ПО 3 (СИ) - Михайлов Дем Страница 58

— Чего следует опасаться?

— Того же что и везде — вздохнул Борисович, протягивая мне крепкую странную раму, что нижней частью крепилась к спине, имея на себе пустой рюкзак, а верхней походила на направленную вверх большую острогу с расправленным зонтиком из минимум десятка острозаточенных стальных шипов.

Хм… смысл понятен — это аналог моего защищающего от летающих червей «козырька».

Вот только у меня именно козырек — червь ударил и либо зацепился и поднял меня, либо отлетел в сторону, оглушенный ударом. Я тоже получал солидный «шлепок» по макушке, ведь на мой позвоночный столб приходился серьезнейший удар.

Меня невольно ожгло раскаленным стыдом, и я невольно опустил голову.

Проклятье…

Почему я сам до такого не додумался?

Бункер пошел иным путем — их защита не была пассивной как у меня. Над головой охотника торчал сноп тесно расположенных длинных и зазубренных лезвий, под которым имелась и солидная изогнутая миской стальная пластина. Одного взгляда хватило, что уловить суть — летающий червь пикирует на добычу и всем телом напарывается на острия. Если же прорывается внутрь, то ударяется о расположенную ниже «миску». Если червь изранен, то его едкая кровь не льется на шапку охотника, а остается на защитном металле. При этом миновать шипы у червя почти нет шансов, а они «украшены» таким количеством коротких заточенных пластинок, что по любому смягчат удар, заодно раздирая плоть агрессора. Под «лапами» устройства, что ложатся на плечи, разместились короткие пружины. Еще один «смягчитель». Позвоночник не травмируется, зверь чаще всего умертвляет сам себя и в любом случае нет ни малейшего шанса, что тварь сможет зацепиться за это страшенное сооружение и утащить тебя в небо.

Одно грело душу — все же я был прав, когда решил для начала подробнейшим образом расспросить старожилов. Вот только не тех старожилов расспрашивал.

Правильно поняв мое смущение, Борисович понимающе хмыкнул:

— Не додумался? Ну… утешу тебя. Мы тоже не додумались. Это придумка наших бывших соседей антелиров. Жили мы бок о бок, ничего друг от дружки не тая и регулярно хаживая в гости. Я тебе так скажу — они раса с тем еще норовом, но все же они мне куда поближе будут чем мягко стелющие и сладко поющие луковианцы. Антелиры придумали эту приспособу еще в древности — на их планете существовали настоящие птицы Рух, что у нас только в сказках. Не столь огромные, конечно, как сказочные, но они вполне могли убить одним ударом клюва… и тоже пикировали на добычу, что характерно. А что еще характерней — плодились эти птицы просто стремительно, тупыми были как пробки и едва не выбили всю цивилизацию антелиров в их первобытные времена… Так что для них это просто музейные экспонат, который вдруг пригодился в здешних реалиях. С кое-какими доработками, конечно…

— Круто… и спасибо — от сердца отлегло. Теперь не считаю себя таким глупым.

— Ты и не глупый — проворчал Михаил Данилович — Ты торопливый. Выходим!

Толчок плечом, и мы дружно вывалились в легкую метель. Морозный воздух привычно ожег лицо и легкие. Выстроившись цепочкой, мы двинулись по еще не заметенным следам предыдущих путников. Перекрикивая метель, я поинтересовался:

— А где антелиры-то?

— Нет их больше! — ответил мне Борисович — Померли!

— Болезнь?

— Хуже! А может и лучше… шагай, Охотник, шагай. Ответы будут впереди…

***

Меньше всего я ожидал оказаться на гребне одной из стен очередного бомбоубежища с буквально срезанной крышей, что исчезла вместе с накрывавшей ее земляной толщей и частью города. Учитывая гору, под которой, как оказалось, мы прошли, расположенную ниже уровня городских руин, можно предположить, что все срезанное и отброшенное давним катаклизмом как раз и составило тело вознесшейся горы. Следом пришли лава и трещины, проделавшие здесь немало ходов. А когда все остыло начался снегопад, что вскоре почти полностью спрятал жалкие развалины.

— Его обнаружили антелиры! — крикнул спускающийся по лестнице в снежную траншею Михаил Данилович — Непоседливые вспыльчивые антелиры… смотри туда!

