Наследник Седьмой Марки - Виталий Сергеевич Останин Страница 58

того, он именно эту карту в Лизой и разыгрывал, вызывая у Адама ревность своими с ней встречами. Нет, он, конечно, не думал, что княжич когда-то любил мещанку, и ему причинит боль ее милование с другим. Но всерьез рассчитывал на чрезмерно развитое чувство собственничества, которое не позволит врагу просто наблюдать, как с «его вещью» играет кто-то другой. Да еще и без разрешения.

План, однако, сработал лишь частично. И, как выяснилось, Олелькович точно так же желал подобраться к Эссену, как и тот к нему. И использовал Лизу так же, как и Ян.

— Что же мне его, на дуэль вызывать? — пробормотал юноша после замечания сестры. После чего поднял голову, уставился ей в глаза немигающим взглядом и повторил, будто в трансе. — На дуэль. Слушай. Мысль.

— И неглупая мысль! — поддержала София. — Он же девушке угрожал? Угрожал! Если что, она же подтвердит? Да и потом, в ресторане, про который одна белобрысая сволочь мне решила ничего не рассказывать, он же тоже вел себя вызывающе, да? Так что дуэль — это неплохо. Может сработать. А главное — не заподозрит никто до самого конца. Культист-то поймет сразу, но он заложник правил, не отвертится. Да и понадеется на… Слушай, а ты как с ним драться собираешься? Учти, дуэльные шпажки в Гимнасии — смех один. Чтобы такой убить, нужно через глаз в мозг ударить. А это, как ты понимаешь, очень непросто…

Обычно, когда сестра вот так фонтанировала идеями, скача с одной темы на другую, Ян немного, но раздражался. Сегодня же против обыкновения и сам увлекся процессом этого утреннего мозгового штурма.

— И он это понимает, — кивнул он. — Но тоже хочет меня убить. Не знаю почему, но для него это теперь тоже идея фикс. Наверное, понимает, что я его в покое не оставлю.

— Значит, танец со шпагами для него не подойдет.

— Он вообще может не согласиться.

— Ну, это как разыграть! Если тихонько вызов послать — это одно. А если у всех на глазах, да еще и оскорбить при этом…

Брат с сестрой так увлеклись разговором, что не сразу заметили появление в столовой дяди Богдана. Который, мало того что вошел очень тихо, так еще и замер на входе, невесть сколько слушая кровожадные планы детей.

— Если ты хочешь его убить — я против, — его голос заставил Яна с Софией непроизвольно отодвинуться друг от друга, почувствовав себя заговорщиками.

— Дядя Богдан! — сладким голосом начала было девочка. — Ты не так понял…

— Я достаточно слышал, чтобы понять, что вы двое придумываете способы сравнительно законного способа убийства наследника аристократической фамилии, — отрезал Коваль. — Наказать наглеца, особенно после того, как он обошелся мне в кругленькую сумму, очень даже стоит…

Здесь мужчина выразительно посмотрел на Яна, и тот торопливо кивнул. Истинная сущность опекуна была неизвестна его племяннице, и он желал, чтобы так пока и оставалось. Поэтому и намекнул на тот факт, что якобы освободил Яна от внимания Четвертого Отделения с помощью подкупа.

— Но убивать его — еще более накладно, — с ироничной улыбкой продолжил между тем Богдан. — Его семья слишком влиятельна, чтобы нам это сошло с рук.

Это было еще одно послание для Яна: Адам Олелькович из цели охоты Эссена превратился в объект расследования «восьмерки». Двумя днями раньше дядя был совсем не против летального исхода, но теперь, вероятно, что-то изменилось, и он желал донести это до племянника. Юноше опять пришлось кивнуть — не ввязываться же в спор при сестре?

— А нам не пора в Гимнасий? — подскочила тут София, которая, как и все существа женского пола, вне зависимости от возраста и объема жизненного опыта, умела быстро менять тему беседы. Особенно когда та становилась ей неудобна. — Ой, дядя, мы же уже опаздываем! Ян, я быстренько за вещами в свою комнату, жду тебя у выхода.

И ускакала быстрее, чем кто-то из мужчин успел сказать хоть что-то.

Коваль проводил девочку взглядом, ухмыльнулся, огладил вислые усы и повернулся к Яну.

— Он нужен живым. Это приказ, — произнес он, внимательно наблюдая за реакцией племянника.

— Я не работаю на Восьмое отделение, дядя, — внешне равнодушно, но чувствуя, как внутри закипает гнев, ответил юноша.

— С момента, как принял мою помощь, работаешь.

— Знаешь что! Я тебя о ней не просил! И сюда тащить тоже! Это я был тебе нужен, а не ты мне! А теперь, когда я нашел того, кого вы искали, ты начал мне приказывать?

Слова вырвались быстрее, чем Ян успел захлопнуть рот. Ему тут же сделалось стыдно за них, поскольку, при всей их справедливости, к брату матери юноша относился очень даже неплохо. Но отмотать время назад не смог бы и Гроссмейстер, так что молодому барону лишь осталось выпятить нижнюю челюсть и застыть лицом, демонстрируя таким образом несокрушимость его точки зрения.

— Ох, давай только без этого фирменного эссеновского упрямства, Ян! — совершенно не обидевшись, махнул рукой Богдан. — У меня нет сейчас ни времени, ни желания с тобой спорить. И объяснять все нюансы тоже. Просто, поверь мне на слово, что все закрутилось слишком уж круто. Буквально вчера обстоятельства изменились. Поэтому, пожалуйста, СЕГОДНЯ, постарайся не убить Олельковича, хорошо? Он нужен живым — пока. А вечером мы все обсудим и решим, что делать дальше. Ян, ты слышишь меня вообще или намерен и дальше изображать идола с острова Пасхи?

— Слышу, — без особого желания отозвался юноша. — Постараться не убить культиста сегодня. Поговорим вечером.

И стремительно вышел из столовой. Внешне он по-прежнему сохранял спокойствие, да и внутри «пожар страстей», как сказал бы виршеплет, не «пылал». Однако Ян был сильно раздражен тем, что родич влез в его дела. Понимая при этом, что «дела» эти уже совсем не эссеновские, а значит, Коваль даже имел на вмешательство некоторое право. Но все равно злился.

Как все-таки просто было в Марке. Всего два варианта: Охота на землях людей и Охота за Пеленой. У каждой была своя специфика, но в одном они сходились — найти убить адскую тварь до того, как она убьет тебя или ни в чем не повинных людей.

Тут же вся охота состояла из, как выразился дядька, нюансов.