Руслан Мельников - Пески Палестины Страница 59

Меч в руках тевтонского магистра дрогнул. Проигнорировать приказ Хранителя Гроба Генрих фон Хохенлох не мог. Бурцев — смог. Лег‑ко! На него не давил непререкаемый авторитет могущественных союзников. И отводить свое оружие он не стал.

Фон Хохенлох все же прикрылся в последний момент. Тяжелый клинок Бурцева скользнул по вражескому лезвию, чуть отклонился. Шарахнул за левый наплечник. Сорвал защитную пластину, прорубил кожу панциря, кольчугу, поддоспешник. Разворотил ключицу.

Магистр вскрикнул, отшатнулся, роняя меч, зацепился шпорой о шпору, упал. Навзничь. Грохнувшись железным затылком о бетонный пол.

— Прекратить! — ярился гауптштурмфюрер и уже рвал из кобуры «вальтер».

Автоматчики тоже стояли наготове. Только и ждут приказа открыть огонь.

Ох, не любил все‑таки Бурцев это дело. Терпеть не мог добивать поверженного беспомощного противника. Потому и замешкался. Под руку, пытаясь образумить, остановить победителя и заслонить раненого, сунулся медиум эзотерической службы. Тем хуже для медиума. В конце концов, он здесь тоже ненужный свидетель.

— Пре…

Бурцев рубанул по капюшону. Снова поднял меч и…

— …кра…

…снова опустил. Острием в центр черного креста на белой котте Генриха фон Хохенлоха. Шпоры и окольчуженые перчатки магистра заскрежетали о бетон.

— …тить!

А вот теперь можно и прекратить.

Глава 69

Бурцев повернулся к гауптштурмфюреру. Уставился на ствол «вальтера», направленный точнехонько в смотровую щель. Отметил, что за спиной эсэсовца маячит Джеймс. Брави, как всегда, выбрал самую удачную позицию: и кольтелло приставить к горлу офицера можно, и прикрыться немцем. Но нож свой Джеймс из рукава пока не вытряхивал. Значит, не все так плохо.

— Он должен был умереть, — пророкотал Бурцев.

Окровавленный меч указал на крестоносца.

— И он тоже.

Красная капля сорвалась с выщербленного острия на черный балахон медиума.

— Сдайте оружие, фон Хохенлох! — потребовал гауптштурмфюрер.

Ладно… Спрятать ухмылку под шлемом было нетрудно. Можно и сдать. Пока за спиной эсэсовского офицера стоит брави с кольтелло — это запросто. А уж брави не предаст. «Хранители Гроба», угрожающие Святому Престолу, не тот враг, с которым захочет поладить папский шпион.

Бурцев театральным жестом швырнул клинок к ногам немца. Процедил презрительно:

— Такова, значит, ваша благодарность, брат во Христе?!

— Благодарить? Вас? — нахмурился гауптштурм‑фюрер. — За что?

— А кто, по‑вашему, только что спас гроссмейстера‑рейхсфюрера от коварного убийцы? От посланника красноармейских орд?

— От кого, от кого?

— От мага, чье имя Полковник Исаев.

— Это…

Гауптштурмфюрер в изумлении воззрился на тело фон Хохенлоха. Подошел к убитому ближе. Джеймс неотступной тенью проследовал за эсэсовцем. Встал рядом. На расстоянии вытянутой руки. На расстоянии удара.

— Так это и есть полковник Исаев? Вы уверены?

— Я увидел его впервые два года назад. На Кульмском турнире. И в Иерусалиме узнал сразу.

— Но почему? Как он здесь очутился? — Эсэсовец запутывался все сильнее, пытаясь найти рациональное объяснение услышанному.

— Как — мне неизвестно. Чудеса — это по вашей части. Я знаю только, что, воспользовавшись суматохой в Святом Городе, этот человек выдал себя за меня.

— Невозможно!

— Тем не менее это случилось, — продолжал заговаривать зубы Бурцев. — Если бы мне не помог благочестивый Хранитель Гроба брат Рудольф…

— Стоп! А это кто? — Эсэсовец склонился над телом медиума.

— Не имею представления, — ответил Бурцев. — И желания выяснять — тоже. Вероятно, слуга или помощник негодяя.

Немец сбросил с разрубленной головы располовиненный капюшон, повернулся к Джеймсу:

— Знаешь его?

— Наин, — ответил брави. Коротко. И честно.

В самом деле, откуда Джеймс Банд мог знать сотрудника эзотерической службы СС?

— Ладно, — задумчиво проговорил офицер. — Разберемся. И все проверим.

Гауптштурмфюрер сунул «вальтер» в кобуру, поднял меч Бурцева. В другую руку взял клинок фон Хохенлоха.

— Я должен встретиться с вашим гроссмейстером, — напомнил Бурцев.

— Встретитесь, господин фон Хохенлох. Обязательно встретитесь, как только хм… наш гроссмейстер сочтет нужным. Он сейчас занят. Там… — немец кивнул на запертую решетку. — В камере допросов…

Очень хорошо! Можно сказать, цель почти достигнута.

