Александр Шакилов - Эпоха зомби Страница 6

Описав пологую дугу, лом перебил позвоночник одной зверюге, а потом заехал по оскаленной морде второй — брызнуло алым вперемешку с осколками клыков.

Отбросив лом, Бек сшиб с ног живой факел, выскочивший из боевой машины пехоты. Упав на траву, факел попытался встать, но Бек уже стащил с себя фуфайку, накинул на горящего человека и сам навалился, сбивая пламя. К нему подскочил Доктор, и вместе они сумели погасить погорельца. Малёк прикрывал их очередями.

Остальные бойцы тоже не скучали.

Менее чем за минуту стая была уничтожена. Уйти удалось лишь одной поджарой суке, да и той перебило лапу да нашпиговало пулями бок. В команде Гурбана потерь не было. Пяток укусов не в счет, шрамы украшают мужчин.

— Что с ним? Жить будет? — Гурбан подошел к обгоревшему, что лежал на траве.

Доктор кинул на командира быстрый виноватый взгляд и громко сказал:

— Конечно, будет! Долго-долго будет!

И украдкой показал два пальца, гуманист хренов. Это означало, что у парня из БМП пара минут в запасе максимум.

— Ты откуда? — Гурбан буквально заставлял себя смотреть на обугленное лицо, от запаха горелого мяса подташнивало.

— Москва, — разлепились черные губы. — Доставщик я.

Похоже, Доктор вкачал в бедолагу лошадиную дозу обезболивающего, раз тот способен говорить, а не кричать от адских мук.

— Зачем сюда прикатили? — Командир присел на корточки.

— Гурбан нужен. Такого знаешь?

Гурбан впился взглядом в страшно обожженное лицо. Неужто этот парень на БМП именно к нему приехал, да еще из самой Москвы?! Что за ерунда, кому там есть дело до командира чистильщиков?! И хотя ему все это очень не понравилось, он сказал:

— Я — Гурбан. Что надо?

Оказалось, слава о непримиримом борце со слизнями дошла аж до самой Первопрестольной. И потому именно Гурбану ответственные люди из Совета Московского острога хотели доверить одну очень-очень! — важную миссию, от выполнения которой, быть может, зависит судьба всего человечества…

Гурбан слушал, не перебивая, не меняясь в лице, хотя ноздри его трепетали, а сердце бешено колотилось. Вся жизнь его до этой минуты делилась на две части: до Псидемии — и после. И вот сейчас, он знал это, чувствовал, вновь настает переломный момент. Начинается что-то очень, очень важное! Новый — возможно, последний — этап его жизни!

— Это точно? — боясь вспугнуть удачу, переспросил он. — Этот мальчик — сын того, кто виновен в Псидемии?

Московский посланник кивнул и часто-часто задышал. Похоже, действие обезболивающего заканчивалось. Гурбан взглянул на Доктора. Тот лишь пожал плечами — мол, больше ничем не могу помочь.

— Я… Нас десять было, когда мы за Стену выехали… Один я до вас дотянул. Там у нас такое… там… Не дайте ему до Москвы доехать! И в Харьковский острог не суйтесь, по дороге мальчишку перехватите. Это важно, очень важно! Для всех… для всего мира! — Парень замолчал, кончик языка скользнул по черным губам. — Воды бы мне…

Но Гурбан, казалось, не услышал просьбы.

— Сын… — пробормотал он. — Сын его, а?

Доктор покосился на командира. Коротышка Малёк безучастно стоял в сторонке, не забывая вести наблюдение за окрестностями. Бек потопал за своим ломом, он не любил смотреть, как умирают люди, пусть даже незнакомые.

— Гурбан, вы должны это сделать, слышите?! Мальчишка важен! Они уже в Москве! Они… в любой момент! Они!.. — И тут силы оставили обожженного, он затих.

— Готов. — Доктор снял с трупа фуфайку, но Бек мотнул головой: спасибо, обойдусь как-нибудь. Доктор пожал плечами и накрыл фуфайкой безжизненное тело.

Гурбан медленно побрел к машинам, размышляя о том, что услышал. В голове его настойчиво звучало: «Сын того, кто виноват, сын…» И еще что-то не давало ему покоя. Что-то важное, что в горячке боя он упустил. Что?!

И тут «уазик» перед ним заволокла вспышка взрыва.

Гурбана опрокинуло на спину. На какое-то мгновение он ослеп и оглох, потом услышал грохот выстрелов, а когда те стихли — ругань Бека:

— Завалили его?! Черт! Черт! Да что же это?! Как такое может быть?!

Гурбан приподнялся на локтях, потом встал в полный рост. Его слегка шатало, в голове звенело.

— Командир, — махнул ему Доктор, — погляди, какой странный зомбак.

