Данила Врангель - Восточный триллер Страница 6

– Где она базировалась?

– На Софиевской площади.

– Мда… Собор хоть цел?

– Кирпичик не упал.

– А памятник?

– У нас применялось высокоточное оружие. Не пострадал ни один человек из гражданского населения. Мусора, правда, много осталось.

– Генерал, шестнадцать сбитых самолётов какое имеют отношение к Подолу?

– Прямое. Они пытались уничтожить группу наших штурмовиков.

– Да, логично. Хотя немного неудобно перед американцем. На Балканах идёт реальная война, а в Киеве, вроде бы де-юре мир.

– Де-факто, как вы видите, имеет отличия.

– Да, генерал. Имеет. Хорошо, оставим дело как есть. Насколько я понял, у нашей авиации потерь нет?

– Ни одного самолёта.

– Подумайте, как наш отряд МиГ-37 перебросить из Прилук на Балканы. Срок аренды базы в Прилуках скоро заканчивается, а что впереди – не совсем ясно. И. Активизируйте действия в районе Сараево и Дубровника. Вот это и есть наша главная цель. Сербы должны вернуть себе свой статус. У них его отобрали силой, придётся силой и возвращать. А дёргать Киев особо не стоит. Сегодня в девять вечера собирается Совет Безопасности. Я прошу вас присутствовать. Опишите, как начала развиваться ситуация, которую мы наблюдаем сейчас.

Штурм Киево-Могилянской академии всё время откладывался. Несколько раз приходил информация, что внутри здания остались заложники. После того, как при попытке проникнуть внутрь через окно, оттуда вылетел ПТУР и уничтожил стоящий на Контрактовой площади бронетранспортёр, американский спецназ не пытался даже проникнуть на первый этаж. Стало ясно, в здании держит оборону серьёзная группировка, а не уличные грабители банков.

– Сэр, как вы считаете, сколько там повстанцев? – спросил англичанин в звании полковника, командующий войсками, оцепившими академию, у своего заместителя, лысого капитана в чёрных очках.

– По нашим данным их около двухсот. От силы триста. Не совсем ясно, каковы их требования и цели, но продержаться они могут долго. Сэр, вы же знаете, что произошло. Это было ещё до вашего прибытия. В первом же бою, при попытке приблизится к зданию, погибло сорок четыре наших солдата. Это немыслимо! Киев бьёт рекорды! Такого не было в Ираке! Сорок четыре! Плюс девяносто два раненных.

– Мне не совсем ясны причины таких невероятных потерь, – ответил полковник, куривший трубку и мрачно глядевший на здание академии. – Мне очень, очень не совсем ясно.

– Мы не ожидали такой силы огневого удара. По информации осведомителей, в здании появился человек с автоматом. Ну, командир дежурной смены гарнизона решил, очевидно, сделать что-то вроде учений для солдат НАТО. А заодно и попугать потенциальных недоброжелателей. Провели эвакуацию студентов и три роты спецназа двинулись, – ну, типа перебежками, для эффекта зрелища, – к академии. Тот отряд, который атаковал перебежками со стороны улицы Межигорской, и пострадал. В него стреляли в упор, с двадцати метров из, минимум, шестнадцати пулемётов и десяти гранатомётов. Наши бойцы поставили дымовую завесу и срочно отошли, унося раненых. Никто не ожидал, что это будет Подольское Ватерлоо. В этом здании сидят серьёзные люди. С ними нужно разговаривать. Они выкинули обмотанный поролоном мобильный телефон.

– Где он?

– Возьмите.

Полковник посмотрел на телефон с таким видом, как будто это была красная кобра.

На Контактовой площади собралась вся бронетехника войск НАТО Восточного сектора Киева. Здание Киево-Могилянской академии окружили плотным кольцом со всех сторон. Сержант, который вызвался поднять и принести мобильный телефон, к которому был привязан метровый кусок ватмана, на котором было написано: «CONTACT», впоследствии получил награду за храбрость в прямых боевых действиях, его поздравляла королева Великобритании, и ожидала повышенная военная пенсия.

Стрелять из орудий и пулемётов по древнему памятнику архитектуры было строго запрещено из Брюсселя. Как в таких условиях провести операцию по захвату украинских мятежников, думали и в Вашингтоне и в Лондоне. Без артподготовки вести людей на верную гибель английский полковник отказался. Он имел право это сделать. Речь шла не о поле боя, а о площади в центре города.

Изредка со стороны академии бил очередями пулемёт. Ранил ещё двоих. Передвижение запретили. Несколько раз ухнул гранатомёт. Осколки рассыпались по броне танков. Но армада бронетехники молчала. Здание академии стоило очень больших денег. Стрелять в него было невозможно. По крайней мере, до особой команды.

