Николай Бенгин - Командировочные расходы Страница 59

– Спасибо. Это просто – чтоб потом не отвлекаться. Итак, мир изменился, хоть еще про то и не догадывался. Появилась новая сущность: «Я плюс Инструмент». Ты себе и представить не можешь, как интересно быть магом.

– Судя по тебе, довольно рискованно, – с трудом выдавил Штимер, потирая лоб. Ничего лишнего не нащупывалось – даже маленькой шишки, но в ушах гудело, как после контузии, и фейерверк перед глазами еще постреливал раскаленными брызгами.

– Ничего не дается даром. За каждое ничего надо платить[18]. И вот я решил еще погостить на вашей Коронке, прежде чем в люди выйти, поработать с Инструментом, кой-какие дела доделать.

– Креофиты украсть?

– Я всегда беру только свое.

– А как же атташе?

– А! Забавная смесь наглости, ума и трусости, и что самое смешное – до сих пор жив.

– Ну, это не смешно, да и не совсем так. Однако, дельце-то он провернул.

– Не валяй дурака, и так – не Спиноза[19].

– Значит, твои друзья постарались?

– Кстати, о друзьях. Может, познакомишь меня со своими? Я видел, вас тут целая компания.

– А меня тебе мало?

– Не то чтобы мало, а вообще ни к чему, – Философ задрал подбородок, будто прислушиваясь к звукам наверху. – Похоже, на нашем замечательном лайнере возникли технические проблемы. Не исключено, что из-за меня, но я не нарочно.

– Привет! Можно к вам? – Ольга Стайн уже шла между столиками. При первом звуке ее голоса Штимер, сидевший спиной ко входу, быстро поднялся, пытаясь заслонить ее от Философа. И без того паршивая ситуация стремительно становилась совсем поганой.

– Уходи, – громко сказал он, не оборачиваясь.

– Это ты мне говоришь или ей? – осведомился Философ, глядя на есаула снизу вверх. – В обоих случаях – поразительная бестактность.

– Наверное, все-таки мне, – Ольга мягко положила ладонь на плечо Штимера. – Да. Тактичные люди так себя не ведут, но я хотела бы познакомиться.

Философ некоторое время молча созерцал бледного, с играющими желваками, Штимера и девушку, спокойно стоящую рядом.

– Так, так, – наконец проговорил он, – присаживайтесь, прошу. Представьте нас, господин есаул.

– Блох, – после томительной паузы процедил Штимер, – господин Блох, искусствовед.

– Стайн, журналистка, – Ольга подвинула стул и уселась, закинув ногу на ногу. – Значит, обозналась? Я-то думала: вы – Философ.

– Одно другому не мешает. Садись, есаул, и убери, будь любезен, руку от кобуры. Я читал ваши статьи, мисс Стайн – стиль пока неровный, многовато пошлых банальностей, хотя случаются и находки. К примеру, «Дятел без крышки» меня искренне порадовал.

– Значит, вы не против интервью? – Ольга старалась не смотреть в сторону Штимера. Но тому было не до обид, потому что Философ вытащил левую руку из-под стола, и она оказалась пуста, и все пальцы – на месте. «Где же подвох? – соображал Штимер, поглядывая то на безоружные руки, то на невозмутимое лицо Философа. – Не ногой же он стреляет…»

– Против. В вальсе я люблю вести сам. Вы, должно быть, хорошо танцуете и понимаете, о чем я.

– Вальс – это для древних рыцарей и благородных дев, может, что-то посовременней?

– Чем мы хуже? – Философ мельком глянул на потолок, левая рука сжалась в кулак. – Представьте: волшебный замок, музыка, свечи… Или нет, лучше не так. Скажем: странствующий маг сделал маленькую остановку на своем многотрудном пути. Он почему-то не любит, когда за ним подглядывают…

Порыв ледяного ветра, и незримая кувалда снова шарахнула есаула по лбу. Щурясь сквозь красную пелену, он видел, как то, что казалось рукой, распалось в месиво спутанных нитей, метнулось вверх…

– О-О-ОМ, ОМ, ОМ-М!!

Лицо Философа исказилось, будто из него проступила страшная, нелепая маска. Глянцевый бледно-зеленый рот растянулся в широкую щель и оттуда, из этой щели, вытекли странные колючие звуки: «Кцц-ккц… цц…» Это длилось не больше секунды – чудище сгинуло, Философ, поглаживая поверхность стола пальцами вернувшейся руки, по-прежнему снисходительно щурился на есаула:

– И вот… когда этот маг беседует с одним милым, но скучноватым господином, появляется юная фея…

– Что это?! Что, черт побери?! – вскочив со стула, Ольга озиралась то на Философа, то на россыпь черных дыр в потолке.