Трава вокруг горела, пылало то, что осталось от внедорожника. Покачиваясь, Гурбан подошел к викингу. На что смотреть, чего он в этой жизни не видел? А вот этого хотя бы. Гурбан застыл над телом, изрешеченным пулями. Обычный зомбочеловек, давно попавший под власть слизня, судя по урону, нанесенному телу паршивым обращением. Но не это смутило Гурбана.

Туба гранатомета в руках у зомби — вот что заставило командира открыть рот от удивления.

— Ни хрена себе…

Теперь все стало на свои места. Вот почему дымил БМП — это необычайно умный зомби подбил его. А потом напал на группу быстрого реагирования, лишив отряд отличной тачки и едва не угробив командира. Необычайно умный…

Гурбан отвернулся.

И заметил, что зомбоволк, тот, которому Бек перебил ломом хребет, еще жив. Медленно, на передних лапах, волоча за собой неподвижные задние, волчара пытался уползти подальше от врагов. Почувствовав взгляд человека, зверь замер и посмотрел на Гурбана слишком уж смышлеными глазами. Это людей слизни отупляли, превращая в ходячие куски мяса, не знающие, как следить за своими телами, чтобы те служили паразитам как можно дольше. Со зверьем все происходило в точности наоборот — зверье становилось умнее. И это при том, что порог агрессивности поднимался в разы. В десятки раз.

— Зомбаки, они ведь тупые, да? — Доктор выглядел ошеломленным. — Это ведь случайно, правда? Этот зомбак случайно нашел где-то гранатомет и выстрелы к нему, случайно навел, случайно попал…

— Ага, так оно и было. — Вытащив нож, Гурбан двинул к волчине. — Чисто случайно.

Назад возвращались уже в темноте.

Сначала в «Ниве» уехала половина группы, потом Малёк вернулся за остальными.

Свет фар выхватывал из мрака то, во что превратился Роганский жилмассив — одинокие бетонные высотки среди развалин, поросших деревьями. Этот кусок города остался за Стеной, стал частью Территорий. Здесь до Псидемии жила семья Гурбана. Да-да, у него была семья. Была да сплыла.

Псидемия… Все произошло так быстро! Слишком быстро! Государства вместе с их могучими армиями и военными альянсами ничего не сумели сделать — тем более что многие приборы, системы наведения и прочее не действовали после возмущений в электромагнитном поле планеты. Не помогли все вместе взятые запасы ядерного и прочего оружия. Химия, бактерии… Кого травить? Себя? Каждую живую тварь на планете больше хомячка и крупнее воробья?

Гурбану уже хорошо за полтинник, а он все еще играет в войну. И с самим собой тоже. Да, его мышцы крепки — мало кто в отряде мог бы потягаться с ним, разве что Фаза, но тому и в голову такое не придет. Да, его слушаются беспрекословно. Да, у него есть цель. Но…

Верно ли то, что он делает? Убивать слизней — это хорошо, никто не спорит. Но вдруг есть способ наказать виновных?! Точнее — виновного?

Сташев, так его фамилия.

— Не нравится шашлык?

— Что? — Гурбан очнулся от мыслей, обнаружив у себя в руках шампур с уже остывшим мясом, к которому он так и не притронулся.

Весело потрескивал костер. А чего костру печалиться? Светили звезды. Весь отряд — человек тридцать — застыл вокруг, ожидая особого распоряжения.

— Фаза, знаешь, что делать? — качнул головой Гурбан.

Фаза задумчиво почесал рыжую щетину на подбородке, всем своим видом намекая на усиленную умственную деятельность. Жаль, дальше намеков дело у него не зашло. Этой горе мышц чуточку мозгов… Хотя частенько Гурбану казалось, что Фаза только косит под дурачка, чтобы командир поменьше напрягал его поручениями.

Гурбан вздохнул и посмотрел на Маевского, все еще ожидавшего оценки его кулинарных способностей:

— Сашко, неси спирт. Помянуть надо.

Бывший боец «Титана» тотчас умчался к складу в левом крыле детсада.

— Человек умер, — сказал Гурбан, когда всем было налито в железные кружки.

Выпили, не чокаясь. И повторили. И еще раз.

В груди потеплело — и Гурбан решился:

— Маевский, Дрон, Ксю, Малёк, Бек, Фаза, Доктор — останьтесь. Остальные свободны.

Велев Маевскому налить еще по одной, Гурбан объяснил суть задачи. И добавил:

— Участие — дело добровольное. — И замолчал, ожидая, кто что скажет.

Тишину нарушил Дрон. Ковыряя под ногтем кончиком ножа, он спросил:

— Командир, народу-то не мало берешь с собой? Справимся?

— С мальчишкой? — Гурбан скрестил руки на груди. — И парочкой охранников?

Ксю хмыкнула.

— Тогда, командир, на посошок — и действуем?

Не дожидаясь разрешения, Маевский разлил по кружкам.