Михаил Успенский - Остальное - судьба Страница 6

— Здорово, Киндер! — сказал Матадор. — Как это ты подкрался так ловко?

— Тем и живём, — с достоинством сказал пришелец.

— Витэр з моря, гости з… ну ты понял, — сказал Мыло.

— Как ты жесток, дядя, — сказал прибывший. Ростом он был по плечо даже Мылу, а снаряга на нём была честь по чести — только всё какое-то маленькое, миниатюрное, даже помповик казался детским. Так примерно мог бы выглядеть сын полка, которому армейские умельцы спроворили и гимнастёрочку, и галифешечки, и сапожки стачали, и укороченным кавалерийским карабином снабдили. Натуральный эльф, и даже ушки острые показались, когда снял мальчонка шлем. Но нет, не мальчонка — лицо мужчины средних лет, и шрам безобразный на щеке…

— Знакомься, — сказал Матадор. — Это личный гость Большого, знаменитый журналист Дэн Майский… Дэн, это наш знаменитый Киндер…

— Очень рад, — сказал Киндер всё тем же девичьим голоском. — Если не ошибаюсь, вы автор книги «Битва кремлёвских карликов»?

— Было дело, — вздохнул журналист.

— А шо — бюреры вже до Кремля докопалысь? — обрадовался Мыло.

— Нет, это просто творческий экстремизм, — сказал Майский. — За что и поплатился…

— А, так вы — эмигрант? — догадался Киндер.

— Вроде того…

— Гаси базар, — сказал Матадор. — С чем пришёл?

— Да Большой меня поднял, прямо с Галки снял, — пожаловался Киндер.

— Ох, ты доиграешься со своей Галкой, — сказал Мыло. — Колысь прыспыть вона тэбэ, як маты малятко… Цицькой задавыть…

— Помолчи, Мыло, — сморщился Киндер. — И назначил меня Большой вроде как вестовым, поскольку связи не доверяет…

— Её, кстати, и нет, связи, — сказал Матадор.

— Давай-ка отойдём, пошепчемся, — сказал Киндер.

— Хрюли шептаться, — сказал Матадор. — Заодно расскажешь всё по порядку, а то господину Майскому не терпится войти в курс дела…

Киндер задрал головёнку и поглядел на журналиста с большим сомнением.

— Давай-давай, — поторопил Матадор. — Ты же у нас теперь штабной, всю картину видишь. Вот и рассказывай как бы ему…

— А вы про меня в своей книжке напишете? — спросил Киндер.

— Непременно, — сказал Майский. — Если живой останусь.

— Вот это правильная формулировка, — сказал Матадор. — Значит, понемногу втягиваешься…

— Значит, так, — сказал Киндер. — Большой с генералами Твердолаптевым, Гомолякой и Уэббоком плюс Воронин и нынешний глава «Свободы» — ну не могу я их запомнить, чехарда какая-то, — решили устроить очередной карачун всем бандитам и мародёрам и на этой почве объединить усилия… Тем более что, по данным разведки, в Зону прибыл Пекинес — то ли на сходняк, то ли что-то ценное надыбали. Назначили начальнички время «Ч». И тут пропадает Белый. Никто три дня его не видит. Ну ладно, мало ли что. Но! Ночью в «Хардчо» вваливается Раммштайн — один, без Лунохода. Весь в кровище, еле живой. Два огнестрела на нём. Но в баре был как раз Пилюлькин, а набраться ещё не успел. Обиходил, перевязал, уколол, своих дежурных из больнички вызвал. Раммштайн, прежде чем отрубиться, рассказал, что ходили они с Луноходом на окраину Припяти, зачем — не уточнял…

— Та я знаю зачем, — сказал Мыло, но Матадор пихнул его в бок.

— И вот лежат они на развалинах стадиона, никого не трогают, изучают обстановку. Видят — идёт Белый, торопится, кого-то выручать наладился. И тут из-за кустов выскакивает этот новенький, Топтыгин. Человек-гора. Мы-то думали, что он уже давно псами растерзан, а он в бандюки подался! Вот тебе и дитя природы! Бьёт, гадёныш. Белого по башке, взваливает на плечо и тащит! Ну, Луноход, конечно, не стерпел, прицелился в ноги и выстрелил. Он хорошо стрелял-то, Луноход, а тут оплошал. Но! Топтыгин не один был, их там ещё человек пять! И стали они Лунохода с Раммштайном поливать огнём из пяти стволов. Лунохода сразу завалили, а Раммштайна подранили, он мёртвым прикинулся. Подходят. Обыскали, стволы забрали, ПДА растоптали, хабар, какой был, утащили. Один хотел Раме контрольный выстрел сделать, но главный сказал, что вон, мол, тушканчики скачут, пусть помучается, сучара вольная, будет знать, как на деловых залупаться да облавы устраивать. А Раммштайн-то про облаву ни сном, ни духом!

— У военных протекло, — горько сказал Матадор. — Ну и?