– …и, как положено сказочной фее, она естественна, очаровательна и склонна к простонародным выражениям, – Философ откинулся на спинку сиденья, разглядывая покрывшееся испариной лицо Штимера. – А ведь ты, есаул, что-то ощутил, да еще как! Верно? Я уже встречал тех, кто чует волшебство, только расспросить каждый раз не успевал. Скажи – это жар?.. Может быть, боль?.. Запах?.. Или что-то совсем другое?

Штимер глубоко вздохнул, не торопясь, вытер лицо платком. На сей раз он быстрее оправился после атаки – в ушах не шумело, да и муар больше не закрывал горизонт, так только, подсвечивал красными фонариками из уголков глаз.

– Конечно, воняет, – соврал он. – Ну, и зачем эти дырки?

– Это омерзительно, – прошептала Ольга и со всех сил стукнула кулаком по столу. Оттуда сразу выскочил бокал с желтым напитком. Она махом выпила половину, застыла, глядя прямо перед собой.

– Феи должны любить чудеса, – наставительно заметил Философ.

– Самому-то сильно нравится? – осведомился Штимер. – Или привык?

– Ну, чем не рыцарь? Ведь знает – не стоит меня дразнить… – Философ, криво улыбаясь, постучал по столу и перед ним тоже выскочил бокал. – Что? Хочешь поспорить с лавиной, которая уже сорвалась? Ты есаул, не представляешь, кто теперь я такой, чем плачу, и какой счет предъявлен, – Философ умолк, пригубил из бокала.

«А ведь он вымотан, – понял Штимер, и тусклый огонек надежды в его сердце чуть-чуть окреп, – очень вымотан. Ведь еле держится».

Ольга беззвучно опустилась на стул, похоже, она не могла заставить себя взглянуть в сторону того, кто называл себя магом. Штимер тоже умолк, припомнив, как за полсекунды до удара будто колючая метель в лицо дунула. «В полсекунды особо не разбежишься, но все же, все же!» – он поднял голову, прислушиваясь.

– Итак, с сожалением должен констатировать, что фея расстроена, рыцарь неловок и хамоват – вечер явно не задался, – Философ встал, с рассеянным видом огляделся. – Что ж, будем закругляться, – голос прозвучал буднично и сухо, как у скучающего от однообразной работы офицера расстрельной команды.

«И ствол, черт бы его побрал, длиннющий, – озабоченно думал Штимер, осторожно запуская пальцы под сюртук, – за каким… спрашивается, такой длинный ствол?!»

– А что вы чувствуете? – тихо спросила Ольга. – Когда творите эти ваши… чары?

Штимер изумленно вытаращился на девушку, пытаясь сообразить, чего такое она ляпнула?

– Прекрасная смесь – юность, красота, насчет ума не уверен, но какая отвага! – Философ вплотную подошел к Ольге и положил страшную левую руку ей на плечо. – Да и вопрос не так плох. По крайней мере, в отличие от тебя, есаул, она верит фактам. Пожалуй, можно еще поболтать. Дорогая фея, вам доводилось когда-нибудь совать руку в ледяную прорубь?

– Мы на Кольце любим нырять в проруби целиком.

– Ха! Моя прорубь оказалась не столь велика – я мог только руку сунуть или заглянуть одним глазком, конечно, когда у меня было и то и другое… но самое интересное я получал через нижнюю, так сказать, чакру. Просто садился на Инструмент и ждал. Так я сделал себя неуязвимым…

– Оно и видно, – проворчал Штимер. – Больше ничего туда не совал?

– …Практически для любых излучений, это было щекотно, но терпимо. И, кстати, очень полезно, я не только смог расположиться в таком месте, где меня особо не беспокоили…

– Это в Большом Лабиринте, что ль?

– … Но и, кроме того, излечился от насморка, который подцепил где-то на этой тухлой Коронке. У тебя, есаул, нехорошая манера все время перебивать. Ты ведь, наверное, слышал, что я ценю комфорт во всем, в том числе и в беседах?

– Господин Философ, – снова заговорила Ольга, – ваша внешность часто менялась, но стиль был визитной карточкой. Представить Философа в грязных штанах, – она кивнула на брюки Философа, имевшие такой же потрепанный вид, как и повязка на лице, – могло только очень-очень больное воображение.

– Вы правы, Философ никогда не ходил в грязных штанах, потому что это глупо, не ходит и никогда не будет ходить, потому что недавно умер. Зато родился я – Маг. Как положено, в муках и с криками. Вы меня очень обяжете, если перестанете обращаться как к Философу.

– В легендах маги могущественны и мудры, я же пока видела только довольно мерзкий фокус.

– Так, так. Значит, все-таки – интервью? Теперь ясно, что общего у вас с этим типом. Оба – фанатики. Конечно, я много чего могу, к примеру, люблю иногда взглянуть на мир со стороны. Лететь незримым оком над горами, городами, заходить сквозь стены в дома. Люди очень смешные, когда думают, что одни… что усмехаешься, есаул? Вспоминаешь, как глаз мне прострелил?