— …господин рейхсфю… э‑э‑э… гроссмейстер беседует с пленницей, обладающей ценной, очень ценной для нас информацией. До конца допроса он приказал его не беспокоить. Нет, я, конечно же, доложу о вас. Но не раньше, чем вы расскажете все, что вам известно. Можете начинать прямо сейчас. Итак…

Бурцев шагнул к решетке. За крепкими стальными прутьями тянулся небольшой коридорчик. Глухие — ни окошка — стены. На противоположном конце коридора — одна‑единственая дверь. Судя по всему, такая же массивная и звуконепроницаемая, как та, что запер за ними гауптштурмфюрер. Правда, в двери за решеткой имелось смотровое окошко для наблюдения за узником. Небольшое и наглухо закрытое металлическим щитком.

Там, там, там… Там должна быть Аделаидка! Слава богу, топхельм громоздкой шапкой‑невидимкой по‑прежнему скрывал от окружающих его истинные чувства. Автоматчики охраны смотрели на обезоруженного рыцаря с любопытством и без опаски.

— Итак, фон Хохенлох, — поторопил гаупт‑штурмфюрер, — вы утверждаете, что…

— Я пришел сюда говорить не с вами, — процедил Бурцев. — Мне нужно…

— Вы будете делать то, что нужно нам, магистр, — холодно перебил офицер. — Здесь не орден Святой Марии. Так что мой вам совет — не упрямьтесь. Я должен знать, ради чего прерываю важный допрос и отвлекаю господина рейхсфюрера.

— Но время!

— Мы находимся в таком месте, где время уже не является абсолютной категорией, господин фон Хохенлох. Время подождет.

Ох, и упертый же тип!

— Не подождет, — тряхнул топхельмом Бурцев. — Это важно. Очень. Речь идет об «атоммине», брат во Христе, и о цайт‑тоннеле…

— Что‑о‑о?!

Тяжелые клинки в руках мешали гауптштурмфюреру. Эсэсовец бросил мечи. Металл грохнул о бетон.

— Что вам известно об «атоммине», фон Хохенлох?! Что вы знаете о цайт‑тоннеле?! Откуда?!

«Вальтер» снова выскользнул из кобуры…

Прокол! А за базаром надо было следить, Васек! И думать! Вряд ли Хранители Гроба посвящали тевтонского магистра в тайну «атоммине». Да и «цайт‑тоннель» тоже странновато как‑то звучит в устах средневекового рыцаря… В старонемецком, наверное, и понятий таких нет.

— Джеймс, работаем!

Глава 70

Сообразительный брави уже извлек из рукава их единственный козырь. Ударил. Кольтелло вошел под левую лопатку гауптштурмфюрера. Вошел и вышел… Со стороны могло показаться, будто «брат Рудольф» просто дружески похлопал эсэсовца по спине.

Еще прежде, чем офицер повалился на пол, нож брави мелькнул в воздухе. А метать ножи Джеймс тоже мастер. Маленький, прекрасно сбалансированный клинок по рукоять вошел в правый глаз автоматчику, что стоял справа.

Эсэсовец осел — медленно и неуклюже. Готов!

Левый охранник был ближе к Бурцеву. В каких‑то двух‑трех метрах. Бурцев занялся им сам. Вплотную. Ну, то есть очень вплотную.

Короткий — в пару шажков — разбег. Прыжок в лучших традициях сумо. И всей тяжестью обвешенного железом тела — на врага. Он навалился, припечатал гитлеровца к решетке — тот аж прихрюкнул. Тевтонский топхельм звякнул о фашистскую каску. Охранник дернулся, попытался высвободить прижатый к животу МП‑40.

Не вышло: Бурцев шарахнул латными рукавицами по рукам противника. Вскрик. Ладони эсэсовца отлипли от «шмайсера». И почти сразу же Бурцев почувствовал тычок под левый бок. И второй, и третий…

Придавленный, придушенный немец пыхтел и яростно колол кинжалом‑динсдольхом. Искал вслепую уязвимое место на доспехе противника. И бил, бил… К счастью, эсэсовский кинжал — не мизерикордия с узким граненым клинком, созданным специально, чтобы разрывать кольчужные звенья и прокалывать сочленения лат.

Бурцев развернулся, подпер трепыхающегося немца наплечником. Перехватил руку с кинжалом, вывернул запястье. Динсдольх выпал и…

Подсечка, толчок…

Фриц провел простой прием быстро и неожиданно. И ничего тут поделать было нельзя: в доспехах Бурцев чувствовал себя медлительным и неповоротливым, как бревно. Да еще эти долбаные шпоры!

Он упал со звоном и грохотом. Встал сразу, не разлеживаясь. Встал, ожидая «шмайсеровской» очереди в упор. А очереди все не было. Зато…

Черная балохонистая фигура Джеймса коршуном налетела на автоматчика. А уж брави, в отличие от Бурцева, атаковал не с пустыми руками. Рукоять кольтэлло все еще торчала из глазницы убитого охранника, и Джеймс размахивал окровавленным мечом. Тем самым, что у Бурцева изъял гауптштурм‑фюрер.