Крис Вудинг - Ускользающая тень Страница 6

— Массима Лейтка Орна, — произносит он. Густые брови, чёрные с проседью, лезут вверх, на морщинистый стариковский лоб. — Рад, очень рад снова вас видеть. Я как раз говорил вашему сыну — хороший мальчик, очень хороший мальчик, — что армия в его лице много приобрела, а вот университет потерял. Да-да, потеря непростительная. У вашего мальчика ума… — Тут декан постучал Джея по лбу сморщенным пальцем, сын поморщился и увернулся, а Рейта едва сдержала смех. — Такие таланты следует беречь и использовать во благо обществу. Какие замечательные машины он мог бы изготовить! Но разве можно переубедить этих юнцов? Ничего не поделаешь, мальчики стремятся на войну.

— Мы все польщены вашим лестным мнением о способностях Джея, — отвечаю я, — но он уже принял решение. Кроме того, Джей получил назначение. Срок службы — пять лет.

От одних слов сердце падает.

— Глупости! Всё, что нужно, — обратиться к нужным людям, и проблема решена!

Декан отводит меня в сторонку и достаёт из складок мантии письмо.

— Если Джей вдруг разочаруется в карьере военного, мы с радостью примем его на свой факультет. Более того, для нас это будет большая честь. А это письмо откроет перед вами все двери.

Прячу конверт в рукаве платья, стараясь, чтобы ни Джей, ни Рейта не заметили. Декан знает, что делает. Джей бы от такого предложения отказался наотрез, а я даже думать не стала. Ни малейших угрызений совести. А что, вдруг пригодится. Пять лет — долгий срок, произойти может что угодно.

Поддавшись порыву, целую декана в щеку. Ему никогда не понять, насколько я ему за это благодарна.

— Ну что вы, что вы, — усмехается он. — Я не сделал ничего особенного.

Тут подходит Рейта и, взяв декана под локоть, вежливо, но решительно уводит его прочь.

— Вы, кажется, не знакомы с моим учителем? Он преподаёт на факультете изучения поверхности. Я просто обязана вас ему представить! Знаете, на самом деле у профессий натуралиста и инженера так много общего…

Джей следит взглядом за своей девушкой, пока та не скрывается в толпе.

— Ну, что сказал декан?

— Надеется, я уговорю тебя передумать.

— Мама, пожалуйста, не начинай, — напрягается Джей.

— Не буду, — обещаю я. В который раз между нами происходит этот диалог — в сотый, в тысячный?

— И вообще, обсуждать тут нечего. Я сделал выбор. Пути назад нет.

Джей замолкает, потом снова произносит ту же фразу, глядя куда-то в пространство:

— Пути назад нет…

— Поздравляю, — говорю я. Получается как-то холодно, официально. И неискренне.

Джей прерывает раздумья и грустно смотрит на меня. По глазам видно — на самом деле Джей хочет, чтобы я его остановила, но гордость мешает признаться в этом. Ему бы хотелось, чтобы умная мама всё сделала — как в детстве. Но теперь я помочь не в силах. Как же это больно!

Джей протягивает руки, и мы обнимаемся. Чувствовать на ощупь военную форму непривычно — ткань слишком жёсткая, слишком тщательно накрахмаленная. Но под ней — тепло родного человека. На самом деле отпустить своего ребёнка невозможно. Он до сих пор мой, и теперь мне кажется, будто я его предаю.

— Обязательно пиши, — шепчу я.

— Конечно, — отвечает Джей. — Буду использовать шифр. Тогда мне никакая цензура не страшна.

Я удивлённо смеюсь. В последний раз мы пользовались шифром, когда Джей был ещё ребёнком. Это была наша тайная игра. Секрет между мамой и сыном, о котором не знал папа. Эхо из детства, которое с каждым днём становилось всё более далёким.

— Ты ведь помнишь шифр? — спрашивает Джей.

— Помню, — отвечаю я и прижимаю его к себе крепко-крепко. — Ни за что не забуду.

Позже я выскальзываю из зала на огороженный нависшей глыбой балкон, с которого виден океан. Город ярко сияет, освещаемый Домами Света, но за пределами их воздействия волны накатывают на берег в глубокой темноте. Впрочем, вдалеке подрагивают крошечные, бесплотные огоньки. Это корабли, плывущие к Мал Эйсте, Джарью или Векту. Море беспокойное, волнуемое глубоководными течениями и изменчивым ветром. Дыхание земли закачивается в каменные лёгкие с помощью гигантской системы, обеспечивающей конвекцию и давление. Хотя, как именно она работает, представляю себе очень смутно. Высоко наверху потолок гигантской пещеры озаряют созвездия фосфоресцирующих лишайников и водорослей.

