Оливер Боуден - Assassins Creed. Ренессанс Страница 6

– Мы упускаем драгоценное время, – мрачно произнес Джованни.

Уберто ободряюще похлопал друга по спине:

– Пара дней погоды не сделает. Франческо сидит у нас под замком. Ну что может случиться за столь короткое время?

Слова Уберто несколько успокоили Джованни, но по всему чувствовалось: присутствие Эцио мешает мужчинам продолжить беседу.

– Проведай мать и сестру, – сказал Джованни сыну. – А то можно подумать, что, кроме Федерико, у тебя и близких нет! И хорошенько отдохни. Потом ты мне снова понадобишься.

Отец махнул рукой, давая понять, что больше не задерживает Эцио. Юноша вышел из кабинета и почти сразу же наткнулся на Джулио. Тот вернулся на свой пост, нагруженный бумагами и свитками. Лицо секретаря, как всегда, было озабоченным. Где бы Джулио ни находился, он думал только о делах. Вновь отклонив предложение брата поболтать, Эцио решил не злить отца и отправился проведать мать и сестру. Последнюю он нашел на лоджии, где та сидела с книгой сонетов Петрарки в руках, однако мысли ее явно бродили где-то далеко. «Опять по своему парню тоскует», – подумал Эцио, а вслух произнес:

– Ciao[26], Клаудия!

– Ciao, Эцио. Где ты пропадал?

– Выполнял отцовское поручение.

– И не только, – улыбнулась сестра, однако ее улыбка была мимолетной и какой-то неживой.

– А где наша мама?

Клаудия вздохнула:

– Отправилась в мастерскую одного молодого живописца. Сейчас только и разговоров что о нем. Да ты, наверное, и сам слышал. Он недавно закончил учебу у Верроккьо[27].

– Нет, не слышал.

– Конечно, куда тебе! Мама заказала этому живописцу несколько картин. Она считает это выгодным вложением денег.

– В этом вся наша мать! – усмехнулся Эцио.

Клаудия не ответила. Он только сейчас заметил, насколько мрачно лицо сестры. Печаль делала Клаудию старше ее шестнадцати лет.

– Что случилось, sorellina?[28] – спросил Эцио, усаживаясь рядом.

Клаудия вздохнула, заерзав на каменной скамье.

– Дуччо, – ответила она, сопровождая ответ грустной улыбкой.

– Никак его поколотили?

Глаза сестры наполнились слезами.

– Я узнала, что он мне неверен.

Эцио нахмурился. Клаудия была почти что помолвлена с Дуччо, хотя официально о помолвке пока не объявляли…

– Кто тебе это сказал? – спросил Эцио, обнимая сестру за плечи.

– Наши девчонки, кто же еще! – Клаудия вытерла глаза. – Я считала их своими подругами, а они… Слышал бы ты, с каким злорадством они мне рассказывали об этом.

Эцио нахмурился:

– Какие они тебе подруги? Они немногим лучше гарпий! Ты прекрасно обойдешься без них.

– Но я его любила!

– Ты уверена? – после недолгого размышления спросил Эцио. – Быть может, тебе это лишь казалось. А что сейчас ты чувствуешь к нему?

В глазах Клаудии не осталось ни слезинки.

– Хочу, чтобы он страдал, хоть чуть-чуть. Эцио, он сделал мне больно.

Брат посмотрел на сестру. В ее глазах была не только печаль, но и гнев. Это придало ему решимости.

– Пожалуй, я нанесу ему визит.

Дуччо Довици не оказалось дома, но домоправитель рассказал Эцио, где его искать. Юноша пересек Понте Веккьо и пошел вдоль южного берега реки в сторону греческой церкви Святого Иакова. Поблизости находился тенистый сад – излюбленное место свиданий. Эцио было обидно за сестру, но он решил не полагаться на девичьи сплетни. Что-то подсказывало Эцио, что он получит неопровержимые доказательства вины неверного возлюбленного.

Подойдя к саду, Эцио заметил светловолосого, модно одетого юношу. Тот сидел на скамейке, наслаждаясь видом реки и обнимая какую-то девушку. Юноша был Эцио знаком – это и был Дуччо, а вот его темноволосую спутницу защитник чести своей сестры видел впервые. Он осторожно приблизился к парочке.

– Дорогой, какое же оно красивое, – говорила девушка, любуясь бриллиантовым колечком.

– Для тебя, amore, только самое лучшее, – проворковал Дуччо, привлекая красавицу к себе для поцелуя.

– Не так быстро. – Девушка отстранилась. – Меня нельзя купить. Мы с тобой еще так мало знаем друг друга. И потом, я слышала, будто ты помолвлен с Клаудией Аудиторе.

Дуччо досадливо сплюнул:

– С ней у меня все кончено. Отец говорит, что я могу найти себе кого-то получше, чем Аудиторе. – Он игриво похлопал девушку по заду. – Например, тебя.

– Brigante![29] Давай немного прогуляемся.

– У меня на уме есть кое-что поинтереснее прогулки, – сказал Дуччо, просовывая руку между ног девушки.

Эцио решил, что с него достаточно.

