Александр Горобец - В лабиринте "Ведьм" Страница 58

— Резонный вопрос, — кивнул мужчина, — Разрешите представиться, господа военные. Куйбышев. Михаил Соломонович. Бывший профессор филологического факультета.

— Очень приятно, — кивнул в ответ Китяж, — Но вы не ответили на мой вопрос. И с чего это вы решили, что мы — военные?

— Молодой человек, — ухмыльнулся бывший профессор, — Я же вам не босяк, который вышел из подворотни и требует, чтобы вы отдали ему шапку. Я многое повидал за свою жизнь. И военных тоже. А вы, простите, как вас по батюшке?

— Кирилл Александрович.

— Вот, вот. Вы мне, Кирилл Александрович, фуфло толкаете, простите за жаргон. Так вы будете чай?

— Не откажемся, — Тяжин прищурился. Он всегда прищуривался, когда разговаривал предельно осторожно и внимательно. Он пытался поймать собеседника в воображаемый прицел. Когда это ему удавалось, он мог поймать и нить беседы и вести её уже в том направлении, в котором нужно было ему, Китяжу. Куйбышев, как чёртик, никак не хотел ловиться в этот прицел, — Только уж, и вы с нами… Будьте любезны, Михаил Соломонович.

— С превеликим удовольствием, — улыбнулся гостеприимный филолог, ругающийся «по фене», — Вы знаете, у меня лучший чай во всей округе, — он указал рукой куда присесть Китяжу и его команде. Место, на которое указал чайханщик, насторожило Китяжа ещё больше. В притык к кабине автобуса который ещё две недели назад возил всемирно известную хоккейную команду, под углом девяносто градусов находился полуприцеп. Причём он тоже был завален на бок, как КамАЗ.

«Не очень, местечко» — прикинул Тяжин, — «Единственный плюс, что спина прикрыта», — он сел в угол. Никотин думал также как и Китяж, а вот Тёма с Доном не особо соображали в тактическом построении и уж тем более в «посидении». Они уселись спиной к основной массе народа. Кирилл посмотрел на Дона и тихо сказал.

— Сядь рядом со мной. Тёма, к Никотину. Ничего не есть и не пить. Быть предельно внимательным. Всем.

Парни кивнули и Тяжин принялся осматривать «посетителей» этого злачного заведения. Оказалось, что относительно чистый здесь не только Куйбышев. Была ещё парочка девчонок-близняшек, лет семнадцати. Они были тут типа официанток. Одна из них подошла к их столику и с улыбкой спросила:

— Что желают господа освободители?

— Благодарим вас, — кивнул Китяж, — но у нас своё. У вас можно со своим?

Девочка вопросительно посмотрела на Куйбышева. Тот кивнул и она, так же, улыбаясь, ответила, — Для вас, конечно можно. И можете снять средства индивидуальной защиты. Здесь фон минимальный, — Китяж действительно обратил внимание, что счётчик практически не пищит.

После её развёрнутого ответа, подошёл Куйбышев и сел на единственный свободный ящик. Кстати сказать, Команда Тяжина сидела на хороших кожаных креслах.

— Итак, господа. Позвольте отблагодарить вас за уничтожение Дёмы-Бобра. Галя! — он щёлкнул пальцами- Пять виски, за счёт заведения.

— Простите, Михаил Соломонович, но мы не будем. Дела у нас. И с чего вы взяли, что мы уничтожили какого-то Бобра?

— Ну, как же? — изумился Куйбышев, останавливая одну из близняшек, которая принесла пять стаканчиков с бурой жидкостью на дне, — Сегодня ночью на том берегу, такая война была. А с набережной всё видно. Это были точно вы. Ни кто в Питере не обладает такими винтовками, как у вас.

— Это — автоматы, — поправил его Тёма, но увидав, как посмотрел на него Китяж, спрятал глаза и замолчал.

— Тем более, господа военные, — весело закивал бывший профессор, — А позвольте спросить, что вы намерены делать сейчас?

— Уходить, — не моргнув глазом, соврал Китяж, — не покажите на карте, где здесь что, а то мы совсем заплутали. Мы сами с Новосибирска. Питер не знаем совсем.

— Расскажу и покажу, господа, — поспешил заверить его Китяж, — но, давайте, всё-таки, чайку.

— У нас свой, — Кирилл достал из вещмешка термос, в него, заботливо налил чай Дёмин сын и тайком положил его Китяжу в рюкзак. Обнаружил его Кирилл, когда разбирал содержимое, но команде своей ничего не сказал, — А вот стаканы бы не помешало.

— Стаканы есть. Галя! Пять стаканов нам. Чистых!

На столе появилось пять кристально чистых, гранёных стакана. Галина худенькая бледная, девушка, с чуть раскосыми, карими глазами, работала очень быстро, расставляя стаканы перед разведчиками. Кирилл внимательно следил за каждым движением официантки.