Поблизости парочка эхру посылает друг дружке какие-то сигналы, меняя цвета и поднимая щупальца над водой. Наблюдаю за ними и гадаю, о чём они переговариваются, о чём думают, что значит их поведение. Есть в этих огромных, загадочных созданиях что-то романтическое. Меня восхищает их самодостаточность. Эхру живут в морях и прочих водоёмах не только Эскарана, но и других земель, однако, несмотря на безусловно высокий интеллект, не проявляют никакого желания наладить контакт с нами. Общаются только с люстричниками, обитающими на дне глубоких озёр.

Рейта рассказывала, что как-то раз наблюдала «разговор» между несколькими эхру и двумя люстричниками. Такой великолепной иллюминации она не видела ни на одном празднике. Сравниться по красоте с этим зрелищем могли бы разве что ночные всполохи над Каллеспой. Слушая Рейту, я невольно задумалась, не ошиблась ли с выбором профессии. Наверное, нужно было стать натуралисткой, как она. Но потом вспомнила, что на самом деле выбора у меня не было, потом вспомнила почему, и настроение у меня сразу испортилось.

Сзади подходит Ринн. Передвигаться бесшумно он не умел. Поэтому хозяева всегда отправляли его, Фраска, Бельтея и прочих им подобных на передовую, чтобы шли в атаку. Я же на самом поле боя бываю редко, и то лишь затем, чтобы исподтишка нанести врагу точечный удар. Я умею действовать скрытно, Ринн — нет.

— Свершилось, — произносит Ринн и кладёт руку мне на плечо. За талию не обнимает — явно побаивается. Иногда он обращался со мной, будто с ядовитой змеёй, которая вот-вот накинется и ужалит.

— Джей думает, что сделал, как ты хотел, — резковато отвечаю я. — А уж чего именно ты хотел — не знаю.

— Мы ведь давно уже договорились. Джей свой путь выбрал. Ты им гордиться должна.

— Я и горжусь, — резко говорю я. — А ещё боюсь за него. Ринн, Джей уходит на войну. Кому, как не мне, знать, что собой представляют гурта.

— А я, по-твоему, не знаю?

— Я знаю лучше.

Мне становится стыдно, что использую своё прошлое в качестве аргумента в споре. Впрочем, Ринн раскусил меня много лет назад и на эту уловку не поддаётся.

— Война закончится ещё до сезона отлива. Даже гурта драться надоело, их люди устали от кровопролития. Да и бизнес страдает.

— Не у всех. Для нашего клана, наоборот, одна выгода.

— Чего ты боишься на самом деле?

На прямой вопрос — прямой ответ.

— Ринн, Джей, конечно, наш сын. Но он не такой, как мы с тобой. Мы же Кадровый состав.

— Ты всё равно не сможешь постоянно его защищать. Джей тебе не позволит.

— Можно было просто не отправлять его на поле боя, вот и всё, — ядовито отзываюсь я. Больше можно было ничего не прибавлять. Я не хотела, чтобы Джей поступал в военную школу. Мне не нравилось, что отец на него давит. Но я сопротивлялась слишком слабо и не помешала их планам.

— Всё будет хорошо.

Ничего более обнадёживающего Ринн мне сказать не мог. Он просто обнял меня за талию и прислонился широкой грудью к моей спине. Вздыхаю и расслабляюсь в его объятиях.

— Всё будет хорошо, — тихонько повторяю я. О других вариантах даже думать невыносимо.

Глава 28

Каждый оборот после второй смены в кузнице нас ведут в маленькую пещеру, сверкающую молочно-белыми сталактитами. Вода капает с потолка в пруд, от которого валит пар. Мужчины раздеваются и лезут туда, довольно крякая и охая от удовольствия. Я сижу с краю, прислонившись спиной к сталактиту, и, как обычно, радуюсь боли в натруженных мышцах. Раздеваться нельзя. Да, после первого случая никто ко мне не лез, но я всё-таки единственная женщина среди двенадцати мужчин. Кто знает, сколько они тут просидели? Дурой надо быть, чтобы их провоцировать.

Все так и ходят в одежде, в которой их захватили в плен. А те, что были в доспехах, вообще в одном белье. Многие совсем обносились, поэтому рабочая команда ходит в одних лохмотьях, а некоторые, спасаясь от удушающей жары, раздеваются по пояс. Гурта не обращают внимания — тюремной спецодежды у них тут нет.

Мне повезло — я одета соответственно температуре. Чёрный кафтан без рукавов, демонстрирующий красные и чёрные знаки на руках — на левом плече эмблема Кадрового состава, на правом — семейный герб Ринна в знак нашего брачного союза. Широкие чёрные брюки ниже колен и сандалии с перекрещивающимися ремешками.

Конечно же инструменты моего ремесла забрали. Вспышечные бомбы, отмычки, гарроту, метательные ножи и всё в таком духе. Ну и клинки, само собой. Но чтобы убивать, клинки мне не нужны.