– Ах ты, lurido porco![30]

Появление Эцио было для Дуччо полнейшей неожиданностью. Он поспешно убрал руку.

– Эцио? Привет, дружище! – За напускной приветливостью скрывалось беспокойство: давно ли Эцио появился здесь и много ли успел услышать? – Ты ведь, кажется, не знаком с моей… двоюродной сестрой?

Взбешенный таким вероломством, Эцио влепил бывшему другу пощечину:

– Как тебе не стыдно, Дуччо? Мало того что ты тут забавляешься с этой… puttana[31], так ты еще при ней оскорбляешь мою сестру!

– Это кого ты называешь puttana? – заверещала девица, вскакивая со скамейки.

– По-моему, даже такая, как ты, могла бы найти себе ухажера получше, чем это ничтожество! – бросил ей Эцио. – Или ты веришь, что он сделает из тебя знатную даму?

– Не смей о ней так говорить! – зашипел Дуччо. – Она куда щедрее на ласки, чем твоя сестрица-недотрога. Думаю, у Клаудии в дырке сухо, как у монашки. Я бы, конечно, мог кое-чему ее научить, но, как говорится…

– Заткнись! – оборвал его Эцио. – Ты и так разбил ей сердце.

– Неужели? Вот уж не ожидал.

– А чтобы ты на своей шкуре прочувствовал, каково ей сейчас, я сломаю тебе руку.

Подружка Дуччо с визгом убежала. Эцио схватил руку обманщика и придавил ее своей рукой к краю каменной скамьи. Дуччо, не отличавшийся особой силой и мужеством, заскулил. Не верилось, что совсем недавно он, изнемогая от желания, лез этой рукой девице под платье. Эцио надавил еще сильнее. Скулеж Дуччо превратился во всхлипывания.

– Эцио, остановись! Умоляю, пощади меня! Я у отца – единственный сын.

Эцио с отвращением посмотрел на него, потом разжал пальцы. Дуччо повалился на землю, продолжая всхлипывать. Его дорогой камзол был в нескольких местах порван и испачкан.

– С тобой даже связываться противно, – бросил ему Эцио. – А чтобы я не передумал, впредь держись подальше от Клаудии. И от меня тоже.

Домой Эцио снова пошел кружным путем по берегу реки. Через какое-то время вышел в поля, где и остановился. Солнце клонилось к закату, удлиняя тени. Разум Эцио немного успокоился.

– Если я позволю гневу повелевать собой, мне никогда не стать мужчиной, – рассуждал он вслух.

На подходе к дому он увидел младшего брата, который не попадался ему на глаза со вчерашнего утра.

– Ciao, Петруччо, – тепло поздоровался он. – Что ты здесь делаешь? Улизнул от наставника? И вообще, не пора ли тебе ложиться спать?

– Не говори глупостей. Я почти совсем взрослый. Еще несколько лет, и я одолею тебя в любом поединке!

Братья улыбнулись. Петруччо прижимал к груди маленькую резную шкатулку из грушевого дерева. Крышка была открыта. Внутри лежало несколько белых и коричневых перьев.

– Это орлиные перья, – пояснил мальчишка, затем махнул рукой в сторону соседней с их домом башни. – Там старое гнездо. Наверное, орлята выросли и улетели. Зато их перья остались. Видишь, сколько их? Эцио, ты не смог бы туда слазить и собрать мне еще немного? – спросил Петруччо, умоляюще глядя на брата.

– Зачем тебе перья? – поинтересовался Эцио.

– Это секрет, – глядя себе под ноги, ответил Петруччо.

– Если я слазаю за перьями, ты пойдешь домой? Уже поздно.

– Пойду.

– Обещаешь?

– Обещаю.

– Договорились.

«Если сегодня я помог Клаудии, почему бы не помочь и малышу Петруччо?» – подумал Эцио.

Влезть на башню оказалось не так-то просто. Она была сложена из гладких камней. Эцио ни на секунду не ослаблял внимания, выискивая едва заметные уступы и щербины между камнями. Возле крыши ему помогли лепные украшения. Эцио потратил около получаса на эту затею, но в итоге отдал Петруччо не меньше пятнадцати перьев.

– Одно пропустил, – заныл Петруччо, показывая наверх.

– А ну марш спать! – рявкнул на него Эцио.

Петруччо как ветром сдуло.

Эцио быстро разгадал «секрет» Петруччо и подумал, что матери понравится подарок младшего сына.

Улыбаясь, Эцио вошел в дом и тихо прикрыл за собой дверь.

3

Наутро Эцио проснулся поздно. К счастью, у отца не было для него никаких срочных поручений. Юноша спустился в сад, где застал мать. Она наблюдала за слугами, занимавшимися вишневыми деревьями. Пора цветения заканчивалась, и земля покрывалась опавшими цветками. Увидев сына, мать улыбнулась и подозвала его к себе. Мария Аудиторе была высокой, статной женщиной сорока с небольшим лет. Ее длинные черные волосы, заплетенные в косу, были скрыты под белой муслиновой шапочкой, расшитой черными и золотыми полосами – фамильными цветами Аудиторе.