Александр Маркьянов - У кладезя бездны. Часть 4 Страница 59

Он не знал, насколько близко ему удастся подобраться к цели. Глава Римской католической церкви — человек публичный, он не может себе позволить таких мер безопасности, как нынешние правители этой страны. Верующие просто не поймут, если Папа будет обращаться к ним из-за пуленепробиваемого стекла.

Что же касается шансов самого Паломника остаться в живых — он их оценивал как призрачные, но реальные. Он был специалистом и знал, когда стрелять. Постоянно происходит что-то, что отвлекает внимание сотрудников службы безопасности, тем более — на таком многолюдном мероприятии. Давка, какой-то скандал, возможно, что и драка. Кое-что он уже предпринял в этом вопросе… найдется повод для того, чтобы отвлечь внимание швейцарской гвардии. Две группы безработных актеров, которым он заплатил… одна попытается развернуть плакат, другая — взобраться на колоннаду с фотоаппаратами. И в том и в другом случае — отвлекутся не все, Папу охраняют профессионалы, которые знают, что «держать свой сектор» надо во что бы то ни стало. Но отвлекутся. Наблюдатели дальнего круга, снайперы на верхних уровнях. В этот момент — он резко выхватит пистолет и выстрелит. Затем — бросит его, сбросит легкий плащ и попытается скрыться в толпе, громче всех крича «держи его». Люди инстинктивно доверяют полиции — а на нем будет полицейский мундир. И даже полицейское удостоверение, самое настоящее — если даже он попадется, но никто не укажет непосредственно на него — у него будут все шансы выскочить.

Но он готов был к тому, что погибнет. Чтобы не попасть врагу в руки живым — он уже давно обзавелся пластиковой облаткой со смертельной дозой яда. Если его попытаются взять живым — он сожмет зубы и отправится к тому, чьим именем уже двадцать с лишним лет по всей Земле творится зло…

В полной форме — Паломник подошел к зеркалу. Улыбнулся — а потом плавным движением выхватил пистолет из кобуры, вскинул его и нажал на спуск. Еще раз. Еще…

Утро 12 июля 2014 года

Ватикан

В это же время — в одном из зданий, расположенных на территории Ватикана одевался, собираясь выступить с одной из самых поразительных речей за всю историю человечества, речей уровня обвинительной речи Цицерона в Сенате Джузеппе «Джо» Кантарелла. Диктатор Римской Республики, пожизненный сенатор, надежда Италии…

А возможно — и всего мира.

Как политик — Джо Кантарелла сформировался не в Италии, он сформировался в России. Долгие тринадцать лет он представлял Итальянское Королевство в Санкт-Петербурге, наблюдал за политической жизнью этого имперского города, впитывал особенности его политики, бывал на светских мероприятиях, и даже обзавелся русской супругой и наполовину русскими детьми. Из русской политической жизни он вынес несколько правил, которым старался следовать и которые вознесли его на вершину успеха.

Правило первое: демократия как политическая система сама по себе ничего не стоит. Это инструмент, ничем не лучше и не хуже других. Демократия — это инструмент отбора лучших во власть, и если с помощью его отобрать лучших во власть не удается — от него следует отказаться. Именно поэтому — Джо Кантарелла стал одним из заговорщиков, обеспечивших свержение слабого и не пользующегося уважением короля, а потом — стал могильщиком республики и зачинщиком диктатуры.

Правило второе: сильная власть всегда лучше слабой. Власть должна пользоваться уважением, иначе это не власть. Пока Италия к этому не пришла — но обязательно придет.

Правило третье: власть не должна контролировать то, что контролировать не в состоянии. К этому тоже шли… медленно, но верно. Не было больше палаты депутатов — и значит, им не нужно было оправдывать свое существование, принимая все новые и новые законы. Итальянская правовая система была одной из самых развитых в мире — но теперь количество законов сокращалось. Диктатура оставляла только те законы, исполнение которых всегда могла проконтролировать. Но контролировала жестко: Италия впервые начала понимать, что значит, жить при законе. Если раньше законов было много, но не для всех — то теперь законов было немного, но они распространялись на всех и на каждого.

Правило четвертое: никогда не прощай своих врагов, даже если идешь на временные компромиссы с ними.

