Ахэнне - Mortal Kombat: Icedpath Страница 58

К вечеру второго дня она всерьез спрашивала себя, как долго сумеет выдержать. Мужчины выдохлись вовсе.

В довершение злоключений, буран начался такой, что не слышно ни голосов, а вся видимость заполонилась чарующим и смертельным танцем снежных комьев. Они протыкали, подобно кинжалам.

— Долго еще? — в сотый раз простонал Джакс. Лю попытался призвать его Огонь, жалобно вспыхнула крохотная зажигалка. Капля в море.

— Нужно — идти, — стуча зубами, выговорил Лю. — Главное… не останавливаться…

И тут Китана остановилась.

Она услышала.

К вою непогоды присоединились и иные голоса. Вспыхивающие, темно-заледеневшие, подобные шороху льдинок, морозному туману… Словно алмазы переливались, и тьма была их инкрустацией.

(нет. Нет, только не они…)

Китана дернулась. Ее окликнул Лю Кэнг.

— Что случилось?

— Ни… ничего, — мерзлый шепот вновь шелохнулся, слышимый пока только ей. Судорога забила ее, сильнее, чем от бурана и пронизывающего холода.

Голоса приближались.

Китана сжала вееры. Непослушные, обмороженные пальцы вопили от подобного насилия, но страх прилил жаром. Она еще повоюет, но надо предупредить остальных.

(опять враги… Боги, что за шутки?!)

— Лю, — она спустилась на несколько метров, чтобы быть ближе к нему. — Лю, ты слышишь что-нибудь?

(вдруг показалось, вдруг…)

Он запрокинул голову. Постоял с минуту, запорашиваемый крупными шматами неумолимой белизны.

— Да. Кто-то поет.

— Нет, — Китана закусила губу. Бледная — будто соревновалась с самим бесконечным снегом.

— Китана? Кто поет, Китана? — встревожился и Лю.

— Хэлгеайни, — произнесла эденийская принцеса роковое слово.

— Чего-о?! — Джакс затравленно переводил взгляд с Лю на Китану. — Какие еще Хэл… как их там?

— Духи Льда. Бежим! — она потянула спутников за собой.

Надо найти пещеру, лихорадочно стучало в ее висках. Если мы найдем какое-то убежище, и Лю разведет хоть маленький костер, возможно, они и не явятся… Возможно.

Глубинный ужас подхлестнул ее. Она бежала с невообразимой скоростью, игнорируя метель и злобный вой ветра… ибо в него вплетались кристаллоподобные, красивые

(кошмарные)

голоса.

(только бы… пещеру)

Ужас играл на руку в каком-то смысле. Ее обоняние, чутье обострились, словно наточеные самым лучшим станком. Мужчины с трудом поспевали за Китаной, но она четко представляла, куда бежит.

Вскоре, она обнаружила искомое. Маленькую пещерку, где бы разместились они все.

— Сюда! — приказала Китана. Лю и Джакс послушно нырнули в неглубокую выбоину в скале.

— Лю. Скорее. Огонь.

Страх передался ему вместе с заострением сил. Он сконцентрировался, вывернул руки ладонями вверх…

— Ура! — воскликнул Джакс: заплясало миниатюрное, игрушечное — но живое пламя.

Китана, облегченно вздохнув, прислонилась к стенке пещеры.

— Что ж, это должно подействовать…

— Так, — потребовал Джакс, греясь у импровизированного костра. — А теперь быстро выкладывай, что за Хэл… тьфу, мне не выговорить…

Китана кивнула.

— Сейчас объясню. Вам что-нибудь известно о Древних Богах?

Лю нехорошо хихикнул:

— Еще бы. Можно сказать, запросто болтаем.

— Я имею в виду легенды, — уточнила Китана. — Например, про Шиннока?

— А, да, — Лю нахмурился. — Павший Бог. Воплощение зла, насколько я помню…

— Вот именно. Но не все так просто… — Китана поерзала, устраиваясь поудобнее. Она прильнула к Лю. Рассказывать ужастики в круге ада — не лучшая идея, но придется. Лю подмигнул ей: "Я с тобой". — Шиннок изначально был Богом Тьмы, и тогда Тьма не ассоциировалась со злом. Тьма — это абсолютное созидающее начало… была. А помогала ему Богиня Холода — Ариенрод…

— Они с Шинноком брат и сестра, да? — спросил Лю. Он сталкивался с какой-то подобной сказкой.

— Лю, заткнись и дай спокойно говорить, — пихнул его в бок Джакс.

— Не брат и сестра, — продолжала Китана. — А муж и жена. Были… Шиннок любил Ариенрод с неистовством — всепоглощающим, всемогущим, как только способна Тьма, а Тьма — символ отстуствия границ. И Ариенрод любила его. Конечно, сдержанней, ибо Холод подразумевает некоторую замкнутость. На заре веков они сочетались браком, и с тех пор Тьма-Истинная — родственна Холоду, а Холод — Тьме…

Весь Пантеон приветствовал их брак… наверное, они надеялись, что спокойная Ариенрод обуздает своего не в меру буйного избранника, — Китана усмехнулась.

