Путь Навигатора - Михаил Ежов Страница 58

Другая скульптура походила на панду с головой крокодила. Её лапы сжимали шар, утыканный шипами, на концах которых были раздвоения, походившие на дуги накаливания. Между ними мерцали голубые искры. Они отбрасывали на чёрную гладкую поверхность статуи мертвенные отблески. На лбу крокодильей головы был глубоко вырезан символ, лишь отдалённо напоминавший иероглиф. Глаз же у изображения не было вовсе. Вместо них зияли тёмные провалы. Мне показалось, что они ведут в неведомые глубины далёкого космоса.

Пройдя между исполинами, я всё ждал, что они оживут и либо нападут на меня, либо обратятся со строгими вопросами, проверяя моё право проникнуть в зиккурат. Но этого не случилось. Статуи оставались недвижными и равнодушными к моему появлению. Испытав по этому поводу облегчение, я ступил в прохладный коридор квадратного сечения, освещённый редкими факелами, вставленными в держатели на стенах. Впрочем, это были не совсем факелы. Огонь не трепетал на их концах. Вместо него мерно пульсировало алое свечение, напоминавшее расцветавшие и тут же увядавшие розы.

Мои шаги гулко разносились по коридору, пока я не добрался до большого зала, в центре которого виднелся заполненный красной жидкостью бассейн. Его края были облицованы белыми изразцами. Вокруг же располагались покрытые символами золотые колонны. Между ними стояли изображения фантастических существ, ни одно из которых не существовало в природе. По крайней мере, мне таких видеть не доводилось.

Ненадолго задержавшись у входа в зал, я двинулся к бассейну, поскольку больше идти было некуда: из помещения не имелось иных выходов. Когда до края резервуара оставалось шагов десять, красная вода в нём забурлила, и из неё показалась голова моего двойника. Это заставило меня замереть на месте.

Фигура, с которой стекала густая алая жидкость, постепенно поднималась, пока не стало видно, что она стоит на чёрном постаменте, выдвинувшемся из дна бассейна. Мой двойник был обнажён и покрыт татуировками, сплетающимися в сложный и непостижимый узор.

Губы его разомкнулись, пришли в движение, и я услышал голос, который нисколько не походил ни на мой, ни на голос Дабуру, что окончательно убедило меня, что я вижу не паразита, а собственную проекцию:

— Личность определяет себя как высшую ценность, исходя из представления о себе как о совокупности желаний и воли, направленных на отстаивание своих интересов. Это заблуждение является препятствием для постижения всего, что находится за гранью существования индивида в отдельности и вида в целом. Снятие данного ограничения есть ключ, открывающий двери, за которыми находится истинное понимание себя как бытийственного элемента.

Глава 55

Я поначалу не понимал ни слова, так как был малость ошеломлён, но быстро сообразил, что слышу не пустой трёп, а инструкции. И их требовалось понять. Так что я сосредоточился на смысле, который был заложен в том, что говорил похожий на меня… Не знаю, кто. Да это и не имело значения.

— Существование человека изначально ограничено двумя главными вещами, — продолжал двойник. — Первое — это язык, который входит в жизнь человека с самого рождения. Он определяет не только образ его мышления, но и закрепляет выработанные социумом традиции. А вернее, моральные нормы, которые по сути являются системой одобрений и порицаний. Любая попытка пренебречь ими вызывает у человека ощущение дискомфорта. Это второе ограничение. Избавиться от него более возможно, чем от языка, так как тот состоит из слов, у которых есть определённое значение. Таким образом они определяют парадигму мышления, но в то же время и тем самым ограничивают мышление, создавая смысловые рамки. Говоря иначе, человек не способен подумать о том, чего нет в языке. Для чего не существует слов. Таким образом, человек с рождения пребывает в дуалистической ловушке. С одной стороны, он не может мыслить без языка. С другой стороны, из-за языка он не может мыслить шире, чем позволяет язык. Расширить мышление невозможно без того, чтобы не избавиться от языковых рамок, но без языка мыслить невозможно вовсе. Не уничтожив границы мышления нельзя выйти за рамки собственного существования. А вернее, представления о себе. Лишь таким образом можно изменить свою природу. Поэтому любая трансформация начинается с изменения образа восприятия окружающего мира — то есть, мышления. Достичь подобного человеку самостоятельно невозможно. Это за рамками его природы. Но если соединиться с существом, обладающим подобным мышлением — то есть, иным, не скованным языком восприятием себя и действительности, что, по сути, одно и то же, — то трансформация становится возможна. Однако подобное слияние подразумевает полное отождествление участников союза. Они должны стать единым и неразделимым организмом как на физическом, так и на энергетическом и мыслительном уровнях. Если ты согласен, то подойди.

Последняя фраза была произнесена таким же деловым и будничным тоном, как и вся остальная речь. Я даже не сразу понял, что от меня требуется. Но двойник смотрел выжидательно, и мне пришлось пойти к бассейну. На краю я остановился: как добраться до чёрного постамента, я не представлял. Однако никакого моста не появлялось. В голову пришло, что, возможно, всё дело в ограниченности моего сознания, о котором только что говорил двойник. Слово «жидкость» определяло отрицание твёрдости поверхности и, как следствие, запрещало мне идти по красной глади.

Я осторожно ступил на воду. Она оказалась твёрдой, хотя внешне никак не изменилась: поверхность по-прежнему слегка дрожала. Я двинулся к двойнику, стараясь не смотреть под ноги. Конечно, ничто здесь не имело физической природы, поэтому не имело ровно никакого значения, как выглядит. Жидкость или нет — всё зависело от меня.

Добравшись до двойника, я ступил на чёрный постамент, оказавшись с самим собой лицом к лицу.

— А теперь нырнём, — проговорил тот, одобрительно кивнув. — Готов?

— Куда нырнём? — спросил я, взглянув на алую поверхность бассейна.

— В себя, разумеется.

Как только слова эти прозвучали, чёрный постамент под нами исчез, и мы полетели в открывшуюся под ним узкую шахту. Я заметил, что вода над нами смыкается, и вскоре вокруг стало темно. Я не видел ни своего двойника, ни себя, ни даже стен шахты. Вспомнилась Алиса Кэролла, но ей спокойствию я мог лишь позавидовать. Меня охватывала паника. Но тут я вспомнил, где нахожусь. Ничто вокруг не было реальным. По сути, я проецировал окружающую реальность. А значит, был волен остановить падение в любой момент. Как и зажечь свет.

Стоило пожелать этого, и пространство изменилось. Я очутился на