Юрий Волгин - После нас Страница 6

– Что это за мать твою? Где мы? – сказал человек, повернувшись к машине и заглядывая внутрь ее.

Существо видело лишь его широкую спину, рюкзак на двух лямках и задранную штанину, зацепившуюся за высокий борт ботинок.

– Мы в городе, называется Тиски, – раздалось из машины.

Собака опять напряглась, это был второй голос, значит, людей как минимум двое.

– Город? Стало быть, здесь полно мутов и дикарей?

– Я же просил тебя, Густав, не называй их дикарями. Может, здесь вообще никого нет, чудный заброшенный городок, в котором можно найти аптеку.

– Никого нет? А это что тогда, по-твоему?

Человек с рюкзаком резко развернулся, вскинул руку, и последнее, что услышало существо, был громкий хлопок. Спустя секунду его тело, отброшенное выстрелом, неподвижно легло на плодородную землю свалки, так притягивающей жителей этого города. Кровь толчками вытекала из развороченного черепа.

Крысы запищали, возбужденные приятным запахом. Сегодня у жертв на обед предполагался охотник.

Глава 4

– Эй, что случилось?!

Марков испуганно выглянул из корабля, но увидел лишь Густава, задумчиво нюхающего пистолетное дуло.

– Ты меня слышишь? Что случилось, кто стрелял?

– Я. Подожди в корабле.

Густав засунул пистолет за пояс, сделал из тряпки более удобную повязку и крепко завязал ее, стараясь, чтобы в узел не попали отросшие за лето волосы.

Собака-мут, в которую он выстрелил, лежала без движения. Густав подошел к ней и осторожно пнул в тощий живот – ничего. Муты иногда показывали чудеса жизнелюбия. У этой собаки была снесена половина черепа, но она запросто могла вскочить и побежать или даже наброситься. Густав уже имел опыт общения с такими экземплярами.

Но похоже, что этот мут упокоился навеки. Мясо его есть нельзя в принципе, но если бы такая возможность существовала, Густав все равно ею бы не воспользовался, так как поедать шестипалое, покрытое плешинами серо-розовой кожи и живущее неизвестно где существо он бы не стал.

К черту такие гурманские эксперименты.

Покончив с осмотром мута, он залез обратно в корабль и с силой захлопнул дверь.

– Воняет просто ужасно, – сказал он.

– Здесь когда-то была городская свалка, наверное, – сказал Марков. – Где у тебя кондиционер включается и вентиляция? У меня такое ощущение, что скоро кровь носом пойдет.

– Сейчас.

Густав включил кондиционер, надеясь, что он проработает без проблем хотя бы час. Тот оправдал ожидания: включился, загудел, повеяло холодным свежим воздухом, и Густав смог снять защитную повязку.

Свалка, как было видно из машины, тянулась вдоль реки. Вдоль свалки проходила дорога. На некотором от нее расстоянии теснились дома. Этих домов Густав опасался больше всего, так как неизвестно, что тебя в них ждало – прогнивший пол с ржавыми гвоздями или какой-нибудь агрессивный мут, не съевший за последний год ничего, кроме своих пары-тройки собственных рук.

В навигации город обозначался как Тиски, и они заехали в него лишь затем, что у Маркова не было с собой лекарств от камней в почках. Вещи старика остались в сгоревшей машине, и ему становилось все хуже и хуже. Иногда он даже не мог сдерживаться и кричал от боли, пронзающей поясницу и живот. Как будто кто-то очень медленно отделял туловище от ног самой тупой на свете пилой – так ему казалось.

Приступы начали проходить, когда они подъехали к городу, но боль могла возобновиться в любой момент, и Густав не хотел, чтобы старик умер у него в машине. Да и вообще, честно признаться, с некоторых пор он вовсе не желал ему смерти.

Они въехали в город с востока, через район частных домов, и Густав сначала даже подумал, что навигатор ошибся, привел их в какую-то деревню. Но когда на горизонте показались вышки многоэтажек, дающие Тискам гордое название «города», они как раз заехали на территорию свалки. Нужно было каким-то образом добраться до центра и отыскать там аптеку. Ну, или хотя бы магазин. Обычно в маленьких городах все, начиная от аспирина и заканчивая совковыми лопатами, продавалось в одном помещении какого-нибудь занюханного магазинчика.

Густав завел корабль, и они медленно двинулись дальше, оставляя на перегное две глубокие борозды.

– Я не думаю, что мы сможем раздобыть здесь что-то дельное, – сказал Густав уже после пяти минут езды вдоль свалки, которая, казалось, не желала заканчиваться.