— Что ж, одно верно: Шиннок и Ариенрод были тогда счастливейшими из смертных и Богов, и достигли они апогея любви друг друга, когда рука об руку стали Творить… И сотворили они тех, кого именуют Хэлгеайни — Духами Льда, но их можно звать и Духами Тьмы. Дала им Ариенрод тело морозной метели, глаза — стылые льдинки-звезды, и голоса — шелест падающего снега. Шиннок же вложил в них душу Тьмы — чуткость и способность творить, преданность и нездешнюю красоту. Сущность Хэлгеайни — любовь. Беззаветно обожали они своих создателей, и радовались Шиннок с Ариенрод, и другие Боги восхищались прекрасными созданиями.

Но потом — вы знаете… Шиннок пал. Возгордился он, и в гордыне его решил обуздать Хаос, что был тогда заперт в Не-Мире, и спустился он на днище Ада, и заключил Хаос в теле своем, полагая, что великую силу обрел… но Хаос оказался сильнее его, и свел Шиннока с ума, и отравил саму Тьму — служить злу она стала… редко теперь столкнешься с Тьмой-настоящей, ибо Бог ее обратился в кровожадного тирана, сумасшедшего и безжалостного… Говорят, Ариенрод сорок тысяч лет тщилась вернуть разум мужу, и молила она собратьев ее о помощи, но бессильны были Боги против Хаоса, и тогда отреклась Ариенрод от любимого своего, ибо поняла: ничего не осталось от Шиннока-прежнего… и ныне вечно скорбит Ледяная Богиня — потаенно, в самой глубине сердца, и это тоже — суть Холода — он не выплескивает, но хранит…

— Мда, — сказал Лю. — Красивая легенда…

— Подожди, Китана, — замотал головой Джакс. — Я успел запутаться в именах, но суть-то: почему мы должны бояться твоих Хэл… ни… коль они такие очаровашки?

— Хэлгеайни были преданы обоим своим создателям, и часть их последовала за Шинноком, помощниками в его кровавых деяниях сделались они, и вместе с ним заточены в Не-Мир. Прочие же остались с Ариенрод — те чисты и прекрасны, как в Начальные Времена, но не показываются смертным, потому что вместе с Ариенрод оплакивают Шиннока…

— Ага, — подчеркнул красным маркером доказательство теоремы Джакс. — А коль мы в Не-Мире, то "хорошие" Духи нам не светят? Так?

— Да, — поставила точку Китана.

Джакс и Лю переглянулись. Джакс пододвинулся поближе к едва тлеющему пламени.

— Замечательно, — буркнул он. — Дайте-ка перечислить, в какое дерьмо мы уже вляпывались… так, номер один — Кейджевы мутанты. Номер два — "схлопывающееся пространство". Номер три — пещера, Мост и Кэйно с компанией… дьявол их сожри. Номер четыре — Живой Лес… я не упоминаю о мелочах, вроде дикого голода и просто омерзительных условий. А теперь еще и твари чокнутого божка. Замеча…

Он запнулся. И не из-за того, что Лю либо Китана рявкнули "Замолкни!"

Китана неотрывно взирала в бушующую белую пелену.

Ее зубы слышимо клацали.

— Они здесь, — сказала она.

Лю зажал крик зубами. Китана вскрикнула от страха, и Лю Кэнг приготовился швырнуть его Огонь…

(ледяные духи, да? Тогда вы, теоретически, должны таять!)

Пение, похожее на стон и тоскливое завывание, но, тем не менее, поразительно очаровывающее, сомкнулось с его разумом. Белизна расступилась, позволяя Хэлгеайни — плоть от плоти Холода — войти в укрытие непрошеных гостей дикого края.

"Воистину они прекрасны", мелькнуло в мозгу Лю Кэнга, не уменьшая особого стылого ужаса.

Хэлгеайни напоминали гигантских лазурно-белых птиц с туловищами и лицами людей… не людей, ибо глаза их- мерцающие сапфировые звезды, и метель — крылья их, и сияющий лед — фигуры их. Они передвигались с величественной медлительностью, не то вышагивая, не то летя, будто привидения. Они постоянно выводили однообразную, щемяще-восхительную ноту, словно неизбывно рыдая в такт бурану.

Но сердца их — смерть.

— Нет! — закричала Китана, вскакивая на ноги.

Лю, обмороженный физически и ошпаренный — ее и своим ужасом, швырнул в Хэлгеайни огненный шар.

(вы ведь растаете!)

Огонь топит Лед, а Свет изгоняет Тьму. Вот правда.

Оранжевый всполох вклинился в группку Ледяных Духов, и погас, жалобно зашипев.

(почему?!)

Лю померещилась грустная — и кровожадная ухмылка ближайшей твари Павшего Бога. Твоя Сила беспомощна против нас, ибо мы — дети Богов, ты же лишь смертный, жалкая плоть… мы заморозим тебя, мы сольем твою кровь с нашей священной обителью, и в веках будешь ты стоять здесь…