Расставив стаканы, девушка исчезла, словно её и не было. Китяж глянул на команду и наконец, снял противогаз и перчатки. Открутив крышечку термоса, он разлил его содержимое по стаканам. Хватило ровно на пять.

— Ну, хозяин, — Тяжин поднял обжигающий стакан, — за твоё гостеприимство.

Парни тоже подняли стаканы и гаркнули:

— За гостеприимство!

Дальше беседа потекла своим неспешным чередом.

— А скажите мне, любезный Михаил Соломонович, — горячий чай немного горчил, но всё равно напоминал о доме, — Что это у вас за заведение.

— Заведение обычное, сынки, — улыбнулся филолог, — Надо же как-то выживать бедному профессору. А здесь люди оставшиеся собираются, вещи разные приносят, продукты, медикаменты, вы вот, например, патрончиков подкинете. По одному с человека. Итого четыре патрона.

— Не, отец, — покачал головой Никотин, — У нас патроны специфические. Они тебе ни к чему.

— Ну, почему же, — усмехнулся Куйбышев, — у вас какие? СП-5 или СП-6?

— Вот это да? — поперхнулся обжигающим чаем Тёма, — Филолог, говоришь?

— Филолог, сынок, филолог, — пренебрежительно закивал Куйбышев, чем и насторожил Китяжа, — Ты тут сколько? Пару дней? А я — с начала всего этого коллапса. И за пару недель изучил столько, сколько не знал за всю свою долгую жизнь.

— А что же вы из города не уйдёте? — Кирилл сделал ещё глоток. На морозце, напиток остывал быстро, и он планировал скорее закончить с этой беседой. Кто знает, что этому Куйбышеву в голову взбредёт.

— А кто этих сирых, — он кивнул в сторону посетителей, — накормит и приютит. Они же перестреляют друг друга, в течение десяти минут. А так… Во всём должен быть порядок. А иначе будет бардак!

— Тонкое замечание, — хихикнул Дон.

— Молодой человек, — на этот раз, Куйбышев чуть повысил голос, — Это не замечание. Это — правда жизни!

— Ну, полно вам, Михаил Соломонович, полно, — Китяж захотел протянуть руку к рюкзаку, но у него, почему-то не получилось. Он попробовал снова, но рука отказывалась его слушаться. Тогда он попробовал встать. Снова неудача. А в глазах, тем временем, начало мутнеть, — ЧАЙ НЕ ПИТЬ!!! — попытался прокричать он, но вместо крика, из его рта слова не вылетали, а неспешно выходили, догоняя друг друга. Веки налились свинцом, и он из последних сил старался рассмотреть то, что происходит вокруг. Дон уже лежал на столе, рядом с Тёмой, а Никотин заваливался вместе с креслом навзничь.

— Вас уже не слышат, уважаемый Китяж…

«Он знает, как меня зовут», — мелькнуло в затуманенной голове у Кирилла, а дальше наступила звенящая тишина.

— Вяжите крепче! По самые локти! И живее! Они не должны очнуться до прибытия в точку… — голос, отдававший приказы был явно женским. Кирилл ничего не чувствовал. Он только слышал. И то, местами… Как из трубы, каждое слово сопровождалось железным эхом.

— А как же вещички? Мы же договаривались, уважаемая Гала?

— Забирай вещмешки, стволы, ножи. Стоп! Этот ствол мне! И АПС с кобурой. Унас с ними дефицит. Электронику тоже забираю…

— А ботинки? Таких ботинок я не видывал…

— Ботинки тоже забирай. Обыщи их, как следует…

— Уже сделал, уважаемая Гала. А как на счёт моей просьбы? Я могу теперь ссылаться на вас при наездах со стороны Левобережных и Ржевских?

— Я своё слово держу. Сказала, что можно, значит, так тому и быть. Ох, Соломонович. До чего же ты мутный! Подставишь меня перед Ведьмаком, я тебя живьём освежую и на ту сторону пущу.

— Да как же вы могли такое подумать, уважаемая Гала. Я ведь вам теперь, по гробовую доску обязан. Вы меня так вооружили… Я же…

— Вот и помни об этом, старый хрыч. Нона! Как у тебя?

— Порядок, сестричка. Группу поддержки выслали. Встречают на «Новочеркасской». Паровозик из Ромашково там же.

— Отлично, сестрёнка. Ну, теперь нам Ведьмак…

— Скажите, Гала. А как вы их «выключили»?

— Меньше будешь знать — крепче будешь спать. Есть у меня одна такая штучка… На вкус и запах, как вода. Вот я ей стаканчики и сбрызнула. Они часа четыре будут в отключке. Ноночка, скажи халдеям чтобы несли их к норе…

Тут звук окончательно пропал…

Ни разу за последние две недели ему не было так спокойно, комфортно и легко. Ему почему-то вспомнился Ирий. И архангел Варахиил с его благом. Его собеседник был очень милым, приятным человеком. И вопросы задавал такие весёлые. Вот только руки и ноги он почему-то приковал к стене. Ну да ладно. Оковы хорошей беседе не помеха.