— Уже вижу! — крикнул я в ответ и, убедившись, что дно неглубокой свежевыкопанной траншеи ровное, рискнул спрыгнуть.

Приземлившись, оглянулся на стариков. Те чуть ли не синхронно махнули рукой, и я заспешил по вдоль покрытой кусками льда кирпичной стены. Часть «рисунка» стен, вскрытого как консервная банка бомбоубежища вздымалась над снегом и этого мне хватило, чтобы за секунды понять — схема убежища штатная. Я уже бывал в таком — в соседнем получается городке, под боком луковианского Бункера. Едва это поняв, я рывком, аж с хрустом шеи, повернул голову и увидел ожидаемое — зыбкий неяркий свет там, где в предыдущем убежище находился телепортационный зал.

Тяжело поднявшись, перешагнув снегоступом узкую стайку мелких червей, что живой волной выползали из темных щелей разрушенной стены, я поднялся по приставной деревянной лестнице, чтобы миновать зону сыпучего снега вокруг вздувшегося черного каменного желвака, миновал еще один небольшой расчищенный участок и снова спрыгнул, оказавшись в… среди… между…

— Ох ты ж… — выдохнув эти слова, я замер, уставившись перед собой.

Какое острое чувство дежавю, смешанное с внезапным всплеском и одновременным ассоциативным воспоминанием о еще в детстве прочитанном романе Джура. Машинально сделав пару мелких нелепо неловких шажков в сторону, я опустился в сугроб и опять застыл, глядя на стоящую передо мной стеклянную стену, вернее огромную квадратную витрину или же подсвеченный стеклянный террариум с крышкой. Всего было три не слишком ярких источника света и их хватило, чтобы высветить содержимое огромного стеклянного куба.

Несколько десятков обледенелых человеческих фигур замерли навеки. Тут одни только старики, на телах почти нет льда и снега, под некоторыми явно неустойчивыми согбенными фигурами подпорки из дерева и арматуры. Это не витрина… это прозрачный саркофаг. Почти то же самое что и внутри отрытого мной бомбоубежища, но есть огромная разница — там люди преимущественно лежали или сидели, в попытке сохранить хотя бы крупицы ускользающего тепла свернувшись в плотный комок. Они умерли медленно. Здесь же… здесь тела… их заморозили прямо на полушаге. Вся группа куда-то двигалась и, подавшись в сторону, я понял куда именно — почти все они были четко нацелены на центр расчищенного пространства, где посреди снега виднелась тусклая металлическая пластина. За спинами погибших виден еще один «аквариум» — столь же самодельный, но аккуратный. Внутри него никаких мертвых тел, наоборот, там полным полно живого люда, что стоят за стеклом и наблюдают за моей оторопью. Еще там расположены знакомые консоли управления.

— Начинаю догадываться — выдохнул я, перестав переводить взгляд от одного стеклянного куба к другому и впившись глазами в знакомую энергетическую пульсацию небольшой колбы «предохранителя» — Начинаю догадываться…

— Мы люди… мы непоседы… мы исследователи — тихо заговорил усевшийся рядом Михаил Данилович, стаскивая рукавицу и тянясь за пачкой сигарет в наружном кармане — Седина в волосы — бес в ребро, да? Нам скучно сидеть в четырех стенах и просто ждать. Да и чего ждать, если среди нас нет молодых и дерзких? Пришлось старикам заменить отсутствие молодых. Годы и годы назад те, кого ты сейчас видишь перед собой, отыскали те лавовые трубы, вырубили стариковскими руками в не столь уж твердом камне и льду причалы, исследовали каждый метр проходов, выяснив куда они идут. На себе перетаскали оборудование, пустили настоящее тепло в Бункер и втрое расширили его, заодно поделив на сектора, чтобы расселить наши… социальные касты имущих и неимущих так сказать. Но суть не в кастовом делении, а в том, что в одной из дальних и долгих вылазок группа Панкратова Сергея, в прошлом нефтяника и сибиряка, наткнулась на это место. Тут был только снег. Но Панкратов наткнулся под наугад разрытым сугробом на гребень какой-то стены и принял судьбоносное решение копать. Они вырыли для себя снежные убежища, наладили готовку горячей пищи и взялись за лопаты. Вон он Панкратов. Крайний слева в первом ряду навсегда застывших.