— Раммштайн сильно разозлился, — сказал Киндер. — Ладно, думает, кранты. И пишет на рюкзаке кровью, что Белого блатные схватили. И готовится принять плохую смерть. Но тушканчики его окружили, постояли, да и поскакали по своим делам!

— Брэхня, — уверенно сказал Мыло. — Химера, кажуть, ще можэ ранену людыну нэ чапнуть, але тушканчики… Воны ж як те пасюки!

— Не скажи, Мыло, вокруг Белого иногда такие вещи случаются… Ну, Раммштайн и поднялся. Кое-как перетянул грудь тельником и пошёл, благо ноги целы. И на одной злобе до бара дотянул. Большой сам примчался, взбесился. Да и весь народ взбесился: смерть блатным и чёрным! На святое посягнули!

Тут вызывает Большого сам Пекинес и говорит: Белый у нас, обеспечьте свободный проход, рефрижератор с мороженым по случаю жары, пару автобусов до польской границы и много ещё чего, а выкуп назвал такой, что Большой побледнел… Стал он время тянуть…

— Простите, — вмешался Майский. — Я в заложниках трижды был — два раза добровольно, а про третий я уже господам сталкерам рассказывал. Это ваш Пекинес время тянет. Зачем-то ему этот Белый нужен. Точно.

— Вот и Большой так же решил, — сказал Киндер. — Ну, где они сидят, мы быстро узнали — в подвалах «Агропрома».

— Ну так они сами себя в ловушку загнали, — сказал Матадор.

— Если бы, — сказал Киндер. — Тут в углу бара просыпается Гуран, входит в курс дела и говорит: плохо дело, ребята, у Пекинеса есть такой человек по кличке Зоофил, вроде бандитского шамана. И этот Зоофил вроде бы может с бюрерами договариваться. Он целое их кубло на мороженое подсадил. И они якобы могут для него ходы копать, куда попросит…

— А откуда Гуран знает? — сказал Матадор.

— Так он же сам из бандитов. Может, связи остались… А меня к вам Большой прислал вот почему. Среди военных крыса завелась…

— Тоже новость, — сказал Матадор. — Их там полно. А мы-то при чём?

— Большой думает, что Пекинес будет выходить именно тут, — сказал Киндер. — В здании.

— Чего ж Большой тогда одного тебя сюда прислал, а не всех?

— Да потому что Пекинес как-то странно себя ведёт. Большинство своих людей разбросал по разным точкам, чтобы наши тоже рассредоточились… Так что теперь их собрать по-быстрому не получится, не на Материке всё-таки воюем, прямых дорог нет. Собак всех переполошили, зомбаки под ногами путаются, на Свалке вообще чёрт знает что…

— А Белый точно жив? — сказал Матадор.

— На что он им убитый-то?

— Извините, — вмешался Майский. — Я что-то не пойму. Сначала вас, то есть нас, посылают прикрывать заведомо безопасный сектор. А потом внезапно оказывается, что тут-то и есть самый Сталинград. Так дела не делаются. Ещё раз извините…

— Это правильно, Дэн, что извинился, — сказал Матадор. — Только в Зоне с логикой плоховато, и не только с логикой. Вот в лагерях есть поговорка: «Не веришь — прими за сказку». А у нас по-другому: «Не веришь — прими как данность».

— Я же вам и говорю, — сказал Киндер. — Где Белый замешан, всегда жди сюрпризов…

— Так, может, ваш Белый ещё и причинно-следственную связь нарушает? — предположил журналист.

— Белый всё что можно нарушает, — сказал Матадор. — Как беззаконная комета в кругу расчисленных светил… Только никак я в толк не возьму, почему Белый позволил салаге себя скрасть? И почему эта отмычка семипудовая, Топтыгин, подался к бандюкам? Им же вроде старая вера не велит…

— Брэхня, — обозначился Мыло. — Не можуть бюреры так швыдко копаты…

— Да там вояки ещё когда ходов понаделали, — сказал Киндер. — И агрегат свой землеройный наверняка бросили. А бюрерам один хрен — что бетонными блоками жонглировать, что фрезу вращать.

— В гостях у сказки, — развёл Майский руками. Он вообще-то привык, что журналистов будущие герои всегда норовят наколоть, а потом читают статейку да животы надрывают…

— Всё, КВН закончен, — объявил Матадор. — Будем надеяться на лучшее и готовиться к худшему. Мыло, спустись вниз и намотай на перекладины наш липовый пух. Киндер, тебя учить не надо, прикинь, как нам лучше распределиться. Дэн, покажи свою марсианскую ружбайку…

Через четверть часа крыша, обширная, как палуба авианосца, превратилась в маленькую крепость — правда, с огневой мощью было плоховато, а с боеприпасами и того хуже.

— Связи нет, — объявил Матадор. — Переходим ко второму пункту. Если бюреры сделают им выход прямо под нами, в здании, что маловероятно, то… там у нас тоже кое-что имеется. Вряд ли, конечно, они полезут на крышу, что им здесь делать, но лючок, который под нами, мы всё-таки обезопасим… Отойди-ка, фрилансер…