевающими вещами, я размышлял.

Точнее, мною размышлял кто-то другой.

Мы вправе выбирать оружие. Собственно, наш путь по Зоне – и есть выбор оружия. Будь то ствол, поступок или человек. Мы сражаемся с Зоной, она воюет против нас. Точнее, она играет нами по ею же выдуманным правилам. Мы не в силах ни постичь этого, ни изменить – только противостоять, насколько пешка может противостоять игроку. Иногда получается.

Итак, мы выбираем только оружие, остальное – даже путь, даже спутников за нас чаще всего выбирает Зона.

Если же мы наглеем, если хотим управлять Зоной – мы гибнем. Не раз и не два уже я сталкивался с этим. Зоной нельзя повелевать.

Ее свобода – то, на чем стоит наш мир.

Мы же – часть Зоны, не так ли? Мы не видим жизни вне ее.

И вот приходят натовцы. Их база перемещается с место на место, и ушлые американцы хотят это использовать. Все сплетается в одну ниточку, натянутую, ведущую к Зерну.

Естественно, Зона оборвала ее. Выпавшая из времени база начала разрушаться.

И сейчас первыми гибли такие желанные, такие понятные пистолеты и винтовки.

– Ладно, – проговорила Энджи. – Дерьмо случается. Живем, и это главное.

Я очнулся, тряхнул головой. По жести барабанило слабее – дождь стихал. Сквозь пробитую Никитой дырку в стене все еще сочился мягкий вечерний свет. И веяло из отверстия ночной свежестью.

– Брось, Никита, – сказал я. – Давайте лучше устроим привал. Отдохнем. Пожарим уток. Пусть даже они тиной воняют и жесткие. А утром двинемся дальше. Уверен, нам во что бы то ни стало нужно найти Зерно.

Глава 11

Утром мы вышли наружу.

Путь лежал на запад. По поросшим лютиком и сурепкой, желтым, умытым ночной грозой полям. По березовым перелескам. Мимо виднеющегося справа, километрах в двух, одинокого покосившегося домишки.

К середине дня мы должны были почти достичь цели.

Нам остался последний рывок – миновать лес, за которым начнется самое интересное. Как выглядит Ядро, мы понятия не имели, что нас там ждет – тоже. При мысли об этом выделялся адреналин, и сердце начинало частить. Наверное, что-то похожее чувствует боксер, выходящий на ринг бороться за титул чемпиона мира.

По сути нам осталось обогнуть невысокий холм, алый от проросшего здесь дикого мака, и здравствуй, неизвестность. Я глянул на попутчиков: Пригоршня сосредоточенно жевал травинку, Энджи щурилась, будто целилась в коллиматорный прицел. Это мы грязные, небритые, а она будто только из салона красоты: губы яркие, глаза горят, волосы она сплела на затылке, чтобы не мешали, выбившиеся из прически темные локоны подчеркивали белизну ее кожи.

Еще меня беспокоили натовцы. На их месте я скопировал бы карту и шел за нами на безопасном расстоянии, так что расслабляться не стоит. Да и по-прежнему неизвестно, заодно ли с ними Энджи. Если это так, жаль, конечно: Пригоршня будет страдать. Но ничего, он отходчивый, недельку помучается и воспрянет. Потом снова в кого-нибудь втюхается.

Никита держался по мере сил галантно и уважительно, девушка перестала над ним подтрунивать и спокойно принимала знаки внимания. Мне казалось, ей хотелось, чтобы на его месте был я. Н-да, прав был Пушкин: чем меньше женщину мы любим, тем больше нравимся мы ей.

– Ну, что? – с азартом проговорила Энджи, отгоняя комара. – Нас ждут великие дела. Легендарные сталкеры и хвост в лице меня идут спасать Зону!

– Ну чего ты так про себя? – прогудел Пригоршня. – Ты вполне себе боевая единица.

Она улыбнулась:

– Да ладно тебе, хватит льстить, – и стрельнула глазами в мою сторону.

Сосняк темнел в сотне метрах от нас, шелестел, скрипел и ухал, качал остроконечными верхушками, будто приглашая прогуляться. Над ними, клубясь, текли низкие облака, казалось, еще немного, и они нанижутся пузатыми боками на деревья.

На нос упала капля, другая скатилась по щеке. Вот только дождя не хватало для полного счастья! Зона будто услышала мои мысли, уронила еще пару капель и решила повременить.

Пригоршня сунул руку в карман и извлек гайки, кинул одну перед собой, качнул головой – идем, мол, и не спеша пошел ее поднимать. Пока он рыскал в подорожнике, Энджи бросила гайку – она на миг зависла аккурат над замшелым пнем, махнула хвостом из бинта, и ее закружило, завертело с тихим свистом.