Это правило — Джо Кантарелла отмечал особо. История России двадцатого века, особенно первой половины двадцатого века — это история двух войн, войны внешней и войны внутренней. Войны внешней — Российская Империя противопоставила себя всему внешнему миру: САСШ, Великобритании, Италии, Японии… всем! Даже Священная Римская Империя, единственный союзник России в тот момент был вовсе не в восторге, что железную дорогу в Багдад придется тянуть не из Берлина, а из Санкт-Петербурга. И одновременно с этим — в стране шла внутренняя война. Крестьяне боролись за расширение земельных наделов и с зарождающимися на селе крупными фермерами, занимающими их землю. В городах — зараженные коммунизмом рабочие требовали расширения своих прав. Большинство образованного класса считало абсолютную монархию отжившей формой правления и требовало конституционной монархии или даже республики. Свирепствовал террор. В этих условиях русским императорам пришлось проявить чудеса изворотливости и гибкости: они пустили в страну североамериканский капитал, они разрешили частным заводчикам создавать свои армии и подавлять выступления рабочих, долгое время страна балансировала между проанглийским и прогерманским офицерскими заговорами и то, что ни один из них так и не был реализован, было свидетельством того, что офицеры больше опасались успеха противоположного лагеря, чем своего успеха. Но кто и что в итоге получил? Североамериканские соединенные штаты — в руинах? Британия — в еще более страшных руинах. Священная Римская Империя уже не лидирует на континенте, наоборот — она вынуждена заказывать вооружения на русских заводах, как сто лет назад Россия заказывала вооружения на германских. Но самое главное — никто кроме монархии и, наверное, народа — не победил в России в противостоянии двадцатого века. Коммунисты — погибли, кто в застенках, кто во время «черного террора». Эсеры — перебили сами себя в междоусобной войне. Офицеры — никому так ни разу и не удалость прийти к власти, даже прославленному адмиралу Колчаку. Восточные князьки и царьки, которые приглашали казаков, чтобы обеспечить безопасность своего трона? Ну и где они? В лучшем случае — живут в Санкт-Петербурге, наверное и забыли уже, откуда происходит их богатство.

Вот это — вступить в соглашение, чтобы потом уничтожить — Джо Кантарелла понял лучше всего. Именно это — он сейчас собирался сделать.

Хватит вражды! Ватикан нуждается в Риме точно так же, как Рим нуждается в Ватикане. Первый — имеет религию, проникающую на все континенты, монополию на истину, Имя Христово, с которым засыпают и просыпаются, рождаются и умирают на пяти континентах. Второй — имеет государственность, экономику, армию и самое главное — нефть. Объединить это — и создастся Империя, которая превзойдет даже Рим во времена его расцвета. Владения на трех континентах: в Европе, Африке и Латинской Америке. И самое главное — Мексика. Страна, где бандиты, на совести которых сотни загубленных жизней — идут в католическую иглесию и неумело молятся Святому Франциско, покровителю разбойников и бандитов. Если Мексика будет за ними — вопрос о принадлежности Латинской Америки будет снят.

А потом — можно будет убрать своих попутчиков. Он не будет этого делать. Он — не более чем политик, он никогда не держал в руках винтовки, никогда не шел в бой. Но вот его сын, контр-адмирал флота, прошедший школу Десятой катерной флотилии — вот он уберет всех. Альварадо… Салези… да Скалья… всех.

Победитель может быть только один. Герой может быть только один. Иначе — как граждане разберутся, кого уважать и любить больше?

Победитель может быть только один.

В дверь осторожно постучали, заглянул прикрепленный офицер правительственной службы охраны.

— Пора, синьор

Джо Кантарелла улыбнулся. Да… и в самом деле — пора.

И в этот момент зазвонил телефон. Номер этого телефона знали только двое во всем мире, и одним из них был он сам.

Диктатор ответил на звонок

— Как все прошло?

— Мы сделали это, отец…

Уголки рта диктатора начали подниматься вверх, даже против его воли.

— Ты видел его труп?

— Да, видел. Я потерял половину своих людей, прежде чем мы ворвались в дом.

Контр-адмирал Мануэле Кантарелла не сказал, что когда они ворвались в дом — барон был уже мертв. Он просто не посчитал нужным это говорить отцу.

— Хорошо — коротко сказал Кантарелла

— Мы уходим.

— Действуй, как договорились. Можешь считать себя полным адмиралом…

Диктатор отключил трубку. И, размахнувшись, бросил ее об пол — но не со злости, а от радости, переполнявшей его…