Всего в операции было задействовано две тысячи четыреста пятьдесят солдат спецназа, армии и полицейских. Бронированное кольцо насчитывало пятьдесят четыре единицы тяжелой техники. В небе висели вертолёты «Блэк Хок» и «Апач». В воздухе Киевского региона патрулировали двенадцать эскадрилий боевых самолётов НАТО, стянутых со всей Украины. Уничтожение танков «Абрамс» на Крещатике и Софеивской площади повергло в шок командование Североатлантического альянса. Были предприняты меры для минимизации последствий возможного ядерного удара. Четыре установки «Пэтриот» стояли на Ильинской, Сагайдачного, Межигорской улицах и на Андреевском спуске. Два тяжелых самолёта разведчика системы глобального спутникового контороля кружили вокруг Киева. Шестнадцать самолётов НАТО, уничтоженных в течение нескольких минут в небе Украины, и к тому же без всяких видимых следов нападения, – этот факт заставил командование Североатлантического блока ввести на территории всего государства режим боевых действий. В воздухе это было сделано. Но на суше не получалось. Украина не была интернированным государством. Она была ассоциированным членом НАТО и политически разделённой на части страной с такой же разделённой столицей. В сущности, Киев был некой копией бывшего Берлина, поделённого на части, имел такое же разнородное, в плане политической ориентации население. И на фоне всего этого захватывают Киево-Могилянскую академию! Возникла проблема. Срочные секретные переговоры шли на всех уровнях, начиная с бандитов. А крайним во всём этом в любую минуту мог оказаться полковник Великобритании, командующий осадой.

Он тяжело вздохнул, вспомнил Ольстер, и взял телефон в руки. В этот момент тот и зазвонил.

– Да, – ответил полковник.

– Условие номер один – отвести все войска и позиции НАТО за пределы Киева. Условие номер два – отпустить из тюрьмы Гаунтанамо всех заключенных, старше шестидесяти лет. Условие номер три – дать публичные гарантии инициации проведения всеукраинского референдума с одним вопросом: хочешь ли ты быть в составе НАТО? Связь через час. – Трубку положили. Полковник сглотнул и вытер пот. Посмотрел на возвышающуюся вдали громадину здания академии. И быстрым шагом пошел к штабному бронетранспортёру.

– А Гаунтанамо ты влепил к чему? – спросил Француз у Седого.

– Чтобы боялись. Это раз. Но есть и два – уважаю старших.

– Да, Вова, ты прав.

– Наверное, пора отходить, – сказал Моня. – Я только что слушал радио. Метро уже не работает, с сегодняшнего дня. Остановили из-за событий на Контрактовой площади. Пешком пройдем до Днепра, у Француза есть катер. Поплывём на остров Змеиный, там нескончаемый запас пива. Россия и Белоруссия, вроде, с нами солидарны. Сенат США собирается на экстренное заседание. Во Франции объявлена общенациональная забастовка, в поддержку угнетённых украинцев, забаррикадировавшихся в Киево-Могилянской академии. Это всё по новостям только что сказали.

– Интересные новости, – сказал Француз. – А как там Алжир?

– Ох, Слава, достал ты своим Алжиром. Тебе что, Парижа мало? Париж – с нами.

– Ну, и то хорошо.

– И, правда, давай сваливать, – сказал Димедрол. – Мы сильно намутили, надо уходить. Да и патронов маловато. Гранат почти не осталось.

– Сваливать, так сваливать, – сказал Седой. – Пусть они нас здесь посторожат. С недельку.

Все двинулись в актовый зал. Прежде чем зайти в кладовую, где был вход в катакомбы, Моня ещё раз, осторожно, выглянул в окно. Кольцо бронемашин продолжало стоять на месте в знойной дымке раннего лета. Площадь пустынна, как поверхность Луны. В небе детонировали вертолёты. Было впечатление, что людей вообще нет. Одни только машины обступили оплот славянской культуры, основанный несколько столетий назад и, казалось, пытаются что-то понять. Уставились своими стволами как толпа баранов на новые ворота. Моня вздохнул и нырнул в узкий лаз. Проход за ним закрылся.

– Количество очень редко переходит в качество, так что можешь особо не стараться, – сказал второй первому, который быстро записывал в тетрадке один за другим бредовые стишки.

– Не надо меня учить, брат. Лучше я буду писать стихи, чем сутками пялиться на фотографии «Мерседесов», «Шевроле» и «Ягуаров».

– Тачки – это вещь!

– Я это уже понял.

Второй замолчал и продолжил отжиматься от пола. Двести двадцать один, двести двадцать два, двести двадцать три…