Они оставили за собой труп собаки и труп большого дерева, населенного крысами. Как только шум двигателя пропал, из дупла потек серый поток пищащих созданий. Они окружили тело собаки-мута и практически в мгновение разорвали его на куски своими острыми зубами. За те несколько минут, в течение которых Густав доехал до поворота, позволяющего выехать со свалки, от собаки остались лишь кости, которые крысы быстро утаскивали в свое гнездо. Кто-то из них даже съел пулю.

Свернув на улицу, уходящую немного вверх и ведущую подальше от зловонной свалки, Густав успокоился. Здесь дышалось немного легче. Они ехали по двухполосной дороге, которую с обеих сторон давила немногочисленная, но жесткая и грубая, серая от пыли трава. У всех домов были большие ворота, и у всех они были либо распахнуты, либо сломаны. Закрытые же свидетельствовали о том, что в домах кто-то жил. Возможно, муты, возможно, люди.

Густаву это не нравилось. И чем глубже они продвигались, тем меньше умиротворяющего спокойствия в нем оставалось. Он не любил города, потому что чувствовал себя здесь загнанным в угол.

Как крыса, которую запустили в трубу. Если сзади и спереди трубу закрыть, то крыса сдохнет. А Густав подыхать не хотел, поэтому нажал на педаль газа посильнее.

– Смотри, там вроде какой-то парк.

Подъем на горку закончился, и теперь они катились вниз. В самом конце дорога переходила в Т-образный перекресток, с которого имелась возможность уехать направо или налево. А за перекрестком Густав видел невысокий узорчатый забор и густые деревья, мерно качающиеся на ветру. Туда-сюда, кач-кач…

– Если это парк, то мы недалеко от центра. Или от того места, где здесь когда-то кипела жизнь. Ты смотришь вообще по сторонам, Марков? Аптеки, магазины? Наблюдаешь?

– Да-да. Нет тут ничего пока. Одни дома и почтовые ящики.

– Чего?

– Почтовые ящики. Коробки такие, куда людям приносили письма. Они здесь все почему-то сорваны с домов и валяются на земле.

– Черт с ними, с этими ящиками, мы уже у парка. Или это… – Густав внезапно замолчал.

Они выехали на перекресток. Видимо, Тиски стояли на холмах. Дорога, ведущая вправо, снова уходила куда-то вниз. Над ней смыкался сумрачный тоннель из крон разросшихся деревьев. Та, что вела влево, простиралась довольно-таки далеко и где-то поворачивала, но где – невозможно было разглядеть из-за выпирающих с тротуаров деревьев и кустов.

Густав подъехал еще ближе, заехав на бордюр и почти ткнувшись носом в ограду.

– Это… это же кладбище.

– Да, вполне очевидно, – сказал Марков.

Он слез с кушетки и перебрался на пассажирское место, рядом с водителем.

– Причем типично русское кладбище – все тут абсолютно разное. Ты только погляди. Кресты, памятники. Такое ощущение, что на тебя смотрит армия разнокалиберных мертвецов. Мне больше по душе европейские крематории. Чисто, аккуратно, компактно. Ты был когда-нибудь в крематории, Густав?

– Нет и не спешу.

– Зря. Если будешь писать завещание, то укажи, чтобы тебя сожгли после смерти. Зачем тебе вся эта роскошь, чужой памятник, крест, ограда? Я вот…

– Ты-то да. Я только почему-то не заметил, чтобы у тебя было особое желание сгореть в своем автомобиле. Чем не крематорий, Марков? Нет, ты, мне кажется, даже рад был, что я тебя вытащил. Разве не так?

– Так.

– Ну вот и все. Давай без этих стариковских разговоров о смерти. Я не хочу о ней думать и вообще не хочу находиться рядом с этим местом. Поехали дальше.

– Как скажешь, – уныло сказал Марков.

И пока Густав разворачивался, он все смотрел на огромное кладбище с какой-то неожиданно нахлынувшей тоской в глазах.

Решили повернуть налево. Куда уходила другая дорога, они так и не поняли, а вот на левой стояла бензозаправка, и Густав не преминул подъехать к ней.

Заправка находилась всего в ста метрах от кладбища, но Густав не стал приближаться к ней вплотную. Во-первых, там было мало места для корабля. Во-вторых, асфальтированный пятак с узким въездом и выездом мог послужить отличной ловушкой. Ну и, в-третьих, крыша, закрывающая колонки с бензином от непогоды, выглядела уж слишком хрупко и могла обвалиться в любой момент.

Поэтому странник принял решение оставить корабль прямо на дороге.

– Я здесь подожду, – сказал Марков. – Мне не особо хорошо.

– Ладно.

Таскать за собой больного старика не хотелось, поэтому он легко согласился с таким поворотом событий. Тем более что на заправке долго делать было нечего, только осмотреться в поисках чего-нибудь полезного и отправиться дальше, в центр города.